Себастиан Брант - Брант Корабль дураков; Эразм Похвала глупости Разговоры запросто; Письма темных людей; Гуттен Диалоги

Солнце.У них это называется исповедью: если кто в чем-нибудь согрешит, благочестие требует, чтобы он сказал одному из них о своем грехе, и это касается не только поступков, но даже и помышлений. Так каждый должен поверять им свои тайны.

Фаэтон.Кто же соглашается открывать свои секреты подобным господам?

Солнце.Все соглашаются — из религиозного чувства и из почтения к древнейшему христианскому установлению.

Фаэтон.А они хотя бы не разглашают то, что узнали?

Солнце.Это уж зависит от человека: сдержанные молчат, а через болтливого все выходит наружу.

Фаэтон.Право же, опасно делиться с ними тайными думами и в особенности — с пьяницами. Но что я вижу? Они выслушивают и женщин! Какой мерзкий обычай! А что они делают с теми, кого гладят по голове?

Солнце.Делают их невинными, чистыми и свободными от греха.

Фаэтон.Тех, кто прежде был отягощен виной и преступлениями?

Солнце.Тех самых. И называется это «отпущением».

Фаэтон.Что ты говоришь? Разве могут отпускать чужие грехи те, кто сам в них погряз?

Солнце.Таковы правила религии.

Фаэтон.Мне они не нравятся. И я полагаю, что этому народу нужно позаботиться о всеобщем исправлении нравов: нельзя терпеть столько праздных ленивцев, которые проедают чужое добро, а сами никакого доброго плода не приносят: нужно любой ценой искоренить иноземную роскошь и как можно дальше изгнать чуждую немцам изнеженность, вернув всю Германию к прежней ее силе и старинной доблести.

Солнце.Но ведь они исстари бражники, преданы хмельному питию, и никогда в Германии пьянство не считалось зазорным.

Фаэтон.В этом одном они должны изменить прошлому, а в остальном пусть остаются ему верны.

Солнце.Слишком уж хорошие сделаются тогда у тебя немцы! Ведь пьянство так же свойственно им, как итальянцам — лукавство, испанцам — вороватость, французам — чванство, а другим народам — другие, присущие им пороки.

Фаэтон.Ну, если без порока не обойтись, то я предпочитаю этот любому из тех, которые ты назвал. Впрочем, я думаю, что время их исцелит, так же как оно избавит от недугов всех остальных людей, — ты сам внушил мне эту надежду. Но вернемся к собранию и к легату папы Льва: видишь, отец, шествуя в процессии, он что-то кричит, обращаясь к небесам, вне себя от гнева и ярости, и мне кажется, что гневается он на нас, потому что смотрит сюда.

Солнце.Он сердится на меня. Но послушаем, что болтает этот человечишка: он чем-то грозится, надменно задрав нос.

Каэтан.…которому надлежало сиять по первому моему знаку, и к тому же — светлее и ярче обычного!

Солнце.Что, что, легат? Что ты говоришь? Это ты меня укоряешь?

Каэтан.Ты еще спрашиваешь?! Будто само не знаешь, какой ты великий грех совершило!

Солнце.Но я, право, не знаю, да и не узнаю, если ты не скажешь, чем я провинился.

Каэтан.Наконец-то, повторяю, ты выглянуло, бессовестное! Наконец-то явило себя миру! Ты, которому надлежало сиять по первому моему знаку, и к тому же — светлее и ярче обычного!

Солнце.Не понимаю, в чем мое прегрешение.

Каэтан.Ах, не понимаешь?! Да ведь ты за целых десять дней ни единого лучика мне не показало и нарочно закрывалось облаками, да так, словно вознамерилось лишить мир света!

Солнце.Если тут и есть чья-то вина, то лишь астрологов: это они предсказали такую погоду в своих подсчетах.

Каэтан.А тебе надлежало больше следить за желаниями папского легата, чем за выкладками астрологов! Разве ты не помнишь, чем я тебе грозил, покидая Италию, на тот случай, если ты сильным зноем не пресечешь несвоевременную стужу в Германии и не вернешь туда лето, дабы мне не томиться неодолимой тоской по Италии?

Солнце.Я пропустил мимо ушей твои предписания, и вообще мне неизвестно, чтобы смертные могли приказывать Солнцу.

Каэтан.Как неизвестно? Так ты и того не знаешь, что епископ римский (который ныне всем своим могуществом облек меня — легата от ребра апостольского) властен вязать и решать все, что пожелает, как на земле, так и на небесах?

Солнце.Это мы слыхали, но я не верил его хвастовству, ибо не видел еще смертного, который бы хоть что-нибудь здесь, у нас, изменил.

Каэтан.Ах, ты еще и не веришь, дурной ты христианин?! Ну, раз ты такой еретик, тебя нужно немедленно отлучить от церкви и предать когтям Сатаны!

Солнце.Ты низвергаешь меня с неба и предаешь когтям Сатаны? Словом, как говорится, отбираешь у мира солнце?

Каэтан.Именно так я и поступлю, если ты немедленно не исповедуешься у одного из моих копиистов и не попросишь у меня отпущения грехов.

Солнце.А когда исповедуюсь, дальше что?

Каэтан.Я наложу на тебя епитимью, ты будешь несколько дней умерщвлять плоть постом, или исполнять какую-нибудь тяжелую работу, или отправишься в утомительное паломничество, или станешь раздавать подаяние, либо тебя высекут за твои прегрешения.

Солнце.Нелегкие условия! А что ты мне потом даруешь?

Каэтан.Объявлю тебя свободным от вины и дарую тебе очищение.

Солнце.Стало быть, ты собираешься «принести Солнцу свет»?

Каэтан.Да, если пожелаю: факультаты, полученные мною от Льва Десятого, способны и на это.

Солнце.Какой вздор! И ты думаешь, что найдется среди смертных такой дурак, который тебе поверит, не говоря уже о всевидящем Солнце?! Ступай-ка да выпей чемерицы: мне кажется, ты сошел с ума.

Каэтан.Сошел с ума?! Ты уже отлучено за непочтение к папскому легату! Знай, что на тебе лежат великие и ничем не искупимые проклятья, а вскорости я созову народ и публично, торжественно предам тебя анафеме за то, что ты так сильно меня разгневало!

Фаэтон.По-моему, отец, к этим угрозам нужно поворотиться задом и хорошенько на них пукнуть. Ну что может сделать богам ничтожный смертный?!

Солнце.Да, на него нечего и внимания обращать. А впрочем, не заслуживает ли он жалости как человек, которого лишила рассудка болезнь?

Фаэтон.Какая болезнь?

Солнце.Ведь он страдает алчностью, а так как дела в Германии идут скверно и набить мошну не удается, он пришел в неистовство и лишился рассудка. Но погоди-ка, сейчас я над ним посмеюсь. Что ты вещаешь, святой отец? Ты намерен осудить меня, не разобравшись в деле? Чем я заслужил такое обращение?

Каэтан.Я тебе уже сказал. А что до разбора дела, то многие из числа тех, кого осуждают папы и их легаты, не получают слова для защиты.