Рамон Льюль - Книга о любящем и возлюбленном

Намерения и надежды Льюля абсолютно ясны; мотивы, толкавшие его как на активную проповедническую деятельность, так и на сочинительство, — абсолютно понятны. Максимализм и легковерие — два столпа утопического сознания — заставляли его восставать против современного ему устройства общества и той данности, которой представала душа его современника. Своим «Великим искусством» он надеялся усовершенствовать человечество; менее масштабные, но вполне конкретные задачи он пытался решить своими художественными произведениями: реформировать с помощью «Книги о рыцарском ордене» рыцарство, с помощью «Книги о животных» — государственное устройство, с помощью «Книги об Эвасте и Бланкерне» — католическую церковь, с помощью включенной в последнюю «Книги о Любящем и Возлюбленном» — облагородить человеческую душу, указать ей путь к Богу и заодно расчистить этот путь.

Благородный максимализм и святое легковерие если и не достигли цели, то во всяком случае обеспечили бессмертие порожденных ими книг.

Раймунд Люллий (в соответствии с русской традицией в данном случае отдаем предпочтение латинизированной форме имени майоркинского мыслителя) предвидел мировую славу своего «Великого искусства». Об этом идет речь в главах XXXV и XXXVI его поэмы «Отчаяние». Строя свои экуменические планы, он надеялся обратить в истинную веру всех язычников и заблудших, в том числе православных, опираясь на доводы и аргументы своей философии. [163] См.: Misser Valles S. Ramon Llull у las iglesias orientales disidentes // Estudios franciscanos. Barcelona, 1961. V. 62. N 310. P. 50—51; Garcias Palou S. Los escritos del Bto Ramon relativos al oriente cristiano // Estudios Lulianos. Palma de Mallorca, 1970. T. 16. N41—42. Facs. 2—3. P. 199—225. Люллий упоминает «rosos» («russos», «rosogs», «rossos») в таких своих книгах, как «Воспитание юношества», [164] Llull R. Doctrina pueril. Barcelona, 1972. P. 166. «Спор веры и разума». [165] Llull R. Disputatio fidei et intellectus. Moguntiae, 1729. T.4. P. 6. В «Книге об Эвасте и Бланкерне» Люллий обращается с приветствием к Деве Марии от имени всех инакомыслящих, в том числе и «русских», поскольку считает себя их «поверенным». [166] Llu.ll R. Libre de Evast e Blanquerna. Barcelona, 1947. V. 2, P. 31. Пророчество сбылось спустя четыре века.

Творчество Раймунда Люллия достигло границ России с большим запозданием, в сравнении с другими европейскими странами. Однако и в конце XVII столетия это произошло через посредников — украинцев, белорусов, поляков, немцев. Несколькими годами ранее возникновения русского люллианства в Москве побывал Квирин Кульман (1651—1689), немецкий мистик, автор люллианского сочинения. [167] Kuhlmann K. Epistolae duae, prior de Arte magna sciendi sive combinatoria, posterior de admirabilis quibusdam inventis. Lugd, 1762 (включено также в изд.: Kicheriana de Arte magna sciendi sive combinatoria. Londini, 1681).

Этот немецкий люллианец, известный своей экзальтированностью, написавший и опубликовавший в 1687 г. сочинение, адресованное царю Московии, [168] Drei und Zwanzigstes Kuhl-Jubel aus dem ersten Buch des Kuhl-Salomons an Ihre Czarischc Majestaten. Amsterdam, 1687. вызвал за время своего недолгого пребывания в Москве такой разброд в умах обитателей Немецкой слободы, что его сожгли в срубе как еретика 4 октября 1689 г. Это было сделано в ответ на обращение пастора лютеранской церкви в Москве Иоахима Мейнеке, обеспокоенного растущей популярностью новоявленного возмутителя спокойствия. Впрочем, вряд ли шесть месяцев пребывания Кульмана в Немецкой слободе могут послужить точкой отсчета в интересующей нас истории русского люллианства.

До сих пор в домах староверов можно обнаружить рукописи «Великой и предивной науки кабалистичной великого Богом преосвященного Раймунда Люллия, в Сарбоне Парижской академии философии и богословии и прочих наук славноименитого учителя, Маиорикския академии в Царстве Гишпанском заводчика, первоначальника, воздвижителя и нового учения, до его в прочих академиях не предлагаемого, творца и уставителя». В различных архивах Москвы, Петербурга, Киева и Твери хранится по меньшей мере пятьдесят пять списков этого сочинения — свидетельство поразительной судьбы люллианских идей в столь далекой стране.

Уже само заглавие (во всех его вариантах слова «наука» и «кабалистичная» почти всегда сохраняются) «вобрало» в себя два важнейших этапа европейского люллианства. Замена при переводе названия «Ars Magna» «искусства» на «науку» характерна для эпохи барокко, а эпитет «кабалистичная» восходит к размышлениям гуманистов эпохи Возрождения, в том числе Дж. Бруно, о близости люллианской и каббалистической премудрости. [169] См., например: Rossi P. Clavis universalis: Arti mne-noniche e logica combinatoria da Lullo a Leibniz. Milano; Napolis, 1955. P. 101. В то же время «Великая и предивная наука кабалистичная...» не является переводом чрезвычайно популярного в течение долгого времени во всей Европе благодаря изданию Л. Зецнера апокрифического сочинения «De auditi kabbalistico». [170] См.: Bonner A. El lullisme alquimic i cabalfstic i les edicions de Llatzer Zetzner // Randa. Barcelona, 1990. V. 27. P. 99— 117. Каббалистический элемент ощутим как в «Предисловии философии» к «Великой науке» («Жидове аще неверии и в Царстве Гишпанском от Раймунда Люлия гоними. Повествуют, иже мудрость Божия от праотцев их Адама, Моисея, Иисуса Наввина и Соломона, многая времена в мире не являющася, в того Раймунда Луллия влияна бысть. Но оставивши свидетельства неверных о вернем рабе Божиим, истинно цари Французския и Гишпанскии в грамотах своих жалованных великим и предивным учителем философии и богословия и протчих наук онаго нарицают»), так и в самом тексте, например в разделе «Вопросы ученика и ответы учителя» («Что за Книга сия? — Книга Раймунда Люллия. — Како нарицается? — Великая и предивная наука Кабалистичная. — Что значит наука Кабалистичная? — Кабала по языку еврейскому и сирскому значит Крилы Божия. — для чего так необычно сия наука названа? — Толковники Раймунда Луллия неравно сказуют. Едини говорят, елико под тою наукой, яко под Крилами, все прочия науки осяженные суть, инная глаголют, для того иже от Бога самого, не от наставления человеческаго, с Небеси изыде сия мудрость влиянная, неприиписанная учением, яко в предисловии слышал еси, но сам творец ея для тоо тако ю нарицает, еже вышшее всех мудростей к самому Богу восходит») . [171] Цитирую «Великую науку» по списку, не учтенному в литературе о русском люллианстве и хранящемуся в Древлехранилище Института русской литературы (Пушкинский Дом) РАН (далее — ИРЛИ) (собр. ИМЛИ, № 1 5).

Русскими учеными уже давно было доказано, что «Великая наука» не является переводом какого-либо конкретного произведения Раймунда Люллия. [172] Безобразова М. О «Великой науке» Раймунда Люллия в русских рукописях XVII века // Жури. М-ва нар. проев. 1896. № 2. С. 383—399; Соколов Н. «Философия Раймунда Люллия» и ее автор // Журн. М-ва нар. проев. 1907. №8. С. 331— 338. Не является она и переводом одного из известных западноевропейских комментариев к «Ars Magna», долгое время имевших широкое хождение по всей Европе: сочинений Агриппы Неттесгеймского, Джордано Бруно, Иоганна Генриха Алыштеда, Педро Санчеса, Афанасия Кирхера и многих других «толковников», как их именует автор «Великой науки», неоднократно ссылаясь на их авторитет или же полемизируя с ними. В тексте «Великой науки» немало доказательств оригинальности этого сочинения, оставившего столь глубокий след в русской культуре.