Мифы, предания и сказки Западной Полинезии

Вот так жил Мауи Аталанга у себя в Аталанга вместе с женой и с Мауи-кисикиси. Жене он приказывал:

— Жена, когда я отправляюсь на работу вниз, в Лолофонуа, не буди малыша Мауи-кисикиси. А то он выследит меня, пойдет за мной, найдет дорогу в Лолофонуа и туда тоже отправится проказничать. Нет, пусть уж он остается здесь, наверху, и озорничает у нас дома.

Вот так они жили у себя дома, и всякий раз, когда все еще спали, когда еще петух не начинал своей утренней песни, Мауи Аталанга вставал, выходил из дома и шел в Лолофонуа возделывать свои земли. Ведь он боялся, что Мауи-кисикиси пустится вслед за ним. Именно поэтому он и уходил из дома еще до света, когда было темно. Так и повелось: он уходил почти в полной темноте, чтобы Мауи-кисикиси ничего не заметил.

Мауи-кисикиси жил себе, ничего не замечая. Шло время, и наконец у него возникла мысль: "Куда же ходит отец возделывать землю? Надо поискать, где он работает". И вдруг Мауи-кисикиси осенило: "О, да отец, наверное, ходит работать в Лолофонуа! Ведь здесь, наверху, ему просто негде работать".

И Мауи-кисикиси решил: "Буду следить за ним всю ночь, до самого рассвета. Узнаю, куда же он ходит в темноте, пойду туда следом за ним и тоже буду работать там — буду обрабатывать свою землю там же, где отец обрабатывает свою".

Мауи-кисикиси принялся следить за отцом. Вот как вышло, что он разведал путь в Лолофонуа, путь, которым ходил туда его отец.

Мауи-кисикиси увидел, как Мауи Аталанга встал ночью, до света, взял свою палку-копалку, надел набедренную повязку, все собрал и отправился в путь. Все это видел его сын Мауи-кисикиси.

Мауи Аталанга шел не скрываясь, не таясь — ведь он не знал, что его сын все видит. Дав Мауи Аталанга отойти немного от дома, Мауи-кисикиси тоже встал и пошел следом за отцом. Он шел в некотором отдалении, чтобы отец, Мауи Аталанга, не заметил его. Ведь тогда Мауи Аталанга наверняка остался бы наверху, не дал бы сыну узнать путь, ведущий в Лолофонуа. Вот почему Мауи-киси-киси шел в отдалении, не показываясь отцу, иначе он никогда не узнал бы дорогу в Лолофонуа, в край, где возделывал землю его отец.

Так шли они, шли и шли, и Мауи Аталанга думал, что он совсем один, а Мауи-кисикиси тем временем шел следом. Они шли очень долго, и наконец Мауи-кисикиси увидел, как Мауи Аталанга остановился у зарослей тростника и осмотрелся по сторонам. Но сам Мауи-кисикиси успел остановиться и спрятаться. Вот Мауи-кисикиси увидел: Мауи Аталанга подошел к высокому тростнику, схватил его за верхушку, вытянул из земли и положил там же. О да! Это и был тростник, скрывавший дорогу в Лолофонуа. Мауи Аталанга спустился на эту дорогу, а прежде чем двинуться вниз, взял за корень вытянутый из земли тростник и установил его на прежнем месте. Так он закрыл свою потайную тропинку.

Мауи-кисикиси сказал себе: "О! Вот это и есть дорога, по которой отец ходит в Лолофонуа возделывать свои земли". И Мауи-кисикиси подошел, вырвал из земли тростник и отбросил его в сторону. А затем пустился по дороге, по которой только что прошел его отец. Но дорога эта теперь осталась открытой, ее никак нельзя было спрятать: ведь скрывал ее тот самый тростник, который Мауи-кисикиси отбросил в сторону. Место, где Мауи спускались в Лолофонуа, так и называется Туахалакахо — Дорога, Скрытая Тростником.

Оба Мауи продолжали свой путь, и так озорник мальчишка узнал дорогу, по которой ходил отец. Мауи Аталанга шел первым, а Мауи-кисикиси следовал за ним тайно, не показываясь ему на глаза. И Мауи Аталанга думал, что он совершенно один.

Они шли, и шли, и шли и наконец добрались до участков, которые возделывал Мауи Аталанга. Он остановился там и принялся полоть. Он полол, а Мауи-кисикиси стоял неподалеку и потешался над тем, как отец полет.

Потом Мауи-кисикиси залез на высокое дерево — это была малайская яблоня. Сорвав яблоко, Мауи-кисикиси надкусил его и бросил вниз, прямо к ногам Мауи Аталанга. Увидев это, Мауи Аталанга воскликнул:

— Ой! Похоже на след зубов моего проказливого сына.

Мауи Аталанга разогнулся и стал смотреть по сторонам, пытаясь понять, откуда взялось надкусанное яблоко. Но сколько он ни смотрел, он так и не увидел мальчика, ведь тот спрятался на яблоне.

И Мауи Аталанга снова принялся за работу. А Мауи-кисикиси сорвал еще одно яблоко, надкусил и опять бросил к ногам отца. Мауи Аталанга подобрал и его, взял в руки, рассмотрел и сказал:

— Да, это совершенно точно следы зубов моего проказливого сына.

Тут Мауи-кисикиси крикнул:

— Эй, вот я где!

Отец повернулся к нему:

— Мальчик! Как ты попал сюда?

Мауи-кисикиси ответил:

— Я пришел сюда следом за тобой, по той же самой дороге, по которой ходишь ты.

— Закрыл ли ты спуск на эту дорогу, когда сходил сюда? — спросил отец.

— Закрыл, — ответил сын, но при этом он лгал.

Тогда Мауи Аталанга приказал:

— Спускайся сюда, будешь полоть.

Мауи-кисикиси принялся полоть. Предупреждая его, отец сказал:

— Не смей только оборачиваться назад [525] 2 См. также № 89. .

Но Мауи-кисикиси, пока полол, все же оборачивался. И вот Мауи Аталанга увидел, что сзади вновь поднялась сорная трава, и ужасно рассердился:

— Сказано же было тебе, гадкий мальчишка, что нельзя оборачиваться, пока полешь! Это табу, и, если нарушишь его, сзади сразу поднимается целый лес сорной травы.

Пришлось Мауи Аталанга вернуться и еще раз прополоть там, где мальчик уже прошелся и где сорная трава успела снова подняться.

Они продолжали работать, но Мауи-кисикиси снова обернулся, и снова поднялись за ним заросли сорной травы. Тут Мауи Аталанга обернулся, увидел это и опять разгневался:

— Зачем я трудился и объяснял тебе, чтобы ты не смел оборачиваться, что это табу?! Как только нарушаешь его, тут же поднимаются заросли сорной травы.

И отец подошел к скверному мальчишке со словами:

— Бросай полоть, мальчик, бросай сейчас же, скверное ты создание. Ступай лучше принеси мне огня.

— А что это такое, что ты называешь "огонь"? — спросил мальчик у отца.

Отец ответил:

— Иди вон к тому дому. Там у огня греется старик. Оттуда ты и принесешь огонь, а на нем мы сможем приготовить себе еду.

И Мауи-кисикиси пошел добывать огонь к тому месту, где грелся старик. А ведь этот старик был Мауи Мотуа, отец Мауи Аталанга и, значит, дед Мауи-кисикиси.

Мауи-кисикиси шел спокойно, не таясь, ведь он и не знал, что Мауи Мотуа — дед ему, отец Мауи Аталанга. Прежде они никогда не встречались, и Мауи Мотуа тоже не знал, что к нему идет Мауи-кисикиси, его внук. А Мауи-кисикиси даже не знал, что это его дед Мауи Мотуа греется возле дома. Ведь каждый из них — и Мауи-кисикиси и Мауи Мотуа — должен был увидеть другого впервые. Вот старик и подумал, что перед ним просто какой-то мальчик, а никак не его внук, как было на самом деле. А Мауи-кисикиси подумал, что это просто какой-то чужой старик, а вовсе не его дед Мауи Мотуа, как было на самом деле. И не знал, не думал Мауи Мотуа, что к нему за огнем идет сын Мауи Аталанга, этого он не знал.