Анастасия Углик - Новый год в России. История праздника

Константин Маковский «Народное гуляние в Санкт-Петербурге», 1869 год

Термин «вертеп» как кукольный театр с раскрытыми диалогами действующих персонажей появился у славян около XVIII века. Ему, безусловно, могли предшествовать подобные по сюжету произведения, исполняемые живыми артистами, и даже композиции с кукольными сценками. Также начальным этапом в развитии вертепного театра можно считать пения причетников либо семинаристов. Они исполняли рождественские песни возле переносного праздничного короба с фигурами. Со временем из церковного/семинаристского наследия вертеп перерос в феномен народной культуры. Заметим, что неодолимого разрыва меж фольклорной и церковной традициями в XVIII – начале XIX века практически не было. С одной стороны, низшие и средние прослойки населения приобщались к православной риторике благодаря гравюрам и примитивной литературе. С другой стороны, словесное творчество духовных учеников основывалось на народном каноне и они с легкостью наполняли витиеватыми стихотворениями неоригинальные сюжеты. Бóльшая часть ученых склоняется к тому, что вертеп зародился в Польше в XVI–XVII веках. В восточных землях начали следовать традиции рождественского кукольного театра немного позже. Последними вертепными рассказами считаются те, что записала в 80-х годах XX века со слов очевидцев Олекса Ошуркевич на Волыни.

Период хождения вертепщиков со своим театром могло различаться в зависимости от местности. К примеру, в Минске представление смотрели с Рождества вплоть до Сретения, то есть с 25 декабря / 7 января – до 2/15 февраля. Псковские деревни могли наслаждаться христославлением вертепщиков в продолжение всех святочных дней, с 6 по 19 января (от Рождества до Крещения), в Купянском уезде Харьковской губернии же в аккурат до Великого поста. В Могилевской и Витебской губерниях кукольную пьесу ставили в первые три дня рождественских каникул, а также в Новый год и канун Рождества. Сельские представления довольно редко показывались в несвяточные дни, потому как были крепко связаны с рождественскими ритуалами. Хотя городские профессиональные вертепщики могли ставить представление на ярмарках в любой календарный период.

Самые прекрасные условия для развития вертепного жанра в театральной сфере сложились на южной территории царской Российской империи, а также в ряде районов Белоруссии, Польши и Украины. На этих землях представления возникали практически единовременно. Схожесть их можно было объяснить не только лишь одними заимствованиями, но еще и родственностью культурной почвы, породившей их. Важнейшим и исключительным фактором подобного явления можно считать крайне тесное переплетение католицизма и православия. Вертепные короба очень часто создавались на основе образа церкви. Последний регистр рождественского театра (как «ретабль» – запрестольный декор) мог быть похож на иконостас в православии, самый же верхний ярус кукольного театра, напоминавший церковь, нередко был оформлен в виде алтарной преграды. Сама конструкция иконостаса порой воспроизводилась путем росписи задника. Известный фольклорист Виноградов описывал Ельнинский театр следующим образом: «Над главной аркой – Дух Святой в виде голубя. Под верхом (под крышей) – облака и на них парящие попарно херувимы (числом двенадцать). В простенках между арками и окнами шесть ангелов в длинных одеждах».

Действие открывается благовестием о рождении Христа. Новорожденному идут поклониться и принести дары пастыри и три царя (волхвы – мудрецы Востока). Затем в нижнем ярусе происходит торжественный выход царя Ирода, который призывает воинов и велит им избить (убить) младенцев «сущих первенцев». Воины уходят и возвращаются обратно, ведя с собою к Ироду Рахиль, которая не дает на смерть своего ребенка. Она со слезами, на коленях умоляет Ирода пощадить своего младенца, но царь неумолим и приказывает поднять малютку на копье. Рахиль с рыданиями мечется по сцене, проклиная Ирода. Воин выгоняет ее вон. Оставшись один, Ирод начинает помышлять о смерти и, желая избежать ее, окружает себя караулом. Раздается песнь, возвещающая приближение страшной гостьи, слышится страшный треск, и на сцене вырастает зловещий скелет с косою на плече – Смерть. Стража в ужасе бежит, а трепещущий Ирод начинает умолять о пощаде. Смерть вызывает к себе на помощь черта, являющегося с криком «гу-гу-гу!». Узнав, в чем дело, он велит сестре поднять косу и убить Ирода, которого затем и тащат в ад со словами:

Этим заканчивается первая серьезная часть вертепной драмы. Вторая часть состоит из неодинакового в различных местах количества сцен и диалогов, представляющих самостоятельную обработку сюжетов из народной жизни. Сцены эти часто совершенно не связаны одна с другою и могут следовать в произвольном порядке. Все действие в этих сценах заключается почти исключительно в том, что типы различных национальностей, полов и профессий дерутся или пляшут.

Рождественский вертеп в ледяном домике

Одноэтажный рождественский театр русского происхождения немного отличался от вертепных коробов белорусских и украинских. В Российской империи он был не так крепко связан с церковными канонами, так как трехмерная и уж тем более игрушечная передача образов святых совершенно не может быть совмещена с традициями православного искусства. Сцена в русском вертепном сооружении не ассоциируется с иконостасом и церковью в принципе; она имеет вид обыкновенного ящика для представлений с кукольными персонажами. Основной упор здесь делается на истории о жизни царя Иудеи и избиении младенцев (то есть увлекательных, находящих у зрителя немедленный отклик, сюжетах хотя и связанных с Рождеством, но совсем не главенствующих в Священной истории). Распространению данного сюжета поспособствовала рождественская пьеса фольклорного характера для живых артистов «Царь Максимилиан», которая рассказывает про безбожного деспота и убиенного им собственного ребенка «непокорного царевича Адольфа». На Ивана Грозного, заметим, здесь никто не намекал.

ВЕРТЕПНОЕ ДЕЙСТВО – СИМВОЛИЧЕСКОЕ, ИГРАЕТСЯ В «ПРОСТОМ» ЯЩИКЕ «ПРОСТЕЙШИМИ» КУКЛАМИ. ЗРИТЕЛИ ПРОЩАЮТ ЕМУ ВСЕ, КРОМЕ НЕИСКРЕННОСТИ. ПОЭТОМУ СЫГРАТЬ ВЕРТЕП ПЛОХО – НЕЛЬЗЯ, МОЖНО ТОЛЬКО ПОТЕРЯТЬ ЗРИТЕЛЬСКОЕ ДОВЕРИЕ.