Алексей Парин - Чудесный рог: Народные баллады

— Давно ль, — говорит Робин Гуду шериф,—
Ты в наши приехал места?
Как жив и здоров и много ль голов
Рогатого держишь скота?

— Рогатого много держу я скота —
Две сотни голов или три,—
А впрочем, наведайся в наши места
И сам на него посмотри.

Пасется мой скот по лесам, по лугам,
Телята сейчас у коров.
И, если захочешь, тебе я продам
Задешево сотню голов!

Садится шериф на гнедого коня,
Три сотни червонцев берет
И едет верхом за лихим мясником
В леса покупать его скот.

В Шервудскую чащу въезжают они —
Охотников славных приют.
— Спаси меня, боже, — воскликнул шериф,—
Коль встретится нам Робин Гуд!

По узкой тропе они едут вдвоем.
И вдруг увидал Робин Гуд:
Лесные олени меж темных ветвей
От них врассыпную бегут.

— Вот здесь и живет рогатый мой скот!
Тут несколько сотен голов.
Коль можешь купить, — тебе уступить
Я сотню-другую готов!

Протяжно в рожок затрубил Робин Гуд,
И разом явились на зов
С двух разных сторон и Маленький Джон,
И семеро лучших стрелков.

— Что скажешь? — спросил его Маленький Джон.
Каков твой приказ, Робин Гуд?
— Пожаловал к нам Ноттингэмский шериф.
Пускай ему ужин дадут!

— Что ж, милости просим, почтенный шериф,
Тебя поджидаем давно.
Отличным жарким мы тебя угостим.
А ты нам плати за вино!

Дрожащий шериф протянул кошелек,
Не молвив ни слова в ответ.
И так же без слов отсчитал Робин Гуд
Три сотенки звонких монет.

Потом он шерифа повел за собой,
Опять посадил на коня
И крикнул вослед: — Поклон и привет
Жене передай от меня!

Двенадцать месяцев в году,
Считай иль не считай.
Но самый радостный в году
Веселый месяц май.

Вот едет, едет Робин Гуд
По травам, по лугам
И видит старую вдову
При въезде в Ноттингам.

— Что слышно, хозяйка, у вас в городке? —
Старуху спросил Робин Гуд.
— Я слышала, трое моих сыновей
Пред казнью священника ждут.

— Скажи мне, за что осудил их шериф?
За что, за какую вину:
Сожгли они церковь, убили попа,
У мужа отбили жену?

— Нет, сударь, они не виновны ни в чем.
— За что же карает их суд?
— За то, что они королевскую лань
Убили с тобой, Робин Гуд.

— Я помню тебя и твоих сыновей.
Давно я пред ними в долгу.
Клянусь головою, — сказал Робин Гуд,—
Тебе я в беде помогу!

Вот едет, едет Робин Гуд
Дорогой в Ноттингам
И видит: старый пилигрим
Плетется по холмам.

— Что слышно на свете, седой пилигрим? —
Спросил старика Робин Гуд.
— Трех братьев у нас в Ноттингамской тюрьме
На смерть в эту ночь поведут.

— Надень-ка одежду мою, пилигрим.
Отдай-ка свое мне тряпье,
А вот тебе сорок монет серебром —
И пей за здоровье мое!

— Богат твой наряд, — отвечал пилигрим,—
Моя одежонка худа.
Над старым в беде и над нищим в нужде
Не смейся, сынок, никогда.

— Бери, старичок, мой богатый наряд.
Давай мне одежду свою,
И двадцать тяжелых монет золотых
Тебе я в придачу даю!

Колпак пилигрима надел Робин Гуд,
Не зная, где зад, где перед.
— Клянусь головой, он слетит с головы,
Чуть дело до дела дойдет!

Штаны пилигрима надел Робин Гуд.
Хорошие были штаны:
Прорехи в коленях, прорехи с боков,
Заплата пониже спины.

Надел Робин Гуд башмаки старика
И молвил: — Иных узнают
По платью, а этого можно узнать,
Увидев, во что он обут!

Надел он дырявый, заплатанный плащ,
И только осталось ему
Клюкой подпереться да взять на плечо
Набитую хлебом суму.

Идет, хромая, Робин Гуд
Дорогой в Ноттингам,
И первым встретился ему
Шериф надменный сам.

— Спаси и помилуй, — сказал Робин Гуд.—
На старости впал я в нужду.
И если ты честно заплатишь за труд,
К тебе в палачи я пойду!

— Штаны и кафтан ты получишь, старик,
Две пинты вина и харчи.
Да пенсов тринадцать деньгами я дам
За то, что пойдешь в палачи!

Но вдруг повернулся кругом Робин Гуд
И с камня на камень — скок.
— Клянусь головою, — воскликнул шериф,—
Ты бодрый еще старичок!

— Я не был, шериф, никогда палачом,
Ни разу не мылил петлю.
И будь я в аду, коль на службу пойду
К тебе, к твоему королю!

Не так уж я беден, почтенный шериф.
Взгляни-ка на этот мешок:
Тут хлеба краюшка, баранья нога
И маленький звонкий рожок.

Рожок подарил мне мой друг Робин Гуд.
Сейчас от него я иду.
И если рожок приложу я к губам,
Тебе протрубит он беду.

— Труби, — засмеялся надменный шериф,—
Пугай воробьев и синиц.
Труби сколько хочешь, покуда глаза
Не вылезут вон из глазниц!

Протяжно в рожок затрубил Робин Гуд,
И гулом ответил простор.
И видит шериф: полтораста коней
С окрестных спускаются гор.

И снова в рожок затрубил Робин Гуд,
Лицом повернувшись к лугам,
И видит шериф: шестьдесят молодцов
Несутся верхом в Ноттингам.

— Что это за люди? — воскликнул шериф.
— Мои! — отвечал Робин Гуд.—
К тебе они в гости явились, шериф,
И даром домой не уйдут.

В ту ночь отворились ворота тюрьмы,
На волю троих отпустив,
И вместо охотников трех молодых
Повешен один был шериф.

Долиной реки
И по горной стране
Доблестный Кемпбелл
Скакал на коне.

Оседлан и взнуздан
Был конь вороной.
Без всадника в полночь
Пришел он домой.

Встала с постели
Старая мать.
Жена молодая
Вышла встречать.

«Зелен мой луг,
Но никем он не кошен.
Бедный ребеночек мой
Не доношен!»

Оседланный, взнузданный,
Конь вороной,
Обрызганный кровью,
Вернулся домой.

Тяжко вздымались
Бока у коня.
Стремя о пряжку
Билось, звеня.

Три девушки шили в саду над водой,
Дженнифер, Джентль и Розмари.
К ним рыцарь приехал гостить молодой,
А в роще поют соловьи до зари.

Одна усадила его у огня,—
Дженнифер, Джентль и Розмари,—
Другая овсом накормила коня.
А в роще ноют соловьи до зари.

Постель приготовила третья сестра,—
Дженнифер, Джентль и Розмари,—
И сна пожелала ему до утра.
А в роще поют соловьи до зари.