Грузинские народные предания и легенды

Опять не видать Кекелы.

Тут вышел второй брат. Он видел то же, что и первый, и то же сообщил братьям. Вновь не видать было Кекелы. Вышел старший брат. Видит, нет его доспехов. Побежал в конюшню, видит, нет и коня. Тут кликнул он братьев:

— Выходите, кто-то похитил нашу сестру или же своей волей она бежала.

Вышли братья во двор и начали проглядывать дорогу. Видят, девушка направила коня в реку. Их кони в столь бурные воды войти не могут. Смотрят они: семь лет отдыхавший конь так глубоко врезался в воду, что лишь голова всадницы видна. Через короткое время вынес конь всадницу на берег. А тут свадебный поезд едет. Преградила девушка путь Шота и говорит:

— Останови свадебный поезд.

Достала она их договор, написанный в ту ночь. Шота распахнул платье на груди и говорит:

— Виновен я перед тобой и должен от твоей руки погибнуть.

— Покажи мне твою невесту, — сказала Кекела.

Тинатин приоткрыла свое лицо.

— Да, лучше она меня, — сказала Кекела, сошла с лошади, благословила молодых и, сев на коня, вновь переехала вброд реку.

Смотрят братья, диву даются. Спросили братья Кекелу:

— Что было, зачем ты ездила на тот берег?

Сестра ответила им:

— То был Шота Руставели. Вез он жену из Тмогви, а я благословила молодых.

Не сказала она братьям правды. Боялась, чтобы не убили они Шота.

Однажды царица Тамар прибыла в гости к эристави [481]Рачи [482]. Сопровождала ее многочисленная свита; певцы, поэты и философы окружали Тамар. Большой пир устроил в ее честь эристави.

Оказывается, в дочь рачинского эристави был влюблен мелкий дворянин, стрелок Давид Гоциридзе, бывший в крепостном гарнизоне. Всем он взял: умен был, воспитан, собой хорош, всеми прославлен, но жениться на дочери эристави не мог по происхождению.

Узнала об этом Тамар. Спросила собравшихся там философов:

— Что бы вы нам сказали, посоветовали?

Умолкли все. А Шота Руставели выступил вперед, поклонился царице и сказал:

Согласна была с ним царица, и решил тогда эристави отдать дочь за Гоциридзе, исполнить волю царицы.

Грузины почитали Тамар как святую и звали ее пиримзе, что значит "лик солнца". Не рождалось еще женщины, равной ей по красоте.

Когда умирает в Раче хорошая женщина, так причитают по ней:

Возле села Шкмери в высокой скале высечена пещера [485]; вход в нее выложен кирпичом. Сегодня подняться туда почти невозможно. По мнению народа, в той пещере стоит колыбель, в которой выросла царица Тамар, а на стене сохранилось ее изображение. С этой пещерой связано такое предание.

Царица Тамар и Шота Руставели с детства любили друг друга. Шота Руставели был сыном вельможи, однако царскую дочь за него не отдали бы никогда. Поэтому Шота навсегда покинул Грузию. Царица Тамар повелела высечь эту пещеру высоко в скале и удалялась туда, когда любовная тоска одолевала ее. Тамар спешила тогда в Шкмери, запиралась в этой пещере и оттуда смотрела на гору Шода [486], имя которой напоминало ей имя Шота. Этим отвлекалась она от тяжелых дум. Скалу эту и сегодня зовут скалою Тамар. По преданию, Тамар пользовалась при этом тайным ходом, который вел в пещеру из Чиатуры [487].

Алвани [489], где сейчас живут тушины, в старину захвачена была татарами. В двух крепостях они укрепились: в крепости Бахтриони — в начале Алвани и крепости Алаверди — в ее конце. Царем Кахети был в то время Леван [490]. Он жил близ села Шилда. Алванские татары причиняли много бед местному населению.

Однажды из Тушети приехал закупить хлеб в Алвани молодой тушин. Захватили его татары в плен и жестоко оскорбили его мужскую честь. Узнали об этом тушины, — это ведь было оскорблением всего тушинского племени. Чаша терпения народа была переполнена.

"Отомстим или погибнем с честью!" — воскликнули тушины. Послали они за помощью к пшавам и хевсурам, начали готовиться к походу. Послали людей и к царю Левану.

Была полночь, когда посланники тушин подъехали к царскому дворцу. По их просьбе стража разбудила царя. Он принял гонцов. Поведали ему тушины свою обиду, свои надежды. Сомневался царь, говорил:

— Что делать? Велико вражеское войско, не справиться нам. Разъяренные татары предадут огню всю Кахети, камня на камне они не оставят, погибнет весь народ. Я царь, я буду за это в ответе.

— Нет, о царь, — сказали тушины. — Пусть на наши головы и на наши мечи и сабли падет вина, если не сумеем мы победить. Не снести нам позора, не смыв его кровью. Либо все поляжем, твои верные слуги, либо окрасим алванскую землю вражьей кровью. Не победить им нас! Только ты стань во главе войск, а уж мы, тушины, пшавы и хевсуры, — мы сумеем положить конец власти татар.

Согласился царь. Он со своим войском должен был перебить татар, расположившихся в окрестных деревнях, а тушины, пшавы и хевсуры — занять крепости Бахтриони и Алаверди.

В назначенный час собралось войско. Коней подковали они задом наперед, чтобы сбить татар со следа. Войско горцев разделили надвое. Часть пошла по ущелью Панкиси, чтобы взять крепость Бахтриони; остальные пошли на Алавердскую крепость.

Вражеский дозор стоял в ущелье Панкиси. Заметили дозорные следы всадников. Пошли по ним по ущелью в горы. А грузинское войско, укрытое в лесу, дожидалось вечера.

Вот и условный час пробил. Двинулось войско приступом на крепость. В пути предводитель тушин Зезва Гаприндаули выточил из крепкого дерева несколько клиньев и завернул их в полы чохи.

Подошли к крепости. Стража спала. Зезва Гаприндаули забил в стену клин — стал на него, забил второй — поставил вторую ногу, забил третий, четвертый и поднялся по крепостной стене. Соскочил в крепостной двор, открыл ворота и впустил войско. Разъяренные, полные жажды мести тушины, пшавы и хевсуры бросились на врага. Божий гнев пал на головы татар. Со сна не могли они разобраться, кто враг, а кто свой. Они только думали о том, как спастись от разъяренных горцев. Бросили татары крепость Бахтриони и бежали в Алаверди. Войско преследовало их по пятам. А в это время из Алавердской крепости, занятой грузинами, остатки вражеского войска двигались в сторону Бахтриони. Встретились они в Алванской долине. С двух сторон окружили грузины татар и началось настоящее беспощадное побоище.