Кретьен Труа - Ланселот, или Рыцарь Телеги

В центре «Ланселота» конфликт между любовью и рыцарским долгом. В романах «Эрек и Энида» и «Ивэйн» он имел другую природу и разрешался как гармония земного счастья: рыцарь получал и славу и любовь [132] Peter S. Noble. Love and Marriage in Chrétien de Troyes. Cardiff University of Wales Press, 1982. . То, что Кретьен возвеличил брак, причем брак по любви, для феодального общества, в особенности для куртуазной среды, идея довольно странная и явно нетрадиционная [133] Lazar V . Amour courtois et fin’amor. P., 1964. . Об этом, в частности, свидетельствует «Трактат о куртуазной любви» А. Капеллана, современника Кретьена де Труа, также творившего при дворе Марии Шампанской. Капеллан включил в свою книгу так называемые «суды любви». Среди дам-судей на первом месте стоит, естественно, Мария Шампанская, покровительница автора. Она появляется уже в 1-й книге, в диалоге знатного сеньора и дворянки. Здесь дама выставляет вполне обоснованное возражение против любовных притязаний собеседника: она замужем за достойным и благородным человеком. Влюбленному такое препятствие не кажется непреодолимым, тогда дама предлагает обратиться к арбитру – графине Шампанской – так как никто не сможет усомниться в ее мудрости и справедливости. Они вместе сочиняют письмо графине, рассчитывая на ее окончательный вердикт. Заданы два вопроса: 1) может ли существовать истинная любовь между супругами; 2) должны ли влюбленные испытывать ревность. В трактат Капеллана включено ответное письмо Марии Шампанской, датированное 1 мая 1174 года (дата, скорее всего, фиктивна, как полагает большинство исследователей, хотя о мотивах Капеллана, ее избравшего, судить трудно). На оба вопроса графиня дает вполне определенный ответ. Любовь между супругами существовать не может, потому что они связаны обязательствами и формально не могут ни в чем отказать друг другу, тогда как любовники свободны от какого-либо принуждения и повинуются лишь зову чувства. К тому же между супругами (в данном контексте – равнодушными друг к другу по определению) не может быть истинной ревности, без которой любовь невозможна: «Кто не ревнует, тот не может любить» [134] André le Chapelain. Traité de l’amour courtois. P., 2002. Р. 112. .

Роман «Ланселот, или Рыцарь телеги», как и большинство рыцарских романов, имеет в основе сюжет поиска. Поиск неизбежно вовлекает рыцаря в авантюры, призванные продемонстрировать его доблесть. Странствия создают авантюрное движение сюжета и цепь эпизодов. Однако в романе «Эрек и Энида» герой отправляется просто на поиски приключений, в «Ивэйне» герой собирается отомстить обидчику своего кузена, а заодно продемонстрировать свою рыцарскую доблесть. В «Ланселоте» мотивация рыцарского странствия полностью меняется: герой отправляется на поиски похищенной дамы сердца. Все приключения и подвиги обрамляются этой главной целью, и это определяет сюжетную перспективу романа. Но следует подчеркнуть, что у Ланселота появляется еще одна важная миссия, какой не было у прежних героев, – спасение соотечественников. Эта миссия не изначальна, она определяется по ходу движения основного сюжета, но именно она придает деяниям героя истинно эпический смысл.

В «Ланселоте» предыстория героя окутана тайной, но она чрезвычайно важна. Сюжет романа – возможно, лишь эпизод долгой любовной истории, о которой читатель так ничего и не узнает. Неведомо откуда взявшись, герой, оставаясь безымянным, отправляется на спасение королевы Геньевры, дерзко похищенной неведомым рыцарем. Только постепенно читатель открывает для себя историю (далеко не полную) потаенной любви. Но автор мастерски владеет сюжетом, и читателю долго придется пребывать в недоумении. Первое, чем Ланселот должен пожертвовать, – это слава и репутация, что для рыцаря почти равно смерти. Гавэйн, сопровождающий Ланселота, с ужасом наблюдает, как тот пересаживается в телегу коварного карлика. Рыцарь в телеге – это не просто нонсенс, это клеймо, которое придется носить. В романе Кретьена получается так, что об этом позорном поступке знают все, в любых землях, и неизбежно подвергают героя остракизму, даже сама королева Геньевра. Этот подвиг во имя любви будет оценен позже. Королева подвергает его новому испытанию: на решающем турнире передает через служанку приказание верному рыцарю – сражаться «как можно хуже», т. е. сдаться. И Ланселот его выполняет, вновь обрекая себя на позор.

В подобном сюжете женщине неизбежно отведена решающая роль. Королева Геньевра, на первый взгляд, вполне соответствует образцу властной куртуазной дамы, феодальной сеньоры, требующей от возлюбленного неоспоримого подчинения. Мы встречаем ее в поэзии провансальских трубадуров: она строга, требовательна и не прощает слабостей возлюбленного. При этом ее любовь – высшая награда, и она дарит ее от всего сердца в награду за верность и подвиги. Геньевра намеренно подвергает Ланселота публичному унижению, чтобы убедиться в его полной покорности. Но в романе Кретьена все не так однозначно. В сцене похищения, открывающей роман, она проявляет полную кротость, выполняя волю короля Артура, и даже по его приказу опускается на колени перед Кеем, моля его не оставлять службы. Она покорно отправляется с Кеем за незнакомым рыцарем, принимая неведомую судьбу. И только тихий, едва слышный шепот раскрывает ее истинное психологическое состояние:

Эти слова обращены явно не к Артуру, а к отсутствующему Ланселоту – единственному, кто смог бы защитить ее от унижения. Здесь приоткрывается потаенная история любви, интригующая читателя, так как имя рыцаря еще не названо. Когда до королевы донесся ложный слух о гибели Ланселота, она предается неподдельной скорби и готова даже к самоубийству. Ее внутренний монолог приоткрывает и всю силу ее любви, и пустоту одиночества, на которое ее обрекает греховная страсть. Поэтому описание ночного свидания в башне, когда разлученные влюбленные могут, наконец, обнять друг друга, исполнено такого лирического напряжения. Влюбленные ведут себя поистине безрассудно, но ими движет искренняя страсть. К тому же они оказываются в ином пространстве, за пределами реальности, и чувства (может быть, впервые?) вырываются свободно. В финале романа, когда Геньевра и Ланселот, которого чествуют как спасителя, вновь встречаются при дворе, они словно возвращаются вспять, к началу романа, к мучительной тайне, вынужденной разлуке, обрекающей на страдания. В трактовке Кретьена запретная связь королевы и рыцаря приобретает черты психологической драмы. Это, несомненно, новая трактовка. Традиционно (Гальфрид Монмутский [135] Гальфрид Монмутский. История бриттов. Жизнь Мерлина. М. Наука, 1984. ) королева Геньевра представала предательницей, а ее роман с племянником Артура Мордредом трактовался, скорее, как заговор против короля. Любопытно в этом отношении одно из лэ Марии Французской – «Ланваль» [136] Poètes et romanciers du Moyen Âge. P., Gallimard. P. 321–338 . Здесь королева Геньевра предстает кем-то вроде сказочной ведьмы, преследующей рыцаря только за то, что он подарил свою любовь не ей, а волшебной красавице с острова Авалон. Коварная королева терпит поражение, с рыцаря сняты все несправедливые обвинения, и он со своей возлюбленной навечно отправляется в блаженную страну.