Фернан Пинто - Странствия

На этом обе стороны успокоились на четверо суток, но на пятый день утром посредине реки против форта Пенакан неожиданно появилась армада из восьмидесяти шести судов, на которых развевалось множество шелковых флагов и вымпелов, слышались веселые возгласы и игра на струнных инструментах. Это повергло батов в великое смущение, ибо они не могли понять, кто это такие. Но за ночь их соглядатаи поймали пятерых рыбаков, подвергли их пытке, и они показали, что это вернулся флот, который два месяца назад король ашенцев посылал в Танаусарин {75} 75 Танаусарин — искаженное название области Тенассерим в северо-западной части полуострова Кра. Он принадлежал монам, затем бирманцам. против Сорнау, короля Сиама {76} 76 Сорнау, король Сиама. — Сорнау звучит здесь как титул короля Сиама. В других местах Пинто применяет это же слово в качество синонима названия Сиам. Сорнау — (искаж. перс.) — «шахре нау» «Новый год», — фигуральное название Сиама, принятое у иранских и арабских авторов средневековья. , и на котором, по их сведениям, находилось пять тысяч отборных воинов из лузонцев и борнейцев, а командовал эскадрой некий турок по имени Хаметекан, племянник каирского паши.

Получив эти сведения от рыбаков, король батов созвал совет, высказавшийся за то, чтобы при любых обстоятельствах возвращаться домой, не медля ни часа, ибо враг уже значительно превосходит его силами, а кроме того, ожидает подкрепление из Педира и Пасена, состоящее, по полученным сведениям, из десяти судов с иноземными воинами. Король согласился с этими доводами и в ту же ночь отступил, весьма опечаленный и разочарованный как неуспехом своего предприятия, так и своими потерями, превосходившими три с половиной тысячи человек, не считая такого же числа раненых и обожженных миной.

Прибыв через пять дней в Панажу, он распустил все свои войска, как батские, так и иноземные, поднялся вверх по реке на небольшой ланчаре, не пожелав взять с собой никого, кроме двух или трех человек, и удалился в некое место под названием Пашисару, в котором затворился на четырнадцать дней, предаваясь молитвам, в пагоде некоего идола, называемого Гинасеро — «бог печали», — подобно тому как в нашей церкви производят девятидневные молебствия.

Вернувшись в Панажу, он велел позвать меня и мусульманина, торговавшего товарами Перо де Фарии, и подробно расспросил его о ходе дел, а также не остался ли кто-нибудь нам должен, потому что иначе он заставит того немедленно заплатить. На это мы с мусульманином ответили, что благодаря покровительству и милости его величества все сделки были произведены правильно, что купцы полностью рассчитались с нами и ничего нам не должны, и добавили, что комендант отблагодарит его за любезность тем, что весьма скоро отмстит злодею Ашенцу и возвратит земли, который тот у него отнял.

На это король, задумавшись немного над моими словами, сказал:

— Эх, португалец, португалец, прошу тебя, не считай меня уж таким глупцом! Ты, верно, хочешь, чтобы я тебе ответил, будто я верю, что тот, кто сам не мог отомстить за себя тридцать лет, сможет прийти мне на помощь? А между тем из-за того, что ваш король и его губернаторы не наказали этого злодея, когда он отобрал у вас крепость Пасен и галеру, шедшую к Молуккским островам, и три корабля в Кеда {77} 77 Кеда — точнее: «Кедах» — область на западном берегу Малаккского полуострова. , и малаккский галион во времена Гарсии де Са, и потом четыре фусты в Салангоре {78} 78 Салангор — точнее: «Селангор» — область на западном берегу Малаккского полуострова к югу от Кедаха. , вместе с двумя кораблями, шедшими из Бенгалии, джонку, и корабль Лопо Шаноки, и многие другие суда, которых я теперь не могу припомнить, а на них, как меня уверяли, он убил более тысячи ваших, и забрал богатейшую добычу, Ашенец пошел на меня и захотел меня уничтожить! Так что я весьма мало верю вашим словам. Придется мне примириться с утратой трех сыновей и большей части моего государства, отобранной злодеем. Да и вы на своей Малакке не очень-то и безопасности.

Этим ответом, произнесенным с большой горечью, признаюсь, я был весьма смущен и пристыжен, так как знал, что все это правда, и поэтому больше уж не упоминал о помощи и не посмел подтвердить обещания, которые я ему давал, чтобы придать нам вес.

Об остальном, что я делал у короля батов, пока не отправился обратно в Малакку

После того как я и мусульманин вернулись в дом, где мы остановились, мы еще четыре дня грузили с сотню баров олова и тридцать росного ладана, которые, оставались на берегу. Поскольку наши должники с нами расплатились и мы могли идти обратно, я отправился на площадь перед дворцом и доложил королю, что я уже собрался в путь и готов отплыть, если его величество дает мне на то разрешение. На это он мне милостиво ответил:

— Я был весьма рад тому, что, как доложил мне вчера мой шабандар, товары коменданта хорошо продались. Но так как, возможно, он не столько стремился сообщить мне правду, как обрадовать меня, ибо знал, как я желаю вам удачи в этом деле, очень прошу тебя сказать мне, действительно ли это так и доволен ли остался мусульманин, который привез товары, потому что я не хотел бы, чтобы в Малакке дурно отзывались о купцах Панажу и этим порочили честь короля, считая, что мы недобросовестны в своих сделках и нет там короля, который понудил бы своих подданных платить долги. Ибо говорю тебе, что по закону добрых язычников это было бы для меня, короля, столь же большим позором, как если бы я сейчас, не отмстив, примирился с врагом моим, тираном и клятвопреступником Ашенцем.

На это я ответил, что все обстоит благополучно, товары без исключения полностью оплачены и долга ни за кем не осталось. Тогда он сказал:

— Я рад, что это так, и раз дел у тебя здесь больше нет, прямой смысл тебе ехать и не терять больше времени, потому что наступает конец муссонам, а также потому, что в заливе ты можешь встретить безветрие, часто заставляющее корабли заходить в Пасен, от чего упаси тебя господь. Ибо утверждаю, что, если бы, по несчастью, тебе пришлось зайти туда, тебя бы живьем по кускам съели ашенцы, и король первый, раз почетный титул, которым он теперь более всего кичится, ставя его превыше всех, и который в стране его особенно ценится, это Поглотитель мутной чужеземной крови проклятых безбожных варваров, пришедших с края света, и величайших узурпаторов чужих земель в Индии и на морских островах. Титул присвоен ему в этом году в Мекке, после того как он отправил туда золотые светильники и дар Корану своего Магомета, как имеет обыкновение делать каждый год. И потому прошу тебя передать от моего имени коменданту Малакки, хотя я это ему уже написал, чтобы он постоянно опасался Ашенца, ибо сей злодей ни о чем другом не помышляет, как о выдворении вас из Индии для того, чтобы посадить там Турка, от которого, как говорят, он испрашивает на сей предмет значительной помощи. Но бог покажет, за кого он стоит, и сделает так, что все коварные козни Ашенца приведут к совершенно иным последствиям, чем те, которые он ожидает.