Мифы, предания и сказки фиджийцев

— Я боюсь духов Тонга, — говорил он. — Не я ли съел священную кошку?

Тогда вожди велели приготовить ему двойную лодку, и он отплыл на Лакемба, откуда и был родом. Три ночи плыли они, и на четвертое утро показалась земля, и все, кто плыл с ним, радовались, потому что до того времени плыли в великом страхе, что Алоало будет преследовать их из-за Ндау-лаваки.

Ндау-лаваки был очень осторожен и ни слова не говорил о кошке, пока не высадился на Лакемба. Там же он рассказал своим, как обманул всех на Хаапаи, как спрятался ночью на святилище и выкрикивал слова, которые они приняли за слова духа.

— И верно, — говорил он, — я боялся, что они уличат меня: ведь я, не зная их языка, говорил как фиджиец. Но они трусы, эти люди с Хаапаи.

И он рассказывал всем, как изобразил страх, когда ему велели съесть кошку, и как они тогда стали пугать его смертью за непослушание. И все хохотали и говорили:

— Да, прав Ндау-лаваки, жители Хаапаи все трусы.

Ужасен был стыд и гнев тонганцев, которые привезли его на Лакемба. Даже дети бегали за ними с криком: "Отдайте кошку фиджийцу, чтобы он съел ее!" И в гневе они уплыли прочь.

А Ндау-лаваки уже никогда не показывался на Хаапаи.

(№ 130. [61], конец 90-х годов XIX в., о-в Мбау или о-в Вити-леву, с англ. Записано со слов губернатора Фиджи сэра Джона Серстона (состоял на этом посту в 1888-1897 гг.). Рассказ-анекдот интересен с точки зрения трактовки фиджийских правил поведения с врагом: противника предупреждают о нападении, дают ему скрыться, и важнейшим в отношениях с ним является нанесение материального ущерба. В связи с этим см. также Вступительную статью. )

Было некогда три брата, три богатых и знатных человека, владевших многими землями, имевших при себе множество людей. И вот старшему брату вроде бы удалось завладеть необыкновенным рыболовным крючком; говорили, что это был перламутровый крючок, совершенно особенный. Из всех троих старший брат был самым великим и могучим. Среднему же брату тоже захотелось иметь такой крючок. Он пошел к старшему и попросил у него необыкновенный крючок. Тот же сказал, что отдал бы его охотно, но вот беда: еще раньше ему пришлось отдать этот самый крючок другому человеку. Средний брат понял, что это ложь, но ничего не сказал и ушел.

Спустя некоторое время старший брат пришел к младшему — принес ему зуб кашалота. И сказал ему:

— Мне не нравится, как ведет себя наш средний брат. Он хотел забрать у меня мой рыболовный крючок, который ему вовсе не надлежит иметь. И вообще ему хочется заполучить все, все. Надо бы проучить его.

Младший брат согласился, и они дали знать среднему брату, чтобы готовился к обороне: они идут на него войной, идут, чтобы разрушить его поселок, заколоть его свиней, надругаться над его женщинами, сжечь его дома, так что пусть укрепляет свои земли.

Тот приготовился к приходу врагов, но ничего не помогло: люди его были разбиты, дома сожжены, свиньи заколоты и тут же съедены; над его женщинами надругались, а самому ему пришлось бежать. Он спрятался в густых зарослях. А братья потом опомнились, решили, что он уже достаточно наказан, позвали его и помогли все устроить заново.

А потом средний брат пришел к старшему и сказал:

— Ты прав, брат, ты мог обидеться на меня за то, что я попросил у тебя чудесный крючок. Я верю, что он должен принадлежать одному тебе, а не всем нам. И не мне решать это, и дело уже прошлое. Но отчего пошел на меня наш младший брат? Ведь я не сделал ему никакого зла, и ему не за что было на меня сердиться. Теперь же он стал великим вождем. Так поступим и с ним так, как вы поступили со мной.

И старший брат сказал:

— Хорошо, пусть будет так.

И они дали знать младшему брату, чтобы он готовился к обороне: они идут на него войной, идут, чтобы разрушить его поселок, заколоть его свиней, надругаться над его женщинами, сжечь его дома, так что пусть укрепляет свои земли. И вот они пошли на него войной, и люди его были разбиты, и ничего не осталось там, а самому ему пришлось бежать и скрываться в лесных зарослях.

Но прошло время, и братья пожалели о нем, позвали его, построили ему новые дома, наделили его добром.

Все было хорошо, но вот младший брат пришел к среднему и сказал:

— Да, ты по праву пошел на меня войной; но скажи, что плохого сделал я нашему старшему брату? Ничего, совершенно ничего. Он мог рассердиться на тебя — ведь ты хотел отобрать у него тот замечательный крючок. Но я, я, который во всем помогал ему, в чем я виноват? Он стал слишком надменным и гордым. Мы должны проучить его. И кто знает, может, нам удастся теперь получить его крючок?

И они решили пойти на старшего брата войной и дали ему знать об этом. И еще велели передать ему, что если он вовремя покинет свои земли, то они только сожгут его дома и забьют его свиней. Но он не должен ничего уносить оттуда.

Старший брат так и поступил: он бежал прочь, а те двое пришли на его земли и разорили их.

А потом они позвали его к себе и сказали:

— Хорошо, теперь все мы равны. Можешь возвращаться, и мы поможем тебе построить новые дома. Свиней твоих не вернуть, мы их съели. Скажи же теперь, где твой замечательный рыболовный крючок?

И тогда старшим братом овладела робость, и он сказал:

— О горе, горе! Вот правда: у меня никогда не было никакого крючка. Однажды, опьяненный янгоной, в порыве хвастовства, в пылу самодовольства, придумал я эту историю про чудесный крючок. А на самом деле его вовсе не было.

И тогда, после всех испытаний, они вспомнили, что их связывает кровное родство, и примирились с тем, что у них нет и не будет чудесного крючка.

(№ 131. [42], 80-е годы XIX в., о-в Вануа-леву (?), с англ.

В рассказе описывается самоубийство из-за несчастной любви. Религиозное мировосприятие океанийцев, фиджийцев в частности, не относило самоубийства к противоестественным поступкам. Ср. также [12, № 119, 128]. )

Один вождь взял себе в жены двух сестер [351] 1 Имена сестер — Ваве-друса (любимая жена) и Се-ни-кумба (нелюбимая). Ср. второе имя в № 22. Возможно, данный рассказ о сестрах — редукция мифологического рассказа о сестрах-духах (Матанги, ср. примеч. 5 к № 46). . Одна родила ему детей, и он очень ее любил. У другой же детей не было, и вождь совсем не обращал на нее внимания. В конце концов от ревности и от тоски она решила расстаться с жизнью

( 2 Следующие стихотворные строки — речь оскорбленной сестры. ).