Мифы, предания, сказки хантов и манси

Взял он семисуставную палку, подаренную сватом, и пошел. Семь ночей идет, семь дней идет. Когда идет снег, ему вспоминается зима; когда идет дождь, ему вспоминается лето. Наконец, он так устал, что если на его нос навесить прутик, то он не удержится, если навесить травинку, то она не удержится [120] "Если на его нос навесить прутик, то он не удержится, если навесить травинку, то она не удержится" — формула для выражения крайней усталости. .

— Ну, поищу-ка я место отдохнуть, сколько я еще буду идти-то?

Видит, недалеко стоит гнилой березовый пень. Пошел туда, откуда-то выскочила старуха, белая, как заячья шкура. Обожженным тупым топором как снизу махнет — он прыгает вверх, как сверху махнет — бросается вниз.

— Остановись, остановись, убьешь меня! Разве не ходят люди мимо тебя?

— Распроклятый твой отец, распроклятый твой предок, ты пришел со злым намерением, разрушил трубу чувала.

— Ну и забавная труба у вас, откуда я мог знать?!

— Ну, тогда иди, тогда заходи.

Зашли они. Оказывается, дом у старухи, белой, как заячья шкура, такой: в него черные звери заходят, красные звери заходят [121] Богатый дом с мехами, какой полагается иметь духам. .

— Ну, раздевайся, раздевайся, гость.

Посадила она его на место, куда гостей сажают, поставила его на место, куда гостей ставят. Он снял сапоги с семислойной медной подошвой, подаренные сватом. Оказывается, они продырявились. Взглянул тут на семисуставную палку, подаренную сватом. Оказывается, только рукоятка ее осталась, настолько она износилась. Поставила самобраный стол с пивом, самобраный стол с медовухой. Пока они блаженствуют, пока они наслаждаются изобилием, старуха, белая, как заячья шкура, говорит:

— Знаменитый богатырь с края рек, знаменитый богатырь с края земель, куда ты идешь?

— А, свояченица-родственница [122] Возможно, это прародительница Калтась, которая в различных версиях выступает то как тетя, то как мать, то как старшая сестра героя. , куда я иду — это дело моей жизни, моего существования. Пока я шел многие дни жизни, пока я шел многие дни века, так и шло дело моей жизни.

— Ну, свойственник-родственник, проведи ночь, проведи день, я пока какую-нибудь одежду сошью тебе.

Старуха села, взялась за дело с иголкой, взялась за дело с наперстком, сшила ему меховую обувь из камусов хора. Желанный Богатырь Нижнего Света, Желанный Богатырь Верхнего Света расслабил сустав руки, пришедшей из далекой земли, расслабил сустав ноги, пришедшей из далекой земли. Вышел, освежился и охладился, снова вошел. Сидят они у самобраного стола с пивом, сидят они у самобраного стола с медовухой. Старуха говорит:

— Свойственник-родственник, ты по какой нужде ходишь по этой далекой земле, недоступной и лосю?

— По какой нужде хожу, сейчас расскажу тебе. Дорога моей жизни, дорога моего существования задержалась. Как ни погоняю своих двух оленей, объезжающих реки, моих двух оленей, объезжающих земли, устами хантыйского человека они говорят, языком хантыйского человека они говорят. "У нас, — говорят, — силы рук, чтобы идти дальше, не стало, силы ног, чтобы идти дальше, не стало. Ты, — говорят они, — обойди эти семь берез, выросших из одного пня, мы за это время немного подумаем, может быть, станем сильными в руках, может быть, станем сильными в ногах". Старуха говорит:

— М-м-м, что за семь берез, выросших из одного пня? Как будто не знаешь, что всю эту священную землю, изогнутую в виде круга, с края неба ты обходил [123] Эти березы с большой вероятностью можно отождествить с мировым древом. . Ну, сейчас уже большее расстояние прошел, меньшее расстояние еще осталось.

Они сидели с хмельной от пива головой, с хмельной от медовухи головой. Старуха подбросила ему меховую обувь из камусов хора:

— На!

Желанный Богатырь Нижнего Света, Желанный Богатырь Верхнего Света надел обувь из камусов хора. Встал на задний конец дощатого пола, многие вещи одетого человека надел. Со старухой начали они расставаться с добрыми пожеланиями вперед, с добрыми пожеланиями назад. Дважды прощались, трижды прощались. Вышел он на площадь деревни, вышел он на площадь города и пошел вперед. Семь ночей идет, семь дней идет. Долго шел, коротко шел, пришел к оленям, прикинул, насколько они повеселели. Сел на оленью нарту, вожжами поддал. Олени бегут вперед, выбивая снежные комья величиной с черпак, снежные комья величиной с чашку.

Шли они долгий век, шли они короткий век. Вот он смотрит вперед, видит: весь белый свет целиком светится. Олени остановились на бегу, перешли на шаг, потом совсем стали. Как он ни погоняет оленей, говорят они устами хантыйского человека, говорят они языком хантыйского человека:

— Чего ты нас погоняешь, смотри вперед, что там светится?

— Я не знаю, что там светится.

— Если не знаешь, то знай, это город из красной меди [124] Жители металлических городов, о которых дальше идет речь, отождествляются обычно с верхними духами, но определить, с какими именно, затруднительно. . Теперь наша дорога ведет к этому городу. Потом поедем через этот медный город, потом побежим по улице медного города, придем к середине медного города, и из медного дома три медных человека выйдут. Потом скажет человек, стоящий в середине: "Поймайте, поймайте оленей, распроклятый их отец, распроклятый их предок! Какие легкие ноги принесли их сюда?" [125] Олени принадлежали хозяину страны мертвых и не должны были переходить в верхний мир, поэтому верхние духи хотят их уничтожить. Когда нас поймают эти три медных человека, нас разрубят на куски величиной с кусочки обуви, нас разрубят на куски величиной с кусочки рукав ид. А ты, если мы нужны тебе, возьми кончики наших носов, достань кончики наших ушей. Обними ноги стоящего в середине человека. Если он простит нас, то простит, если не простит, то не простит.

Он погнал оленей, те побежали вперед. Долго шли, коротко шли, и взаправду их дорога ведет к медному городу. Но улице медного города бегут олени. Приехали к середине медного города. Знаменитый дом деревни куда может деться? Знаменитый дом города куда может деться? Из знаменитого дома деревни, из знаменитого дома города вышли три медных человека. Стоящий в середине человек просит:

— Поймайте, поймайте оленей, распроклятый их отец, распроклятый их предок! Какие легкие руки, какие легкие ноги их принесли сюда?!

Схватили их, разрубили в пух, разрубили в прах. Он взял кончики их носов, взял кончики их ушей. Обнял ноги в середине стоящего человека. Тот туда-сюда волочит его, сюда-туда волочит его. Вот говорит стоящий в середине человек:

— Погодите, погодите, люди, остановитесь! А ты встань. Кто тебя напел сюда, кто тебя насказал сюда? [126] "Кто тебя напел сюда, кто тебя насказал сюда?" — формула обращения к герою, попавшему в иной мир.