. . - Норвежские народные сказки

На третий день ехал мимо фогт. Он тоже увидел в чаще золотую хижину. И ему захотелось зайти взглянуть, кто живет в хижине. А как увидел он Чудо-Девицу, до того влюбился, что тут же предложил ей руку и сердце. Чудо-Девица ответила ему то же, что и двум другим:

— Если у тебя много денег, тогда что ж…

— У меня их не так уж мало, — ответил фогт. — Сейчас побегу за ними домой.

Так он и сделал. А вечером вернулся и положил перед Чудо-Девицей огромный мешок денег — раза в два был он больше мешка, который притащил писарь. Ну что ж, раз так, быть ему мужем Чудо-Девицы.

Но не успели они лечь спать, говорит ему Чудо-Девица, что забыла загнать в хлев теленка. Придется ей встать и загнать теленка.

— Ни за что! — закричал фогт. — Я сам все сделаю!

И толстый фогт легко, словно юноша, спрыгнул с кровати и вышел во двор.

— Эй, послушай! Как только ухватишься за телячий хвост, скажи мне, — говорит ему Чудо-Девица.

— Ухватился! — крикнул фогт.

— Держаться тебе за телячий хвост, а хвосту за тебя, и скакать вам по всему белу свету до самой зари, — сказала Чудо-Девица.

Так оно и сделалось: фогт помчался сломя голову через горы и долы, и чем больше он ругался и кричал, тем быстрей припускал теленок. Покуда рассвело, фогт чуть не умер от этой скачки, и уж так он был рад выпустить наконец телячий хвост, что забыл и про мешок с деньгами, и про все остальное; домой он шел помедленнее, чем судья и писарь, но чем медленнее он шел, тем сподручнее было людям глазеть и пялиться на него, они себе и пялились, и ничего мудреного тут нет: такой был у фогта изможденный и обтрепанный вид после телячьей пляски.

А через день в королевском дворце играли свадьбу: старший сын собрался в церковь со своей невестой, а тот, что служил у великана, — с ее сестрой. Но только они сели в карету и хотели выехать со двора, как вдруг у них переломился валек в упряжке. Приладили новый — тоже переломился, снова другой приладили — тоже, хоть они и выбирали самое прочное дерево. Все вальки ломались, и никак им нельзя было выехать со двора, так что все очень опечалились. И тут ленсман — он тоже был зван на свадьбу — сказал:

— За лесом живет Чудо-Девица, и если вы возьмете у нее кочергу, которой она в печи мешает, кочерга эта ни за что не переломится.

Отрядили к Девице гонца и наказали спросить у нее, не одолжит ли она им свою кочергу, о которой ленсман говорил. Девица им не отказала, сделали они себе новый валек, и тот не переломился. Но только они тронулись со двора, глядь — разлетелось дно в карете. Наскоро вставили новое дно, но, как его ни сколачивали, ни приколачивали, все без толку. Не успеют они вставить новое дно и ударить по лошадям, как оно уж разлетелось в куски. Дело пошло еще хуже, чем с вальком. Тут писарь — раз судью позвали на свадьбу, отчего и писарю там не побывать? — и говорит:

— За лесом живет Чудо-Девица, и если она одолжит вам дверь от своей хижины, дверь эта ни за что не переломится.

Снова отрядили гонца за лес к Чудо-Девице и снова покорнейше попросили одолжить им вызолоченную дверь, ту самую, о которой писарь говорил. Снова Девица без раздумий отдала им дверь. Но только они собрались ехать, глядь — а лошади-то не могут сдвинуть карету с места. Поначалу были они запряжены шестеркой, потом взяли восемь лошадей, потом — десять, потом — двенадцать, но сколько ни впрягали лошадей, сколько кучера их ни погоняли, все без толку: карета словно приросла к месту. А время шло, и в церкви давно заждались женихов с невестами, и все, кто собрался в королевском замке, очень печалились; но тут фогт сказал, что далеко за лесом в вызолоченной избушке живет Девица, и если одолжит она им своего теленка, все будет хорошо, потому что теленок этот сдвинет с места любую карету, будь она хоть тяжелей горы. Не хотелось им ехать в церковь на теленке, да делать нечего; пришлось отрядить гонца, и он попросил Чудо-Девицу одолжить им теленка, и карета тронулась; теленок сразу припустил во весь дух, так что они даже опомниться не успели; то они падали, то в воздух взлетали, а когда подъехали к церкви, теленок завертелся, словно волчок, вокруг церкви, насилу они из кареты выбрались. А уж обратно теленок их повез еще быстрей: они и опомниться не успели, как карета остановилась на королевском дворе. Только они сели за стол, а королевский сын, тот, что у великана служил, и говорит: дескать, не грех бы им пригласить к столу и ту Девицу, которая за лесом живет и которая одолжила им кочергу, дверь и теленка.

"Ведь без этих-то вещей нам бы до сих пор не выехать со двора". Король с ним тотчас согласился и послал пятерых самых верных своих слуг в вызолоченный домик передать Чудо-Девице низкий поклон от короля и спросить, не пожелает ли она отобедать у короля за свадебным столом.

— Передайте и вашему королю поклон, — отвечала им на то Чудо-Девица, — да скажите ему, что если он слишком хорош, чтобы самолично прийти ко мне, то и я слишком хороша, чтобы к нему ходить.

Пришлось самому королю собраться в путь; с ним Чудо-Девица и явилась к свадебному столу. Король сразу смекнул, что эта девица не простая, и усадил ее на почетное место рядом с младшим женихом.

Посидели они, посидели за столом, и тут Чудо-Девица вытащила двух золотых курочек да золотое яблочко, что увезла от великана, да поставила их на стол перед собой. Курочки сразу принялись отбирать друг у друга это яблоко.

— Нет, ты только погляди, как они бьются из-за яблока, — сказал королевский сын.

— Так и мы с тобой бились, чтобы на волю выйти, — отвечала Чудо-Девица.

Тут королевский сын и узнал ее, и уж так он обрадовался, что не описать. А сестру невесты, которая подсунула ему заколдованное яблоко, он велел привязать к хвостам двадцати жеребцов, и они разорвали ее на части, на мелкие-премелкие, а потом сыграли королевич с Чудо-Девицей настоящую свадьбу, и хоть несладко было ленсману, писарю и фогту это видеть, но и они на ней до конца гуляли.

Жила-была женщина, и было у нее семеро детей, мал мала меньше. Вот как-то раз решила она побаловать их: взяла пригоршню муки, свежего молока, масла, яиц и замесила тесто. Стал пирог поджариваться, и так вкусно запахло, что все семеро ребят прибежали и ну просить:

— Матушка, дай пирожка! — говорит один.

— Матушка, дорогая, дай пирожка! — пристает другой.

— Матушка, дорогая, милая, дай пирожка! — хнычет третий.

— Матушка, дорогая, милая, родненькая, дай пирожка! — просит четвертый.

— Матушка, дорогая, милая, родненькая, расхорошая, дай пирожка! — ноет пятый.

— Матушка, дорогая, милая, родненькая, расхорошая, распрекрасная, дай пирожка! — умоляет шестой.

— Матушка, дорогая, милая, родненькая, расхорошая распрекрасная, золотая, дай пирожка! — вопит седьмой.