Мифы, предания и сказки фиджийцев

— Теперь ступай. Я же отправлюсь послезавтра. Берегом я не пойду, пойду по дороге в глубине острова. Вдоль берега слишком много поселков, собаки мои могут кого-нибудь покусать, и тогда мне придется плохо. Я пойду дорогой духов.

На этом они простились, и Вусо-ни-лаве пошел домой. А Занги-кула поспешил на свои поля и принес множество ямса. Весь ямс он сложил у печей, а сам пошел за хворостом. Собрал хворост, подготовил печи, вывел из загона три десятка свиней, забил, опалил, вытащил уголья из печей, положил туда свиные туши и ямс, закрыл печи. Затем отправился за корнем янгоны, приготовил янгону и разом выпил.

Опорожнив чашу, он открыл печи, вынул готовую пищу и сложил ее всю в одну кучу. Затем позвал собак и разделил все менаду ними. Собаки поели и уснули.

А Вусо-ни-лаве прибыл в Сиетура и сразу направился в дом На-улу-матуа.

— Завтра Занги-кула отправится сюда! — крикнул он.

На-улу-матуа сказал:

— Очень хорошо. Пусть утром приготовят печи и пусть каждый в Сиетура принесет по сто разных блюд. И к этому надлежит приготовить десяток свиных туш.

Утром Занги-кула проснулся, поднял своих собак, направился в глубь острова и ступил на дорогу духов. К вечеру он уже был в Сиетура и сразу пошел в дом На-улу-матуа. На-улу-матуа тут же ввел его к себе. А собаки Занги-кула остались на улице, вот так. И На-улу-матуа сказал:

— Надлежит объявить в поселке, что ни одна женщина, ни один ребенок не смеет выходить из дома. Здесь Занги-кула с собаками, и эти собаки могут кого-нибудь покусать.

И тут же эти слова были переданы в поселке.

Мужчины Сиетура собрались и сели пить янгону с Занги-кула. На-улу-матуа взял зуб кашалота, покачал им перед Занги-кула и сказал:

— Это мой дар тебе! Нам известно о том, что ты идешь сюда из На-ви-ндаму. Все люди в Сиетура исстрадались, потому что уже год хряк опустошает наши земли. Из-за этого пришлось тебе пуститься в путь, и вот ты здесь.

Занги-кула тут же принял подношение:

— Я принимаю этот ваш тамбуа. Утром хряк, целый год поедавший все, что растет на ваших землях, погибнет.

Он произнес это, а тут подоспела янгона. И они испили ее с На-улу-матуа. Когда чаши были пусты, принесли кушанья. Всю пищу сложили в Коро-ни-ява-кула, доме На-улу-матуа. И На-улу-матуа воскликнул:

— Вот наше скудное угощение, Занги-кула! Отведав его, ты останешься на ночлег в Сиетура.

Занги-кула тотчас раздал пищу своим собакам, те набросились на нее, а когда ничего не осталось, Занги-кула сказал:

— На-улу-матуа, прежде чем будет приготовлена утренняя трапеза, я схожу с Вусо-ни-лаве на ваши поля и огороды, посмотрю на того хряка, что сгубил все счастье в Сиетура.

И с этими словами они разошлись и легли спать. Утром Занги-кула ударил ножом о наконечник копья, и все пятьсот собак тут же сбежались. Вусо-ни-лаве тоже пришел, и все вместе пошли к границе поселка, а оттуда двинулись к возделываемым землям. Как раз в это время там рылся в земле тот хряк. На спине у него рос огромный баньян. И Занги-кула сказал:

— Это хряк, хряк, не иначе, — и тут же кликнул своих собак.

С жутким лаем помчались они за хряком — лай их стоял над Сиетура и был слышен даже в Дрекети.

А хряк тут же бросился прочь, к наветренному берегу.

Занги-кула же бежал за собаками, бил в ладоши и кричал: "Ату, ату его!"

Так добежали они до Ваи-леву. Сто собак пали замертво, а остальные четыреста продолжали гнать огромного хряка. Когда они достигли мыса Унду, еще сто собак пало. Тех, что остались, Занги-кула гнал вперед, прихлопывая в ладоши и покрикивая на них. И вот уже хряк и собаки побежали в обратную сторону, по подветренному берегу. У Дрекети пало еще сто собак, осталось всего две сотни. А хряк тем временем достиг Сиетура и вновь принялся подниматься вверх, собираясь перебраться на наветренный берег. Занги-кула же не стал бежать к Сиетура, срезал часть пути по горам за Дрити и помчался вниз к На-са-вусаву. Там-то и столкнулся он с ужасным хряком и всадил в него копье. Но хряк мчался дальше. Они снова достигли Ваи-леву, и только там хряк приостановился. Вмиг собаки окружили его, а Занги-кула подбежал и добил.

Занги-кула вернулся в Сиетура и сказал:

— С хряком покончено. Он лежит в Ваи-леву.

И На-улу-матуа сказал на это:

— Очень хорошо.

Тут же были позваны Вусо-ни-лаве и Кули-нн-вутуна-ва, им было велено идти в Ваи-леву, принести оттуда хряка.

Они дошли до места, где лежал поверженный хряк, и Вусо-ни-лаве решил его там и опалить. Они стали рубить баньян, что рос у хряка на спине, целый день трудились, и наконец дерево отделилось от спины. Они сгребли его ветки, подожгли и на этом огне опалили тушу хряка. А потом взвалили ее на плечи и понесли в свой поселок. Там нагрели печь и сразу испекли ее. А На-улу-матуа объявил всем в Сиетура:

— Пусть каждый приготовит полную печь угощений и пусть каждый приготовит по десять свиней и по два зуба кашалота в дар Занги-кула за его подвиг. И пусть каждая женщина даст по две циновки. Завтра состоится наш праздник.

Пришла ночь, все уснули. А на рассвете жители Сиетура поспешили к своим земляным печам, набрали хвороста, приготовили печи, заполнили их кореньями, закололи свиней. Когда все было готово, послали сказать об этом в Коро-ни-ява-кула. Всем было велено нести приготовленное угощение и складывать его в одном месте. Женщинам тоже был отдан приказ приготовиться. Наконец На-улу-матуа позвал их и велел нести дары.

А сам На-улу-матуа поднес Занги-кула три сотни зубов кашалота и сказал так:

— Это мое подношение. Все мы, люди Сиетура, теперь счастливы. Хряк, что принес нам столько бед, убит. Никто не мог осилить его, но наконец тебе это удалось. Пусть же больше никаких страданий не падет на людей Сиетура.

Он закончил свою речь, и Занги-кула сказал:

— Больше никогда свиньи не станут губить урожаи людей Сиетура.

Так сказал он, и затем начался пир. Те две сотни собак, что остались в живых, тут же были накормлены. Настала ночь, все отправились спать. А утром Занги-кула поспешил к себе в На-ви-ндаму, взвалив на плечи тяжелый груз своих циновок и зубов кашалота.

А в Сиетура открыли печь — там лежала туша огромного хряка — и раздали его мясо всем в поселке. И еще послали мясо всем в поселках, которые подчинялись Сиетура. Так было навсегда покончено с огромным хряком, что так долго губил урожаи жителей Сиетура.

( № 99. [71], 1935-1936 гг., о-в Вануа-леву, с англ.

Один из главных героев этого рассказа — дух Ндаку-ванга, "фиджийский Нептун" [97, с. 373]. Ндаку-ванга является людям в облике акулы с замысловатой татуировкой на брюхе. Культ этого духа был широко распространен на Фиджи (об акульих духах см. также во Вступительной статье) и особенно поддерживался рассказами об акуле — спасительнице потерпевших крушение в океане (один из таких рассказов о жителе Мбау, спасенном Ндаку-ванга, к которому несчастный стал своевременно взывать, приводится у Дж. Уотерхауса [97, с. 373-374]). С культом Ндаку-ванга был связан запрет на акулье мясо (для ряда разновидностей акул).