Баллады о Робин Гуде

Тут добрый рыцарь встал и так
Аббату говорит:
«Колена рыцарю склонять
Учтивость не велит.
В турнирах я сражал врага
На копьях и мечах.
Был не трусливее других
В походах и боях».
«Уступит рыцарь. Уступи
И ты, — сказал судья.
Не то вам мира не видать —
Порукой честь моя».
«Я сотню дам» — сказал аббат.
«Дай двести золотых!»—
Судья прибавил. «Нет, земель
Вам не видать моих.
Хоть тысячу червонцев дай.
Не подберешься к ним.
Владеть монаху и судье
Не следует моим».
К столу он снова их подвел,
К столу вблизи стены.
Четыре сотни золотых
Отсыпал из мошны.
«Вот золото вам, сэр аббат,
Что ты мне одолжил.
Ты мною был бы награжден
Когда б учтивым был».
Сидел недвижно и не ел
Роскошных блюд аббат.
Поникла голова. Глаза,
Уставившись, глядят.
«Так золото мое, судья,
Мне возврати назад».
«Ни пенни. Господом клянусь,
Что на кресте распят!»
«Свой срок сдержал я, сэр аббат,
И ты, мой сэр, судья.
Чего б ни говорили вы,
Верну поместья я».
Тут добрый рыцарь из дверей
Идет, счастлив и рад.
Свой грубый плащ кидает там,
Берет цветной наряд.
И едет с песнями домой
(Так в людях слух идет).

А в Вирисделе ждет жена,
Встречает у ворот:
«Добро пожаловать, супруг.
Ты разорен до тла?»
«Молись за Робина, жена,
И будь же весела.
Пусть Робина хранит Господь,
Меня в беде он спас.
Не будь его, так все добро
Отняли бы у нас.
С аббатом столковались мы
Я деньги отдал в срок.
Мне их дорогой одолжил
Приветливый стрелок».

В поместьи славно рыцарь жил
(Когда молва верна).
Пока всего, что задолжал,
Не накопил сполна.
И сотню луков он припас,
О тетивах тугих,
И сотню связок крепких стрел,
Блестят концы на них.
По локтю каждая стрела
С серебряной резьбой
В павлиньих перьях. Тешат глаз
Стрелка они собой.
С оружьем сотню молодцов
Он подобрал в стране.
Средь молодцов своих и сам
Поехал на коне.
Сам впереди с копьем в руке.
Коня ведет слуга.
Так едет с песнями отряд
В зеленые луга.
Но только в’ехали на мост,
Стоят изумлены.
Здесь, право, лучшие стрелки
Восточной стороны.
Придумано же тут забав!
Поставили быка,
Коня с седлом, горит узда
Вся в золоте, ярка.
Перчаток пару, да кольцо,
Бочонка два вина.
Награду, знаю тот возьмет,
Кто выпьет все до дна.
Нашелся среди них стрелок,
Всех доблестнее он,
Но здесь чужой и потому
Из круга исключен.
Но рыцарь пожалел его
И об’явил тогда:
«Кто любит Гуда, пусть стрелку
Не делает вреда».
И к лесу рыцарь поспешил,
За ним валит народ,
И каждый по колчану стрел
И добрый лук несет.
Стрелку тут руку рыцарь дал,
раздались все вокруг.
«Бери награду, — молвил он,
Бери колчан и лук».
Пять марок он ему дает
За то, что пить силен.
Кто с ним сравняется в питье,
Пусть будет награжден.
Пока не кончилась игра,
Остался рыцарь тут.
И до зари с ним пировал
Веселый Робин Гуд.

Почтеннейшие господа,
Я расскажу сейчас,
Как был Джон Маленький слугой.
И весел мой рассказ.

Сошлась однажды молодежь
С оружием на луг.
На состязание принес
Джон Маленький свой лук.
Три раза он спускал стрелу
И резал тонкий прут,
И, удивлен, смотрел шериф [7] Шериф — высший полицейский чин в графстве (уезде), вроде нашего исправника. ,
Как метко стрелы бьют.
«Клянусь Христом, — сказал шериф, —
Что на кресте страдал,
Вот это — лучший из стрелков,
Какого я встречал.
Скажи мне, ловкий человек,
Как здесь тебя зовут,
В какой стране ты был рожден
И где живешь ты тут?»
«Хольдернес — родина моя,
Сказала мне родня,
Мои товарищи зовут
Рейнольд Гринлиф меня».
«Не хочешь ли, Рейнольд Гринлиф,
Остаться здесь, со мной
И стать за двадцать марок в год
Мне преданным слугой?»
«Не знаю, как мой господин, —
Ему ответил Джон.
Я рад служить тебе, когда
Меня отпустит он».
На целый год отпущен Джон
Служить с того же дня.
И сразу дал ему шериф
Хорошего коня.
Джон Маленький задумал сам
Слугой шерифа быть,
Хотя жестоко замышлял
Шерифу отомстить.
Но он сказал: «Самим Христом
Поклясться я могу,
Шериф во мне всегда найдет
Хорошего слугу!»
В четверг случилось, что шериф
Охотиться идет,
А Джон в постели был забыт,
Проспав его уход.
Без хлеба пропостился он
До половины дня.
«Когда ж, — сказал он, — эконом,
Накормишь ты меня?
Сидеть все утро натощак
Охоты больше нет,
И я прошу тебя, позволь
Сейчас мне съесть обед».
«Пока не будет господин,
Тебе ни есть, ни пить».
«А я Спасителем клянусь
Твою башку разбить!»
Но эконом не пожелал
Дослушивать речей,
На кладовую посмотрел
И запер дверь плотней.
И дал Джон Маленький ему
Такого тумака,
Что сразу вдвое перегнул
Седого старика.
Потом он вышиб дверь ногой,
Склонясь, вошел в чулан,
И сразу зля и вина
Он нацедил стакан.
«He выпьете ль и вы со мной? —
Он старику сказал. —
Меня, живи он хоть сто лет,
Никто не забывал».
Джон Маленький за пятерых
В чулане пил и ел.
На кухне толстый повар жил,
Он крепок был и смел.
«Хорош слуга, который спит
До половины дня,
А после смеет говорить
Другим: «корми меня».
Три раза после этих слов
Ударил Джона он.
«Клянусь, удары по душе, —
Сказал веселый Джон. —
Ты настоящий человек
И в этом схож со мной.
Я не уйду, покуда сил
Не смерим мы с тобой».
Джон Маленький взял острый меч,
Такой же повар взял,
Они схватились, и никто
Врагу не уступал.
В бою миль пять они прошли,
Не отклоняя глаз,
Не оцарапан ни один,
А бьются целый час.
«Клянусь, — Джон Маленький сказал, —
Отныне ты мне друг,
Я не встречал еще в борьбе
Таких умелых рук.
Хороший был бы ты стрелок.
Мы славно заживем,
Когда в зеленые леса
Отправимся вдвоем.
Две сотни марок Робин Гуд
Тебе положит в год!»
«Довольно, — повар отвечал, —
С тобой твой друг идет!»
Была оленина тотчас
На пир принесена,
И много выпили они
Хорошего вина.
И собрались они потом
В леса, где Робин Гуд.
Казалось им, что в тот же день
До вечера дойдут.
Решили взять из кладовой
Приборов дорогих.
Как ни были прочны замки,
Они сломали их.
Забрали миски и блюда,
Все, что могли достать,
Монеты, чаши, серебро
Не позабыли взять.
В посуде, взятой ими, три
И триста фунтов вес,
И к Робину они снесли
Ее в зеленый лес.
«Привет вам, добрый господин,
Господь помилуй вас».
«Джон Маленький, привет тебе,
Пришел ты в добрый час!
Привет с товарищем стрелком,
Привет обоим вам!
Какие вести принесли,
Покинув Ноттингам?»
«Тебе слугу прислал шериф
Со своего двора,
Прислал привет и триста три
С ним фунтов серебра».
«Клянусь, — воскликнул Робин Гуд, —
Я троицей святой;
Не стал бы никогда шериф
Делить добра со мной».
Тогда Джон Маленький решил
Шерифа обмануть,
Пять миль он по лесу бежал,
Пока не кончил путь.
Шерифа в зарослях нашел
По рогу и борзым,
С учтивым словом преклонил
Колено перед ним:
«Пускай, мой добрый господин,
Господь тебя хранит».
«Рейнольд Гринлиф, — сказал шериф,
Откуда путь лежит?»
«Сегодня по лесу блуждал
Я в этой стороне.
Такие видел чудеса,
Что и не снилось мне:
Зеленый пробежал олень
По зарослям густым,
И семь оленей молодых
Бежали вместе с ним.
Такие у него рога,
Что страшно и взглянуть,
Я тетиву ему вослед
Боялся натянуть».
«Такую дичь, — сказал шериф, —
Я был бы рад найти!»
«Не поленитесь, господин,
Вослед за мной идти!»
Шериф верхом, но Джон готов
Пешком идти весь день.
Завидев Гуда, молвил Джон:
«Вот, господин, олень!»
Шериф надменный был мрачней
Бессолнечного дня:
«Будь проклят ты, Рейнольд Гринлиф,
Ты обманул меня».
«Клянусь, — Джон Маленький сказал, —
На вас лежит вина:
Я, вам служа, не получал
Ни хлеба, ни вина».
Был подан ужин. На столе
Блестело серебро,
Но отказался есть шериф,
Узнав свое добро.
«Попробуй, — молвил Робин Гуд, —
Оленину мою.
За то, что Джона ты любил,
Я жизнь тебе даю».
Когда насытились они
И день стал потухать,
С шерифа Робин Гуд велел
Насильно обувь снять.
И плащ короткий, и камзол
С каймою меховой,
И дал ему зеленый плащ
Укрыться в час ночной.
А после ловким молодцам
Под деревом густым
Стать вкруг шерифа приказал
И бодрствовать над ним.
Шериф надменный ночь провел
В рубашке и штанах,
Узнал и он, как спать в лесу
На камнях и корнях.
«Шериф, — промолвил Робин Гуд, —
Будь рад словам моим:
Ведь это я хотел, чтоб ты
Под дубом спал густым».
Сказал шериф: «Я не монах,
И пусть мне принесут
Веселой Англии добро —
Я не останусь тут».
А Робин Гуд в ответ: «Ты год
Со мною будешь жить,
Тебя, заносчивый шериф,
Решил я проучить!»
Шериф воскликнул: «Если мне
Здесь спать и эту ночь,
Пусть лучше голову мою
Мне снимут с тела прочь.
Когда же пустишь ты меня
Дорогою своей,
То самым верным буду я
Из всех твоих друзей».
«Ты клятву дашь, — промолвил Гуд, —
Здесь, над моим мечом,
И на земле мне не вредить,
И на пути морском.
А если бы моих людей
Тебе пришлось встречать
И днем и ночью, поклянись
Во всем им помогать».
И снова поклялся шериф.
Идя к семье своей,
Он долго позабыть не мог,
Как спал среди камней.