Мифы, предания и сказки Западной Полинезии

Матуку-хифи состоял при Тихамау и был его хангаи, вторым после самого Тихамау вождем. Он следил за тем, чтобы на остров не проник кто-либо из чужеземцев с целью захватить этот край. Он нес дозор на вершине скалы в Макатау-какала, что на побережье Онеоне-пата, недалеко от Авателе. Там у него были заготовлены светлые морские раковины. С наступлением темноты он привязывал их тапой себе на глаза и усаживался поудобнее, опершись спиной о камень, обращенный к морю. Раковины, укрепленные на его спокойно закрытых глазах, белели в темноте, и казалось, что он сидит не смыкая век. А на самом деле он спокойно спал до наступления следующего дня.

А в это время Муталау собрался посетить свою прародину [736] 2 О рождении Муталау см. здесь № 122. . Но Матуку-хифи стоял на страже ее берегов и в своем вечном бдении не дал бы Муталау выйти на берег. И тогда Муталау решил не пытаться попасть на остров ночью или вечером, а приплыть днем, при свете солнца. Как-то, когда Матуку-хифи уже ушел заниматься своими дневными делами, Муталау оставил лодку в Тиоафа и прокрался туда, где ночами нес дозор Матуку-хифи. Спрятавшись, он стал ждать прихода Матуку-хифи; он решил узнать, что же это за человек.

В сумерки Матуку-хифи пришел туда, развел костер, достал раковины, закрыл ими глаза и устроился на своем обычном месте, опершись спиной о скалу. Так Муталау увидел, что Матуку-хифи действовал обманом. Муталау схватил свою палицу, встал на главную дорогу, проходившую там, и одним ударом снес голову Матуку-хифи. Удар палицы обрушился и на скалу, и каменное сиденье убитого стража тоже было уничтожено. Вот так настал конец Матуку-хифи.

А Муталау отправился в глубь острова и в Ваоно — это деревня в местности Малафати, между Лакепа и Лику, — встретился с Тихамау. Они стали спорить, кому из них быть вождем, и Муталау настоял на том, чтобы кинуть жребий. И они стали смотреть, чья палка сможет войти острым концом в камень. Муталау потом отправился жить в Ваингоха, край Хуанаки [737] 3 Подразумевается, что победу одержал Муталау. .

Когда Матуку-хифи погиб, его сыновья, Лепо-ка-фату и Лепо-ка-нифо, были совсем маленькими. Когда же они выросли, то стали спрашивать, кто был их отец. Родственники сказали им:

— Ваш отец Матуку-хифи погиб от руки Муталау.

Сыновья Матуку-хифи твердо решили отомстить за отца и стали учиться военному искусству. Наконец они отправились к Муталау и убили его. Так начались на острове Ниуэ усобицы [738] 4 О вражде между севером и югом см. Предисловие и № 129. , тянувшиеся до тех пор, пока не появились здесь Пениамина, Тоимата и Пауло. Они принесли с собой слова Иисуса и положили конец войне, которая могла бы тянуться и до наших дней [739] 5 Христианизация острова, активно начатая миссионером Пауло (см. № 120) и продолженная миссионерами-самоанцами Пениамина, Тоимата, Самуэла, Мосе и др., в определенной степени способствовала централизации острова и прекращению усобиц. .

Примечание № 134. [55], 1901 г., с ниуэ.

В давние времена жил в Алофи человек по имени Тухенга — он был одним из тех, от кого и пошли нынешние жители Алофи.

На острове тогда царил страшный голод, земля не давала урожая, людям ничего не оставалось, как собирать дикие травы и горькие плоды, да и их не хватало. Тухенга же был бессердечным, жестоким человеком и всех, у кого было хоть немного съестных припасов, безжалостно грабил. Обычно он выслеживал тех, кто выходил на берег обрабатывать дикий ямс; эти люди сначала мыли ямс в соленой воде, потом в пресной, стараясь отбить у него горечь. А Тухенга за это время исхитрялся украсть у них драгоценные клубни. Удачлив он был необыкновенно. Вскоре присоединились к нему человек пятнадцать-восемнадцать его родственников, и тут Тухенга совсем потерял страх и совесть. Он стал бродить по всему острову, убивая многих на своем пути, внушая всем страх. Его родные тоже начали бояться его: перебив всех чужих, он мог не пощадить и их. Они попытались изловить его, но не тут-то было: он был и силен и хитер. Тогда они решили захватить его в его собственном доме, прибегнув к хитрости.

Волосы Тухенга, как и все в те времена, носил длинные и подвязывал их на затылке. А спал он всегда, положив голову у основания опорного столба.

И вот ночью родственники Тухенга прокрались к нему в дом и тихонько развязали узел у него на затылке. Распустив ему волосы, они обмотали их вокруг того самого опорного столба. После этого он уже не мог двинуться. Тут-то и удалось его убить.

Рассказывают, что после смерти Тухенга дух его пел:

Примечание № 135. [55], 1900 г., прозаический текст с англ., поэтический текст с ниуэ.

Две эти птицы жили вместе, в дружбе и согласии. Но вот однажды куле пришло в голову разделить все, что у них было съестного. И вот куле сказал века:

— Все эти длинные листья, и эти широкие листья, и эти круглые листья — мне. А вонючие мушки и пчелы пойдут тебе.

Века очень рассердился: ведь вышло так, что ему досталось все самое скверное, и виноват в этом был куле. Века пошел к морю, а там ему на глаза попалась большая раковина. Он подошел к ней и потерся ногами о ее нижнюю створку. А потом он произнес заклинание:

— Иди, куле, сюда, иди, протяни раковине ногу.

И куле спустился на берег и протянул ноги к створкам раковины. Раковина тут же сомкнула свои створки, и ноги куле оказались прихлопнуты ими. А века поднялся на скалу и оттуда обратился к морю:

— Море, иди сюда, иди скорее, иди живее, поднимайся, накрой куле волнами, погуби его!

И тотчас море начало наступать, забурлило, а ведь века не успел и договорить. Вот куле уже скрылся в волнах, вот море стало уносить его — одна только голова еще оставалась над водой. Но ему все-таки удалось высвободить свои ноги, зажатые между створками раковины. Вот почему у птицы куле такие длинные ноги.

Он тут же вскочил и побежал за века и гнался за ним до тех пор, пока не настиг его у пещеры, что в Нга, а там клювом и когтями расцарапал затылок века так, что посередине получилась глубокая рана. Вот почему голова птицы века наполовину лысая и к тому же он ест всякую гадость. Что до птицы куле, она ест и сахарный тростник, и разные бананы, и таро. Так пошло с тех пор.