Эдит Гамильтон - Мифология. Бессмертные истории о богах и героях

Кроме Ифигении, у Агамемнона и Клитемнестры было еще двое детей — Орест и Электра. Останься Орест во дворце, Эгист наверняка прикончил бы и его, но мальчика предусмотрительно отослали к надежному другу. До убийства девочки Эгист не опустился, однако притеснял ее, как только мог, и Электра жила лишь надеждой на возвращение брата, который поквитается за отца. Как именно? Снова и снова задавалась Электра этим вопросом. Эгист, разумеется, должен умереть, но достаточно ли для отмщения убить только его одного? Он всего-навсего сообщник, вина его велика, но меньше, чем зачинщицы. И что тогда? Будет ли справедливо, если сын покарает мать за убийство его отца? В этих раздумьях Электра проводила свои горькие дни, которые складывались в бесконечные годы, пока Клитемнестра с Эгистом правили страной.

Возмужавший Орест видел весь ужас сложившейся ситуации еще более отчетливо, чем сестра. Долг сына — отомстить за пролитую отцовскую кровь, и этот долг для него превыше всех остальных. Но убийца матери одинаково ненавистен и людям, и богам. Самое священное обязательство требует самого чудовищного преступления. Он хочет сделать так, как велит долг, а вынужден выбирать из двух страшных зол: либо предать отца, либо лишить жизни собственную мать.

Измучившись, он отправился в Дельфы, чтобы оракул разрешил его сомнения. Аполлон явил свою волю четко и ясно:

Орест понял, что не сможет избежать тяготеющего над его родом проклятия и должен стать орудием возмездия, хотя тем самым неизбежно погубит себя. Взяв в спутники двоюродного брата Пилада [284] Пилад был сыном сестры Агамемнона и Строфия, царя Фокиды. В их доме и вырос Орест, спрятанный от Эгиста. — Прим. ред. , он отправился во дворец, который не видел с раннего детства. Орест с Пиладом выросли вместе и были ближе и роднее самых близких друзей. Электра, не зная об их скором прибытии, тем не менее напряженно ждала, одержимая жаждой возмездия. Вся ее жизнь превратилась в постоянное ожидание брата, который даст ей то единственное, ради чего она терпела страдания и унижения все эти годы.

Совершая у могилы отца возлияние усопшему [285] Хоэфоры — плакальщицы, совершавшие надгробные возлияния. Воздавая почести умершему, они слезно причитали и окропляли могилу водой, вином, медом. Клитемнестра боялась Агамемнона и мертвого, поэтому послала своих рабынь и Электру провести обряд возлияний на его могиле. — Прим. ред. , Электра взмолилась: «Услышь меня, отец мой, пусть счастливая судьба сюда Ореста приведет!» [286] Здесь и далее: Эсхил. Жертва у гроба (Хоэфоры). Перевод С. К. Апта. Едва она умолкла, из-за гробницы вышел юноша и, назвав Электру сестрой, в доказательство предъявил сотканный ею плащ, в который она сама его завернула, когда много лет назад провожала из дома. Но Электре не нужны были доказательства. «Твое лицо — точь-в-точь отцовское!» — воскликнула она и принялась горячо выражать ему всю свою накопленную за эти горькие годы невостребованную любовь:

Но Орест, погруженный в собственные раздумья, сосредоточенный только на том, что ему предстояло совершить, не ответил и даже не дослушал. Прервав сестру на полуслове, он поведал ей о том, что занимало все его мысли, не давая отвлечься ни на что иное, — о страшных словах дельфийского оракула.

Втроем с Пиладом они договорились обо всем. Юноши под видом гонцов пойдут в город передать правителям, что Орест погиб. Клитемнестру и Эгиста, всегда боявшихся, как бы изгнанник не предпринял что-то против них, это сообщение обрадует, поэтому вестников непременно пригласят во дворец. А там брату и его другу останется полагаться лишь на собственные мечи и на внезапность нападения.

Во дворце их приняли. Электра осталась ждать. Эта горькая роль была отведена ей с самого детства. Наконец двери медленно отворились и показалась женщина. Это была Клитемнестра. На миг она безмолвно застыла на ступенях, но следом за ней из дворца выбежал слуга с отчаянным воплем: «Беда! Беда! Удар свалил хозяина! Беда!» Увидев царицу, он прошептал: «Из гроба встав, казнят живого мертвые». Клитемнестра догадалась обо всем, о том, что произошло и что еще произойдет. Посуровев, она велела слуге принести секиру, намереваясь побороться за свою жизнь, однако, едва коснувшись оружия, передумала. В дверях возник мужчина с окровавленным мечом. Она знала, чья это кровь и чья рука сжимает меч. Клитемнестру осенило. Вот что защитит ее лучше любой секиры… «Постой, дитя, о сын мой, эту грудь, молю, / Ты пощади. Ведь прежде ты дремал на ней, / Она тебя, мой сын, кормила некогда». Орест замер в нерешительности: «Пилад, как быть, что делать? Страшно мать убить». Пилад был непреклонен: «А ты забыл о прорицаньях… / О том, какою клятвой ты клялся, забыл? / Враждуй со всеми, только не с бессмертными». — «Ты прав, совету верному последую. Иди за мной», — приказал Орест царице. Клитемнестра поняла, что все кончено. «На мать, на мать ты руку поднимаешь, сын», — укоризненно промолвила она уже без мольбы. Орест жестом велел ей войти во дворец. Она повиновалась, он шагнул за ней следом.

Когда он вышел, дожидающиеся во дворе поняли все без слов. Не спрашивая ни о чем, они смотрели на своего нового повелителя с состраданием. Он же, будто не видя их, воззрился в ужасе куда-то вдаль. «Глядите — вот страны моей правители, / Чета цареубийц, опустошивших дом. / <���…>…Всевидящее Солнце… пусть свидетелем / Оно мне будет, что убил по праву я / Родную мать. А об Эгисте незачем / И говорить: убил как соблазнителя. / <���…> Друзья, пока рассудок цел мой, слушайте! / Я верю, что по праву наказал я мать, / Преступницу, убийцу богомерзкую. / <���…> Отныне мне, несчастному изгнаннику, / Убийцею при жизни и по смерти слыть».