Лопе де Вега - Том 1

О чем,
Моя Касильда?

О плюмаже.

Ну, нет!

Какая в том беда?

Плюмаж сеньора — перья те же:
Тебе прибавят ветра, мне же
Удвоят тяжесть навсегда.

Так хороши они, что в целом мире
Не сыщешь лучше.

Я готов поклясться
Твоею жизнью и моей: не видел
Таких прекрасных мулов, хоть немало
Мне на веку их видеть довелось…

А серьги не готовы?..

Мне хозяин
Велел сказать: исполнится три года
Им этой осенью. Цена им та же,
Что сам ему на ярмарке в Мансилье
Назначил ты, тому, должно быть, с месяц.
Годны под вьюк и ходят под седлом,—
Других таких не скоро мы найдем.

Скажи, Лухан, как половчей заставить
Мне Периваньеса, ее супруга,
Принять их в дар, да так, чтоб не приметил
Он умысла в намеренье нежданном?

Ты позови к себе его, скажи,
Что ценишь ты сочувствие его.
Да что, сеньор! Смешно мне, правда, видеть:
Ты хочешь превратить в секретаря
Своих причуд такого человека
Ничтожного, как я?

Ты не смущайся:
За женщиной ухаживаю я
Простого званья, потому и должен
К простому званью твоему прибегнуть.
Будь в даму я придворную влюблен,
Тогда секретарю, иль мажордому,
Иль дворянину из моей бы свиты
Давал я порученья. Через них
Заказывал бы ценные уборы
У ювелиров. Мне они бы цепи
Алмазные искали, серьги, перья,
Атлас, и шелк, и бархат, и парчу,
Изящные и редкие вещицы,
В Аравии достали б птицу Феникс [117].
Не то теперь. Меня простое званье
Моей любимой заставляет сделать
Тебя участником в моих делах.
Лухан! Хоть ты простой слуга, — я вижу,
Что ты умеешь мулов выбирать.
Итак, я обхожусь с моей любовью
Не хуже, чем любовь моя со мной.

Твою любовь, сеньор, не похвалю я,
Но обхожденье я хвалю твое.

Тебя желает видеть Периваньес.

Кто, Леонардо?

Периваньес здесь.

Ушам своим не верю! Кто, сказал ты?

Я говорю, с тобою повидаться
Желает Периваньес. Я уверен,
Его ты знаешь: Периваньес этот —
Крестьянин из Оканьи. Он потомок
Старинных и богатых христиан.
В таком почете у себе подобных,
Что если б он хотел поднять восстанье
В своем селе, примкнули бы к нему
Все те, кто плуг весной выводит в поле.
Он доброй жизнью всем кругом известен,
Крестьянин он простой, но, право ж, очень честен.

Ты отчего так побледнел?

О небо!
Не чудно ли? Едва сюда явился
Муж женщины, которую люблю я
Так сильно, и с лица сбежали краски,
И весь я леденею и дрожу!

Принять его ты, значит, не решишься?

Вели ему войти… Тому, кто любит,
Приятно видеть улицу, окошко,
Решетку; он в лице служанок склонен
Лицо увидеть госпожи своей.
Так в муже я ее увижу здесь, конечно,
Жестокую красу, причину мук сердечных.

Дозволь, сеньор, припасть к твоим стопам
Великодушным.

Что ты, Педро? Встань!
Добро пожаловать тысячекратно
И столько ж раз обнять тебя позволь!
Раскрой свои объятья мне!

Сеньор мой,
Такая милость!.. Земледелец бедный
Из самых малых я в твоей Оканье,
И встречи я подобной недостоин…
Крестьянину такой почет!

О нет!
Знай, Периваньес: ты моих объятий
Вполне достоин. Доброго рожденья
Ты человек и сверх того известен
И разумом и нравом справедливым:
Ты цвет вассалов на моей земле!
Я должен быть признателен тебе —
Ты жизнь мне спас. Уверен я, что если б
Не ты тогда, наверно бы, я умер.
Что привело тебя в мой дом?

Сеньор мой!
Ты знаешь, что недавно я женился,
А люди доброй жизни — я считаю
Себя таким — хоть и бедны, но служат
Любимой женщине с неменьшим пылом,
Чем во дворце галантные сеньоры.
Жена моя недавно попросила,
Чтоб съездил я с ней в августе на праздник
В Толедо. Ты, конечно, знаешь сам:
Святая церковь с пышностью особой
Успеньев день справляет, и в Толедо
Стекаются на праздник богомольцы
Со всех концов далеких королевства.
С моей женой двоюродные сестры
Туда поедут… У меня, сеньор,
Есть занавески грубые из саржи,
Но нет ковров французских у меня
Из золотой парчи, расшитой шелком,
Ни праздничных попон с позолоченным
Гербом на них, ни перьев, ни корон
Над шлемом благородным… И пришел
Я попросить у милости твоей:
Не мог бы ты на время одолжить мне
Ковер и с ним попону? Я б украсил
Свою повозку ими… Но смиренно
У твоего величья я прошу
Простить мою мне грубость, благосклонно
Склонясь к мольбе моей, поняв, что здесь — влюбленный.

Ты счастлив, Периваньес?

Так я счастлив,
Что я не променяю свой наряд
Из грубой шерсти на ценнейший орден
Из тех, что грудь так пышно украшают
У вашей светлости. Моя жена
Добра, благочестива и собою
Довольно хороша, скромна и любит
Меня сильней, чем женщина другая
Любить способна мужа своего,
Хоть я ее люблю еще сильнее!

Ты прав, мой Педро, полюбив так страстно
Ту, что тебя всем сердцем любит. С божьим
Законом то в согласье и с людским.
К тому ж приятно нам любить свое.
Эй, слуги! Дать ему ковер арабский
И восемь дать ему попон с гербом,
И раз мне выпал случай отплатить
Ему сполна за тот прием радушный,
Что встретил я в дому его, когда
Обрел в нем жизнь, дарю ему двух мулов,
Которых я на ярмарке купил
Для выезда. Жене ж его снесите
Вы серьги из подвесок золотых —
Мой ювелир закончил, верно, их.

О, если б я, сеньор, тысячекратно
Поцеловал ту землю, где ты ходишь,
Тебя назвав по имени, — и то
Не оплатил бы я малейшей доли
Из милостей, которыми взыскал ты
Меня сейчас! Моя жена и я —
Твои вассалы. Мы рабами станем
Твоей семьи с сегодняшнего дня.