Анна Рэдклифф - Роман в лесу

Вернувшись в аббатство, Ла Мотт поднялся по башенной лестнице. Примерно на середине ее он увидел в стене дверь. Она легко уступила нажиму руки, однако внезапный шум, раздавшийся изнутри, и облако пыли заставили его податься назад и захлопнуть дверь. Переждав несколько минут, он опять отворил ее и увидел просторную комнату более современной постройки. Со стен клочьями свисали остатки гобеленов, служивших теперь гнездовьем хищных птиц; внезапно отворенная дверь заставила их с шумом взлететь, обрушив вниз тучи пыли. Окна были разбиты и почти без стекол; однако Ла Мотт с удивлением обнаружил здесь кое-какую мебель: стулья и кресла, стиль и состояние которых свидетельствовали об их древности, сломанный стол и железную каминную решетку, съеденную ржавчиной.

В противоположной стене была еще дверь, которая вела в следующую комнату, спланированную так же, как и первая, но увешанную несколько менее ветхими гобеленами. В одном углу находился остов кровати, а вдоль стен стояли поломанные стулья. Ла Мотт рассматривал все это с удивлением и любопытством.

— Как странно, — проговорил он, — что именно эти комнаты, и только они, сохранили признаки обжитых помещений. Быть может, какой-нибудь несчастный скиталец искал здесь, как и я, убежища от преследований мира и здесь же, возможно, сложил с себя бремя жизни. Может быть, я последовал по пятам его лишь затем, чтобы смешать мой прах с его!

Резко повернувшись, Ла Мотт готов был покинуть комнату, как вдруг заметил возле кровати небольшую дверь. Она вела в маленькую комнату, которая освещалась единственным окошком и была в том же состоянии, что и предыдущая, если бы не полное отсутствие какой-либо мебели. Когда он пересекал комнату, ему показалось, что в одном месте пол качнулся под его ногами; присмотревшись, он увидел дверцу люка. Любопытство заставило его наклониться и с некоторым усилием поднять ее. Перед ним была лестница, уходившая в темноту. Ла Мотт спустился на несколько ступеней, однако не пожелал довериться бездне и, поразмышляв о том, для какой цели устроен был этот тайный ход, закрыл люк и покинул обнаруженные комнаты.

Подниматься выше по башенной лестнице он не стал, так как ступени здесь совсем раскрошились. Он вернулся в зал и по винтовой лесенке, которую приметил накануне вечером, вышел на галерею, где увидел еще комнаты, вовсе не обставленные и схожие с теми, что были внизу.

Он вновь завел речь с мадам Ла Мотт об аббатстве, и она употребила все доводы, чтобы отговорить мужа от его намерения; она признавала, что место это безопасное по своей уединенности, но полагала, что можно отыскать и другие места, где нетрудно укрыться, но более пригодные для жилья. Ла Мотт не был в этом уверен; к тому же лес, полный дичи, сулил ему одновременно и развлечение и пропитание — а последним обстоятельством, принимая во внимание его скромные средства, никак нельзя было пренебречь; словом, он так увлекся своим планом, что уже не мог от него отказаться. Аделина молча с тревогой прислушивалась к спору и ждала, какое решение будет принято после доклада Питера.

Утро шло, а Питер не возвращался. Наши затерянные в глуши путешественники пообедали тем, что, на счастье, прихватили с собой, и после трапезы отправились побродить по лесу. Аделина, которая никогда не позволяла себе упускать из виду хорошее оттого лишь, что оно являлось в сопровождении зла, на время забыла о непригодном для жизни аббатстве, очутившись среди красот окружавшей ее природы. Мягкие тени радовали ей душу, причудливая изменчивость пейзажа занимала воображение; ей показалось даже, что она охотно осталась бы жить здесь. Ее уже начали волновать заботы ее спутников, что же до мадам Ла Мотт, то она вызывала в ее душе нечто большее — то было теплое чувство благодарности и любви.

День меж тем клонился к концу, и они вернулись в аббатство. Питера все не было, и его отсутствие уже не только удивляло, но и тревожило их. Да и приближение темноты набрасывало мрачную тень на надежды путешественников. Им предстояло провести еще одну ночь в том же заброшенном месте, что и предыдущую, к тому же — и это было значительно хуже — с весьма скромными запасами провизии. Мужество совершенно покинуло мадам Ла Мотт, и она разрыдалась. На душе у Аделины тоже было тоскливо, но она справилась с унынием и в первый раз проявила свойственную ей доброту, постаравшись вернуть стойкость своей подруге.

Ла Мотт не находил себе места от беспокойства и, покинув монастырь, зашагал по дороге, по которой уехал Питер. Он не успел еще уйти далеко, как вдруг увидел его среди деревьев. Питер вел лошадь под уздцы.

— Какие новости, Питер? — окликнул его Ла Мотт.

Питер подошел запыхавшись и не произнес ни слова, пока Ла Мотт не повторил вопрос уже более требовательным тоном.

— Ох, хозяин! — проговорил Питер, с трудом переводя дух. — Ну и рад же я, что вас вижу… думал уж, нипочем не доберусь до дому. Ох, сколько ж злоключений мне выпало!

— Ладно, об этом ты расскажешь потом, а сейчас скажи, обнаружил ли ты…

— Обнаружил?! — перебил его Питер. — Так вот же, все и есть прямо наружу!* Да вы только на руки мои поглядите, сами увидите.

— Ого, как испачкался! — заметил Ла Мотт. — Но как же случилось, что ты в таком виде?

— А вот я вам сейчас про все расскажу, сэр! Вы-то знаете, ваша честь, что я малость выучился боксу у того англичанина, который наведывался, бывало, в дом к нам…

— Ладно, ладно, расскажи лучше, где был.

— Да я и сам не очень-то знаю, хозяин. Был там, где получил крепкую взбучку, ну так ведь я и не против, коли по вашему делу ездил. Но только повстречайся мне еще когда-нибудь этот мошенник…

— Кажется, тебе так понравилась та взбучка, что ты и Повторить не прочь. И если не станешь говорить дело, тем все и кончится.

Питеру явно хватило и первого опыта, так что он поспешил продолжить рассказ.

— Выехавши из старого монастыря, — заговорил он, — отправился я по той дороге, что вы мне указали, а там, повернувши направо от той рощицы, я уж и огляделся — не увижу ли где усадьбу там либо коттедж, либо хоть человека какого, да только никого нигде не было видно, и тогда я потрусил эдак с лигу вперед, верно слово, и тут выехал на тропинку. «Эге, — говорю, — вона ты где, нам это подходит, тропинки-то ногами протаптывают». Да только, видать, просчитался я, потому как ни души живой не увидел… я уж и туда, и сюда по тропинке этой, лиги три отмахал да и потерял ее, пришлось другую искать.

— Неужто ты не можешь перейти прямо к делу? — сказал Ла Мотт. — Оставь ты все эти дурацкие мелочи и расскажи, что тебе удалось.

— Ладно, хозяин, коли так, чтоб, значит, покороче было, потому как это самый короткий путь и есть… Долго я трусил наугад, где ехал, и сам не ведаю, да все по лесу, вот как этот, а сам-то присматривался по дороге, как деревья стоят, чтоб, значит, обратно дорогу сыскать. Наконец выехал на другую тропу и был уж уверен, что теперь что-нибудь да найду, хотя прежде ведь ничего не нашел, но не мог же я обмишулиться дважды. Ну так вот, поглядел я из-за деревьев и высмотрел дом; хлестнул плетью лошадь, так что по всему лесу гул пошел, и вмиг у дверей оказался. Там мне сказали, что в полулиге оттуда городок есть, показали и дорогу, прямехонько, мол, туда выведет. Так оно и вышло; да и лошадь моя, похоже, учуяла овес в яслях, вовсю припустила. Я спросил про колесного мастера, мне сказали, что есть один, да только его на месте не оказалось. Уж я ждал, ждал, потому как знал, что, дела не сделавши, возвращаться и думать нечего. Наконец колесник пожаловал домой, и я рассказал, как долго прождал его. «Потому как, — говорю, — своего дела не сделав, и возвращаться не стоит».