Т. Михайлова - ПОХИЩЕНИЕ БЫКА ИЗ КУАЛЬНГЕ

– Не возрастом меряй опасность, ибо задолго доныне в делах был подобен он зрелому мужу.

– Что же, – сказала тут Медб, – неужто не сыщется средь одногодков уладов геройством его превзошедший?

– Средь волков не найти там более кровожадного, – ответил Фергус, – ни среди героев дерзейшего, ни средь его одногодков того, кто хоть на треть или четверть сравнялся б с Кухулином в ратных деяньях. Нет там героя ему под стать, всесокрушающего молота, проклятья врагов, соперника в храбрости, что превзошел бы Кухулина. Никого не сыскать, кто бы померился возрастом с ним или ростом, сложеньем и видом, красноречьем и обликом грозным, свирепостью, ратным искусством и храбростью, стойкостью, даром набега и приступа, натиска силой, кознями злыми, буйством, резвостью, быстротой и жестокостью, сравнился бы с ним в скорой победе приемом девяти человек на каждом острие перед ним.

– Не велика напасть, – отвечала на это Медб, – ибо в теле едином все это. Раны боится избегнувший плена. Годами не старше девицы, не устоит безбородый юнец против славных мужей.

– Не говори так, – сказал ей Фергус, – ведь задолго до этой поры делами был равен он зрелому мужу.

Начинается повесть о юношеских деяниях Кухулина.

В родительском доме, что в Айрдиг на Маг Муиртемне, рос этот мальчик, и с детства наслушался он историй о юношах из Эмайн {181} 181 Эмайн – По традиционной хронологии столица уладов была основана в 450 г. до н. э. Кимбаэтом, а разрушена людьми из Тары (Темры) в 332 г. н. э. (иногда называются 281 и 450 г.), при ее последнем правителе Форгусе Фага. В Эмайн находились знаменитые покои, построенные Брикриу для Конхобара. Там вокруг предназначенного для короля помещения располагались двенадцать лучших колесничных бойцов. Все сооружение делилось на девять частей, не считая возвышенного «солнечного покоя» самого Брикриу. Несомненен космический и, в частности, годовой символизм, который здесь, как и во многих других традициях связывался с личностью короля и его дворцом. По легенде 30 мастеров строили дворец в Эмайн в течение года, а находившееся там ближайшее окружение короля состояло из 365-ти человек. . Ибо вот как текли дни Конхобара с тех пор, как он стал королем. Лишь только поднявшись, решал он дела королевства и всякие споры, остаток же дня разделял на три части {182} 182 …остаток же дня разделял на три части… – В несколько видоизмененном виде подобные «расписания» жизни короля встречаются не только в сагах, но и в законах. Так § 41 Críth Gáblach'a устанавливает порядок на неделю, согласно которому день отведен на судебные разбирательства, день на питье пива, день на игру в фидхелл и т. д. : сперва наблюдал он забавы и игры юнцов, затем принимался играть в брандуб и фидхелл, а уж под вечер, пока всех не охватывал сон, вкушал он напитки и яства под навевающую дремоту музыку. Хоть я и был изгнан оттуда, – молвил Фергус, – но клянусь, что в Ирландии и Шотландии не сыскать подобного Конхобару!

Рассказывали ребенку о забавах мальчиков и юношей из Эмайн, и однажды спросил он позволения отправиться туда на поле для игр.

– Не время идти, – отвечала мать, – покуда не будет с тобою отважнейших из отважных уладов или один из людей короля, чтоб заступиться за тебя и защитить от тамошних юношей.

– Не желаю я ждать так долго, – сказал мальчик, – расскажи мне лучше, где стоит Эмайн?

– Не близок путь к тем местам, – через Слиаб Фуайт, что между нами и Эмайн, лежит он, – молвила мать.

– Что ж сам поищу я дорогу, – сказал мальчик.

Вскоре пустился он в путь, собрав все, что нужно для игр. Взял он свою бронзовую палицу для бросков и серебряный шар, свой маленький дротик для метания и детское копье с закаленным на огне острием и, чтобы скоротать путь, принялся играть с ними. Сперва ударом палицы далеко отбрасывал он серебряный шарик, а затем туда же бросал и саму палицу. Метал он свой дротик и копье, играя бросался за ними, поднимал палицу, шарик и дротик и успевал ухватить копье за древко, прежде чем втыкалось оно в землю.

Так добрался он до того поля в Эмайн, где собирались юноши. Было их там на зеленом лугу ровно трижды пятьдесят во главе с Фолломайном, сыном Конхобара. Встал мальчик на поле посреди юношей и поймал брошенный мяч между ног, не выше колена и не ниже лодыжки, да так крепко сжал его, что ни рывки, ни броски, ни удары юношей не приходились по мячу. Так и пронес он мяч от них до самой цели.

Разом уставились все на ребенка, дивясь и изумляясь. Ах так, – вскричал Фолломайн, сын Конхобара, – бросайтесь на него, ребята, и да настигнет его смерть от моей руки, ибо запрещает нам гейс принимать в игру юношу, пока не заручился он нашим заступничеством. Известно мне, что он сын знатного улада и пришла пора отучить их вступать в игру, не испросив вашей защиты и заступничества. Бросайтесь же все на него!

Разом накинулись все на мальчика и пустили ему в макушку головы трижды пятьдесят палиц, но тот поднял свою игрушечную палицу и отразил все до единой. Бросили в него трижды пятьдесят шаров, но заслонился мальчик поднятыми руками. Трижды пятьдесят отточенных копий полетели в него, но и тут защитился мальчик своим деревянным щитом. Потом ринулся он на юношей и поверг наземь пятьдесят королевских сыновей. Пятеро из них, – молвил Фергус, – рухнули между мной и Конхобаром, когда у доски Кендхаем играли мы в фидхелл на холме Эмайн. Устремился тут к юношам мальчик, чтобы прикончить их, но сам Конхобар схватил его за руки.

– Вижу, – сказал Конхобар, – что не очень-то учтиво обошелся ты с юношами!

– И поделом им, – отвечал мальчик, – ибо не так встречают гостей, пришедших из дальних краев.

– Кто же ты? – спросил Конхобар.

– Сын твоей сестры Дейхтре, Сетанта, сын Суалтайма, – молвил мальчик, – не ожидал я у тебя такого бесчестья.

– Что же, не знал ты, что не дозволяет гейс принимать в игру любого, кто прежде не испросил защиты и покровительства юношей? – спросил Конхобар.

– Нет, – ответил мальчик, – а коли бы знал, то поостерегся.

И повелел тогда Конхобар юношам принять мальчика под свою защиту, а те воскликнули: Воистину, да будет так!

Заручился мальчик защитой юношей, но лишь только отпустили его, как снова бросился на них Сетанта. Пятьдесят королевских сыновей бросил он к своим ногам, и уж не думали их отцы увидеть юношей живыми. Но не смерть была это, а лишь ужас от града жестоких ударов.

– Эй, – отчего же ты вновь нападаешь на них? – спросил Конхобар.

– Клянусь моими богами, – отвечал мальчик, – коли в свой черед не испросят они моего покровительства, не успокоюсь я, пока не сокрушу всех до единого!

– Будь по-твоему, мальчик, – сказал Конхобар, – прими их всех под свою защиту!

– Воистину, да будет так, – молвил мальчик, и заручились юноши его защитой и покровительством.