Т. Михайлова - ПОХИЩЕНИЕ БЫКА ИЗ КУАЛЬНГЕ

И объявила она Дагда, что ступят на землю фоморы у Маг Скене, и пусть по зову Дагда все искусные люди Ирландии встретят ее у Брода Униус. Сама же она отправится к Скетне и сокрушит Индеха, сына Де Домнан, иссушив кровь в его сердце и отняв почки доблести. Две пригоршни той крови отдала она вскоре войску, что ожидало у Брода Униус. Брод Сокрушения зовется он с той поры, в память о сокрушении короля.

Вот что совершили меж тем чародеи Племен Богини: пропели они заклинания против войска фоморов.

И расстались все за неделю до Самайна, пока вновь не сошлись ирландцы накануне празднества. Шесть раз по тридцать сотен было их там, иначе два раза по тридцать сотен в каждой трети.

И послал Дагда Луг разузнать про фоморов и, коли сумеет, задержать их, покуда не двинутся в битву ирландцы.

Отправился Дагда в лагерь фоморов и испросил перемирия перед сражением. Получил он на это согласие фоморов, и те в насмешку приготовили для него кашу, ибо с большой охотой ел ее Дагда. Наполнили ей королевский котел в пять локтей глубиной, что вмещал четырежды двадцать мер свежего молока, да столько же муки и жира. Вместе с кашей сварили они козлятину, свинину и баранину, а потом вылили ее в яму, и сказал Индех Дагда, что не миновать ему смерти, если не опустошит он ту яму и не наестся до отвала, дабы после не попрекать фоморов негостеприимством.

Тогда ухватил свой ковш Дагда, а в нем без труда улеглись бы мужчина и женщина, и были в ковше половинки соленой свиньи, да четверть сала.

И сказал Дагда: – Добрая это еда, если только сытна под стать вкусу. И еще молвил он, поднося ковш ко рту: – Не испорть ее, говорит почтенный.

Под конец он засунул свой скрюченный палец в землю и камни на дне ямы и погрузился в сон, наевшись каши. Словно домашний котел раздулось его брюхо, и над тем потешались фоморы.

Потому ушел от них Дагда к берегу Эба и немало претерпел, волоча свой огромный живот. Непотребен был его облик, ибо лишь до локтей доходил плащ, а бурая рубаха до зада. К тому же свисала она на груди, а сверху была лишь простая дыра. Из лошадиных шкур щетиной наружу были башмаки Дагда, а за собой он тащил раздвоенную палицу, что лишь восемь мужей могли разом поднять. След от нее был под стать рву на границе королевств, и оттого он зовется След Палицы Дагда. […] {367}

Меж тем выступили фоморы и подошли к Скетне. Ирландцы же встали у Маг Аурфолайг, и каждое войско грозилось истребить другое.

– Решили ирландцы помериться силами с нами, – сказал Брес, сын Элиера Индеху, сыну Де Домнан.

– Немедля сразимся, – ответил Индех, – и пусть измельчатся их кости, если не возместят они дани.

Воистину многоискусен был Луг, и потому решили ирландцы не пускать его в битву. Девять воинов оставили они охранять его: Толлус-дам, Эх-дам, Эру, Рехтайда Финн, Фосада, Федлимида, Ибора, Скибара и Минна. Скорой смерти героя из-за его всеведения страшились ирландцы и потому не пустили сражаться.

Собрались у Луга величайшие из Племен Богини Дану, и спросил он у своего кузнеца Гоибниу, как сможет тот послужить всем своим искусством.

– Нетрудно ответить, – промолвил кузнец, – коли даже случится ирландцам сражаться семь лет, то вместо любого копья, соскочившего с древка, или меча, что расколется в схватке, смогу отковать я другой. И уж тогда ни один наконечник, откованный мною, не пролетит мимо цели, а кожа, пронзенная им, вовек не познает жизни. Не под силу это Долбу, кузнецу фоморов. Готов я теперь для сражения при Маг Туиред.

– А ты, о, Диан Кехт, – сказал Луг, – какова твоя власть?

– Нетрудно сказать, – отвечал тот, – кого бы ни ранили в битве, если только не отрубят ему голову и не поразят спинной мозг или оболочку мозга, мной исцеленный наутро сможет сражаться.

– О, Кредне, – сказал тогда Луг, – чем поможешь ты нам в этой схватке?

– Нетрудно сказать, – молвил Кредне, – заклепки для копий, кромки щитов, клинки да мечей рукояти – все я смогу изготовить.

– А ты, о, Лухта, – спросил Луг плотника, – как послужишь своим искусством?

– Нетрудно сказать, – отвечал на это Лухта, – всех наделю я щитами и древками копий.

– А ты, Огма, спросил Луг, – против кого обратишь свою мощь в этой битве?

– Что ж, – отвечал тот, – трижды девять друзей короля да его самого сокрушу я и вместе с ирландцами погублю треть врагов.

– А ты, Морриган, – молвил Луг, – против кого обратишь свою власть?

– Не трудно сказать, – отвечала она. […]

– О, чародеи, – спросил тогда Луг, – в чем ваша сила?

– Нетрудно сказать, – отвечали ему, – белыми пятками вверх падут они, пораженные нашим искусством, доколе не погибнут их герои. Две трети силы отнимется у врагов, ибо не изольется их моча.

– А вы, о, кравчие, – спросил Луг, – чем нам поможете в битве?

– Нетрудно сказать, – молвили кравчие, – мы нашлем на них неодолимую жажду и нечем будет врагам утолить ее.

– А вы, о, друиды, – сказал Луг, – на что вашу власть обратите?

– Нетрудно сказать, – отвечали они, – на лица фоморов нашлем мы потоки огня, так что уж не поднять им головы, и тогда со всей силой станут разить их герои.

– А ты, о, Кайрпре, сын Этайн, – спросил Луг своего филида, – чем в битве нам сможешь помочь?

– Нетрудно сказать, – молвил Кайрпре, – врагов прокляну я и стану хулить да порочить, так что властью своей отниму у них стойкость в сражении.

– А вы, о Бекуйлле и Дианан, – спросил Луг двух колдуний, – как нам послужите в схватке?

– Нетрудно сказать, – отвечали они, – чары нашлем мы и камни, деревья да дерн на земле встанут войском с оружием, что обратит врагов в бегство в отчаянии и страхе.

– А ты, о, Дагда, – спросил Луг, – чем поможешь одолеть фоморов?

– Нетрудно сказать, – молвил Дагда, – в сече, сражении и колдовстве приду я на помощь ирландцам. Столько костей раздробит моя палица {368}, сколько камней топчет табун лошадей, лишь только сойдемся мы в битве у Маг Туиред.

Так, в свой черед, каждого спрашивал Луг о его искусстве и власти, а потом предстал перед войском и преисполнил его силой, так что всякий сделался крепок духом, словно король или вождь.

Каждый день бились фоморы и Племена Богини, но короли и вожди до поры не вступали в сражение рядом с простым и незнатным народом.

И не могли надивиться фоморы на то, что открылось им в схватке: все их оружие, мечи или копья, что было повержено в битве, и люди, убитые днем, наутро не возвращались обратно. Не так было у Племен Богини, ибо все их притуплённое и треснувшее оружие на другой день оборачивалось целым, оттого что кузнец Гоибниу без устали выделывал копья, мечи и дротики. И совершал он это тремя приемами, а потом Лухта Плотник вырубал древки тремя ударами, да так, что третьим насаживал наконечник. Напоследок Кредне медник готовил заклепки тремя поворотами и вставлял в наконечники, так что не было нужды сверлить для них дыры – сами они приставали.