Мифы, предания и сказки фиджийцев

— Благородный предок, пожалей меня, не губи.

Тот отвечал:

— Жизнь твоя в безопасности: неужели я, твой предок, стану губить тебя! Это по моей воле принесло тебя сюда. Теперь мы будем жить вместе.

Так он и остался там. Прошло шесть дней, устроили пышный пир, а потом Моко-вутувутуа стал умолять духа:

— Благородный господин, будь благосклонен к моим мольбам, позволь мне вернуться в Ваи-ни-мала к брату.

Тот отвечал:

— Ваи-ни-мала далеко отсюда. Но хорошо, я доставлю тебя туда. Садись ко мне на спину. Мы отправимся сейчас же.

Он поднялся в воздух, долетел до устья великой реки Рева, а оттуда пустился дальше — полетел над местностями в глубине острова. С каждым взмахом его крыльев падали и отлетали прочь вершины гор и холмов. Так возникли размытые водой плоские берега этой реки. И так же возникли широкие долины На-ита-сири. Когда они пролетали над теми местами, дух спросил:

— Малыш, можешь ли ты разобрать, где мы?

И Моко-вутувутуа сказал:

— Могу. Мы еще далеко от дома.

Они полетели дальше над рекой, и с каждым взмахом крыльев прибрежные местности становились ровными и плоскими. Остались стоять только те горы, которых не коснулись крылья духа. Так долетели они до слияния Ваи-ни-мала и Ваи-лоа — это в местности Унду. Пролетая там, дух снова спросил:

— Малыш, понимаешь ли ты, где мы?

И Моко-вутувутуа сказал:

— Мы уже совсем близко.

Вот уже увидели они Сили-а-ндрау, где жил второй брат — Моко-лоалоа. И они отдыхали семь дней.

А по прошествии этих семи дней старший, Моко-лоалоа, сказал младшему:

— Послушай, брат, послушай, Моко-вутувутуа! Давай убъем духа и съедим его.

Младший стал возражать:

— Нет, нет, он спас мне жизнь, он принес меня сюда. Если ты обидишь его, я не останусь жить с тобой.

Но старший был непоколебим в своем злом умысле. Когда настала ночь и благородный гость уснул, Моко-лоалоа взял веревку, сплетенную из кокосовых волокон, прочно закрепил все дверные проемы и поджег дом!

Дух проснулся, увидел, что огонь уже подбирается к нему, и понял, что спасения нет. Он позвал тех:

— Дети, что вы делаете? Пощадите меня, и тогда ваш поселок будет всем известен как место, где стоит гробница Нденгеи! Вся земля, отсюда и до истоков Ваи-ни-мала, будет вашей, вы сможете пить из любого родника на ней.

Но они остались неумолимы. Огонь все ближе подбирался к несчастному, и он сказал:

— Услышьте меня, прошу вас, очень прошу вас! Смерть уже подошла ко мне. Пощадите меня, и я сделаю вас великими вождями Ваи-ни-мала — все будут подчиняться вам. Если же не согласитесь, наведу на вас проклятие, и уж тогда никто из на-мборо никогда не станет вождем! Вы всегда будете служить чужим господам, будете у них в услужении, и никто из вас никогда не посмеет пить из истока Ваи-ни-мала. Я умираю на вашей земле, а вы не хотите спасти меня — так, как спас я одного из вас, когда волны выбросили его, отчаявшегося и измученного, на берег Левука...

Так он погиб. Моко-вутувутуа оставил своего брата, Моко-лоалоа, и с тех пор у на-мборо никогда не было ни своего вождя, ни своего предела. На земли на-мборо постоянно приходили чужие господа, и им-то на-мборо и должны были служить.

(№ 81. [55], 20-е годы XX в., о-в Камбара (?), с англ. )

Когда-то обитатели Камбара жили в Олои на Вити-леву. Но потом им пришлось покинуть родные места. Вел их дух Мбе-рева-лаки [187] 1 О Мбе-рева-лаки см. также № 13 и примеч. к нему. — он был тогда их вождем. Под его водительством они и достигли Камбара, обосновались на острове, а гору назвали Олои — в память о родном пределе.

С собой у них была священная земля: она должна была дать плодородие их новым полям. Еще у них было с собой священное дерево [188] 2 Тотемное дерево, которое следовало переносить с собой при смене места, ср. № 86. . Так получилось, что земли этой осталось мало. Может, обряд мбули-вануа прошел неблагополучно [189] 3 Как указывает А. Хокарт [55, с. 190], мбули-вануа, или тули-вануа (букв, "делать (складывать) землю"),-обряд, состоящий в насыпании небольшого холмика или даже пригоршни земли над некоторым освященным местом и сопровождаемый произнесением заговоров. Хокарт локализует обряд на западе Вануа-леву и указывает, что совершается он нерегулярно — его приурочивают к наречению нового вождя и к молению о хорошем урожае в голодные времена. Несомненно, обряд дублирует акт творения. , а может, первый урожай оказался нехорош.

Послали назад гонцов — принести еще земли. А тем временем тот, первый, запас земли опалили: то ли выжигали рядом с нею лес, то ли по небрежению вырыли в этой священной земле яму для печи. Как бы то ни было, задели эту землю огнем. Вождь был в страшном гневе.

С тех самых пор земля Камбара скудна и неплодородна.

(№ 82. [36], 70-80-е годы XX в., о-в Лакемба, с англ.

Записано со слов Туи На-иау. Произношение имен отражает особенности диалекта о-вов Лау, ср. Тупоу вместо Тумбоу, Фати-фати вместо Вативати и др.

О титуле Туи На-иау см. примеч. 2 к № 37. )

Великим вождем был правитель Лакемба, великим вождем был он среди духов прошлого. А по матери он был смертным; он был сыном Туи-ланги, вождя небес, а мать его, тонганка, звалась щедрой и доброй. И родился он на Тонга.

Когда он подрос, он никогда не ходил с другими детьми, а всегда держался в стороне. Мать стала спрашивать его, почему он так поступает.

— Отчего, сын мой, — спросила она, — ты гуляешь весь день один? Отчего не играешь с другими детьми на РаРа? Это и в самом деле нехорошо, сынок, ведь они зовут тебя гордецом, считают надменным и ненавидят. А когда ты станешь мужчиной, никто не пойдет за тобой бороться с врагом.

Тогда мальчик взглянул ей в глаза.

— Скажи мне, матушка, скажи, кто мой отец. У всех мальчиков есть любящие отцы. Даже у маленького горбуна Туа-пико есть отец. Я сам видел, как он в самом разгаре игры в сражение с врагом, когда мальчишки уже волокли но земле тела побежденных противников, вдруг опрометью бросился к человеку, что шел с корзиной ямса со своего участка. И кричал: "Отец, отец!" И тот остановился, поставил корзину, улыбнулся Туа-пико, обнял, поцеловал его, посадил к себе на плечо и стал танцевать. А Туа-пико радостно смеялся. И другие мальчики — у них у всех есть отцы, что учат их метать копье и дротик, биться с палицей в руках, быть готовым к бою. Меня же некому учить.

Тут мальчик усмехнулся, глаза его сверкнули, и он тихо сказал сам себе: "Но я и сам научусь. Еще немного — и они увидят, чье копье быстрее взовьется в воздух и чья палица лучше всех раскроит череп врага".

А в сердце матери вошло беспокойство: она боялась скрывать от него имя отца, но и открыть его тоже боялась — ведь тогда мальчик покинул бы ее. И она заплакала, горе ее было велико.