Эдит Гамильтон - Мифология. Бессмертные истории о богах и героях

Она отвернулась, уносясь мыслями в родной край, и не заметила изумления во взгляде пленников.

— «Убитая в Авлиде говорит, живая здесь, не там, Ифигения…» — прочитала вслух жрица строки письма.

— Но где ж она?.. Иль мертвая придет? — вскричал Орест.

— Она перед тобой… Но ты не должен перебивать теперь ее слова, — рассердилась Ифигения и продолжила читать: — «Доставь меня в отчизну, мой родимый, у варваров не дай окончить дни, освободи от крови и богини. Мне тягостен почет убийцы, брат…» [Орест, его зовут Орест], запомни имя.

— О боги, — застонал Орест. — [Невероятно!]

[— Я не с тобою говорю, а с ним. — Ифигения кивнула на Пилада. — Ты имя не забудешь?]

— [Нет], — произнес Пилад. — И не замедлю я выполнить обещанное. Вот, возьми, Орест, — тебе сестра послала.

— Давай письмо… Но мне не до письма… Не на словах хочу вкусить я счастья. О, милая, родная!

С этими словами Орест заключил Ифигению в объятия, но та высвободилась.

— Ты, ты мой брат? <���…> Легко сказать… Но надо доказать…

[— Ты помнишь ли, что вышивала перед тем, как увезли тебя в Авлиду? — спросил Орест. — Я опишу тебе ту вышивку. Покои свои ты помнишь во дворце? Я расскажу тебе, что там стояло.]

Он описал все в точности, и Ифигения, зарыдав, сама принялась обнимать его.

— О милый! Нет милей тебя, о милый! <���…> [Младенцем тебя] я на руках кормилицы оставила. <���…> О, сердце! Но слова бессильны, чтобы ими твое я счастье рассказала. Предел чудес…

— [О бедная], — промолвил Орест. — Жребий был лют для нас и жизни отравил. <���…> А если б ты брата сгубила…

— Ты, ты, мой брат, едва ушел от рук моих, — ужасалась Ифигения. — Твоею кровью рука сестры готова обагриться была… Увы! И что ж? Какой конец? Что ждет тебя? Какой возврат тебе я приготовлю? <���…> О, где тот бог, иль смертный, или иная сила, чтоб исход они нам показали?

Пилад слушал молча, сочувственно, но с растущим нетерпением. Медлить больше нельзя, пришла пора действовать.

[— Мы обо всем наговоримся, — прервал он брата с сестрой, — когда покинем это варварское место и будем на свободе. Но как спастись?]

— Могли бы мы тирана… порешить, — начал Орест, но Ифигения запретила даже думать об этом. Царь Фоант был к ней добр, она не поднимет на него руку.

И тут ее осенило. Идеальный замысел представился ей во всей своей полноте, до мельчайших подробностей. Она поспешно изложила его мужчинам, и те приняли его безоговорочно. Затем все трое скрылись в храме.

Чуть погодя показалась Ифигения с идолом Артемиды в руках и едва не столкнулась с Фоантом, переступающим порог святилища.

— О царь, молю — не далее колонны! — вскричала жрица.

На недоуменный вопрос правителя, почему он должен остановиться, она ответила, что те двое пленников, которых он прислал для жертвоприношения, нечисты. На них скверна, грех, они убили собственную мать, и Артемида гневается.

— Я <���…> должна омыть нечистых, — объяснила царю Ифигения. — <���…> Грехи с людей смывает только море. <���…> [Однако] моря мало… Уединение нам нужно для других обрядов, царь… <���…> Но статую очистить тоже надо… <���…> Пусть теперь рабы из храма пленных выведут <���…> [А горожанам вели не приближаться, домов не покидать и даже не смотреть на нечестивых.]

— Ты с делом божьим не спеши, чтоб вышел прок, — сказал Фоант. — [Мы торопить тебя не будем.]

Он проводил взглядом процессию. Впереди шла Ифигения со статуей в руках, за ней Орест и Пилад, следом служанки с сосудами для очищающего обряда. Ифигения молилась вслух: «Ты же, царственная дева, Зевса дочь и дочь Латоны, / Если я убийц омою, жертву примешь — там, где должно. / Будет чистою обитель Артемиды, мы блаженны / Тоже будем…» Наконец они скрылись из вида, удаляясь в бухту, где стоял корабль Ореста. Все осуществилось, как было задумано, теперь спасению ничто не препятствовало.

И все-таки препятствие возникло. Ифигения благополучно отослала прислужниц еще на полпути, чтобы подойти к морю без посторонних. Трепетавшие перед ней рабыни подчинились беспрекословно, и, едва трое беглецов очутились на борту корабля, гребцы что было сил заработали веслами. Но выйти из гавани им не удалось: сильнейший встречный ветер гнал их обратно, и, как ни бились они, побороть его не могли. Корабль несло прямо на скалы. Тавры к этому времени уже разгадали уловку Ифигении — одни высыпали на берег, готовясь захватить корабль, другие помчались с вестями к царю Фоанту. Рассвирепев, тот тоже поторопился от храма на берег, чтобы предать смерти нечестивых чужаков и вероломную жрицу, когда прямо перед ним в воздухе возник сияющий силуэт. Это могла быть только богиня. Царь замер в благоговейном оцепенении.

— Куда же ты, царь? Куда стопы направил, о царь Фоант? Внемли словам моим. Афина я, — возвестила небожительница. — Останови погоню, дружин твоих поток останови. <���…> Орест сюда явился <���…> и должен, в Аргос сестру свою доставив, отвезти священное в мой город изваянье <���…> [Так велят им боги, даже] Посейдон хребет морской в угоду мне разгладил. <���…> ты ж, Фоант, смири свой гнев, несправедливо пылкий.

Фоант немедленно повиновался.

— Царица, о Афина <���…> Прилично ли против богов могучих бороться нам? [Все будет так,] как ты велишь <���…>.

В тот же миг на глазах у всех собравшихся ветер переменился и волны улеглись. Греческий корабль вышел из гавани и, распустив парус, стрелой понесся к горизонту.

Историю фиванской династии, как и историю Атридов, с которой она соперничает в известности, увековечила античная драма. Об Эдипе и его детях рассказывают величайшие трагедии Софокла, написанные в V в. до н. э. — тогда же, когда Эсхил создавал свои бессмертные произведения, посвященные потомкам Атрея.

Миф о Кадме и его дочерях всего лишь пролог к основной истории. Тем не менее в Античности эпохи классики он был очень популярен, и несколько авторов приводят его целиком или частично. Я отдаю предпочтение простой и ясной версии Аполлодора [296] Имеется в виду так называемый Псевдо-Аполлодор. — Прим. ред. , изложенной в I или II в. н. э.

Когда Европу похитил бык, отец царевны отправил своих сыновей на поиски, наказав не возвращаться, пока не отыщут ее. Один из братьев, Кадм, предпочел не метаться беспорядочно по городам и весям, а благоразумно отправился к дельфийскому оракулу, чтобы узнать о судьбе сестры. Бог велел ему не беспокоиться больше ни о ней, ни о том, что отец не примет его обратно, а построить собственный город. Пусть следует за коровой, которую увидит на пути из Дельф, и заложит город там, где она примостится отдохнуть. Так были основаны Фивы, а область вокруг них стала называться Беотией — «коровьим краем». Однако сперва Кадму пришлось расправиться с ужасным драконом, который сторожил расположенный неподалеку источник и по очереди убивал всех, кого Кадм посылал за водой. В одиночку он бы никогда ничего не выстроил, но после победы над драконом Кадму явилась Афина и велела засеять поле драконьими зубами. Он повиновался, не зная, что из этого выйдет, и, к своему ужасу, увидел, как из земли вырастают воины в полном вооружении. До него, впрочем, им не было никакого дела. Не удостоив его даже взглядом, они принялись сражаться между собой, пока в живых не осталось только пятеро. Их Кадм привлек к себе на службу.