Валентин Островский - Индонезийские сказки

Каков смысл этого удвоения? В приведенных примерах мы имеем дело с образованием множественного числа. В индонезийском языке нет особых грамматических форм множественного числа, как, например, в русском, английском или немецком. Поэтому индонезийцы, желая выразить понятие множественности, попросту произносят одно и то же слово дважды.

Однако нередко мы сталкиваемся с редупликацией, вызванной совершенно иными законами языка. Например, слово паги означает «утро», а паги-паги — «рано утром». Малам — это «вечер», а малам-малам — «поздно вечером». Тингги — «высокий», тингги-тингги — «очень высокий». Здесь, как мы видим, удвоение дает усиление смысла.

Несколько иначе обстоит дело с глаголами, где при удвоении одно из слов нередко претерпевает небольшие изменения. Подобное явление наблюдается обычно среди глаголов, которые обозначают действие, носящее взаимный характер. Например, тикам-меникам значит «колоть друг друга» (холодным оружием), тембак-менембак — «вести перестрелку», а пукул-мемукул — «дубасить друг друга».

Есть еще один очень интересный вид редупликации — удвоение по принципу сходства. Поясним это примерами. Слово мата означает глаз. А мата-мата значит… «шпик». Почему? Да потому, что шпик шныряет глазами во все стороны и непрестанно что-то высматривает. Он как бы «весь обращен в глаза».

Оранг — это «человек», а оранг-оранган — «огородное чучело», ведь оно похоже на человека!

Однако бывает и так, что причина удвоения тех или иных индонезийских слов остается загадкой. К их числу принадлежат, например, такие слова: кура-кура (черепаха), купу-купу (бабочка), лабах-лабах (паук), беранг-беранг (выдра) и ряд других.

Удвоенных слов в индонезийском языке так много, что газеты и журналы ради экономии места нередко поступают следующим образом: вместо того чтобы набирать два раза подряд одно и то же слово, они набирают его только один раз и ставят после него цифру 2. Получается как бы слово в квадрате.

Речь индонезийцев изобилует образными пословицами, красочными поговорками. Например, о лицемерных людях в Индонезии говорят: «Снаружи — золотой банан, а внутри — колючки». Если кто-нибудь проявляет излишнее усердие не там, где нужно, приводят пословицу: «Греби вниз по течению, и над тобой будут смеяться крокодилы». Людей, слабых с виду, но стойких духом, сравнивают с бамбуком, который иной раз и гнется под напором ветра, но никогда не ломается. О человеке, которого преследуют неудачи, говорят: «Вырвался из пасти крокодила, а угодил в пасть к тигру». Над невеждами смеются: «Обезьяна раздобыла цветок, да только что она в нем понимает?». О тех, кто ничего не видит дальше своего носа, принято говорить: «Сидит лягушка под скорлупой кокосового ореха и думает, что там весь мир». Про настоящих друзей говорят, что они «неразлучны, как дым с огнем».

Жадных людей старинная индонезийская поговорка сравнивает с «голландцем, который просит земли». История этой поговорки такова. В давние времена один из первых голландских колонизаторов попросил у яванского крестьянина немного земли. «Дайте мне хоть клочок, — сказал он, — не больше этой буйволовой шкуры». Крестьянин согласился, и тогда голландец изрезал шкуру на тонкие полоски, связал их друг с другом и полученной длинной веревкой отмерил себе огромный участок.

Народ Индонезии любит свою страну: «Пусть на чужбине идет золотой дождь, а у нас каменный, все равно на родине лучше».

Индонезия — страна древней культуры.

В ее богатом фольклоре самобытные элементы причудливо переплетаются с мотивами и сюжетами, занесенными на острова многочисленными пришельцами из разных стран. Тесный контакт с Индией оказал очень большое влияние на фольклор и на древний эпос Индонезии.

Индийский эпос «Махабхарата» хорошо известен в Индонезии. По велению яванского раджи Дхармавангсы он был переведен на древний яванский язык еще в 1000 году. Влияние его на средневековую яванскую, а впоследствии и на индонезийскую литературу огромно.

Такие эпические произведения индонезийского фольклора, как «Санг Бома» и «Пандава Лима», написаны, несомненно, по мотивам «Махабхараты».

Народные кукольные представления, популярные среди жителей Индонезии, зачастую целиком построены на сюжетах, заимствованных из «Махабхараты».

Еще большей известностью в стране пользуется индийский эпос «Рамаяна», который по существу давно уже стал достоянием индонезийского фольклора. Предполагают, что впервые это произведение было переведено на древний яванский язык писателем Йогисвара в 925 году. В дальнейшем, в процессе многократных пересказов содержание «Рамаяны» изменялось и обрастало новыми подробностями: нравы и обычаи страны, отдельные исторические события получили отражение в индонезийском варианте этого произведения, известного под названием «Сери Рама».

Арабские и персидские сказки, с давних пор хорошо известные индонезийцам, также наложили свой отпечаток на легенды и сказания, передаваемые из поколения в поколение жителями многих островов страны.

Китайские мореплаватели и поселенцы занесли сюда немало чудесных сказок, которые уже в своей трактовке и поныне рассказывают яванцы.

Во многих районах страны все еще живы легенды и поверья, сохранившиеся со времен глубокой древности и дошедшие до нас без малейших изменений. Такова, например, легенда о сотворении мира, широко распространенная среди жителей Суматры.

Вот что рассказывает эта легенда. Бог Батара Гуру создал сушу, бросив горсть земли своей дочери, прыгнувшей из заоблачных высот в морскую пучину. Оказавшись на поверхности воды, земля стала увеличиваться в размерах и вскоре загородила свет громадному морскому змею — Нага Падоха. Тот, обозлившись, подтолкнул сушу снизу, и она поплыла, качаясь на волнах. Когда Батара Гуру увидел, что произошло, он послал на землю героя, который, одолев змея, заковал его в цепи. Нага Падоха отчаянно вырывался, и от этого образовались горы и долины. Даже теперь, когда змей ворочается, происходят землетрясения.

Очень своеобразна легенда о землетрясениях, распространенная среди народности минангкабау. Земля держится на рогах огромной буйволицы. Всевышний велел ей нести это бремя до тех пор, пока с лица земли не исчезнет последний человек. Время от времени буйволица мотает головой, пытаясь взглянуть на землю и проверить, есть ли еще там кто-нибудь. От этого происходит землетрясение, и тогда люди начинают бить в гонги и кричать: «Мы еще живем здесь, мы еще живем!».

Глубоко поэтична легенда о лунных затмениях, распространенная на острове Целебес.

Вечер полюбил Луну и задумал жениться на ней, но она ему отказала — очень уж у него черное лицо. Вечер обиделся и затаил на Луну злобу.