Пол Радин - Трикстер. Исследование мифов североамериканских индейцев

Немного более мягкой, но при этом все же легко распознаваемой является пародия на ритуальное соревнование в быстрой еде между кланами Птицы Грома и Медведя во время обряда связки воина (эпизод 36). Эта сатира имеет двойную подоплеку. В соответствии с мифом о происхождении клака Птицы Грома впервые состязание в беге состоялось между членом этого клана и членом клана Медведя. Цель состязания состояла в том, чтобы определить, представитель какого клана будет избран вождем племени. Возможно, сатира здесь направлена и на подсчет военных подвигов. Только приняв во внимание все это, мы можем понять смысл следующих отрывков:

«— Давай устроим состязание в беге. Победитель станет вождем. А тот, кто проиграет, будет подавать еду, — сказал Вакджункага норке. Целью был горшочек с едой. Победить должен был тот, кто первым прикоснется к еде».

Детальное объяснение того, почему в данном эпизоде, как и во многих других, критике постоянно подвергается именно вождь, увело бы нас слишком далеко. Достаточно сказать, что вождь был символом порядка, защитником мира, в его функции входило вмешательство в самые разные ситуации. Более того, в этой культуре, где престиж был прежде всего связан с войной, вождь не мог вступать на тропу войны.

Один из самых острых сатирических выпадов направлен против поста по достижении половой зрелости (эпизоды 33 и 34). Люди всегда были недовольны слишком строгими правилами соблюдения этого поста и его многочисленными ограничениями. Тем, кому это было особенно в тягость, думаю, очень по душе была сцена, где Вакджункага, с головой, безнадежно запертой внутри лосиного черепа, лежит под своим енотовым одеялом на берегу реки и при этом «выглядит довольно устрашающе», как с саркастическим святотатством отмечает миф. Блестящая пародия. Утром женщина идет за водой, натыкается на него и убегает. Он кричит ей вслед, чтобы она вернулась, и обращается к ней с речью. Он говорит: «Вернись, я благословлю тебя... Возьми топор и принеси сюда. Потом соверши все требуемые обычаем приношения, как тебе скажут родственники. Если ты ударишь меня топором по голове, ты сможешь использовать то, что найдешь внутри, в качестве снадобья, и получишь все, что только захочешь».

Чтобы понять всю комичность ситуации, необходимо заметить, что благословение духов можно получить только ночью и к этому нужно тщательно готовиться — покрыть черной краской лицо, а перед этим поститься. Причем духи никогда не призывают человека, чтобы тот позволил им благословить себя.

В этом эпизоде интересно то, что в самом конце, когда лосиный череп расколот, а Вакджункага освобожден и смеется над всеобщей растерянностью, богохульство всей сцены даже больше, чем могли бы вынести сами участники, поэтому Вакджункага говорит:

«— Раз уж вы сделали мне эти приношения, они не пропадут зря. Ибо для чего бы вам ни вздумалось использовать этот череп, вы получите то, что захотите.

Тогда люди изготовили всякие знахарские средства для лечения болезней и впоследствии нашли их вполне пригодными».

По поводу сатиры и высмеивания важных сторон культуры виннебаго сказано достаточно. Менее значительные моменты требуют слишком много места, и я ограничусь лишь одним примером. В эпизоде 27, где Вакджункага убеждает самок енота доверить ему своих детей, пока они будут искать сливы, он говорит: «И если к вечеру, на закате, вы увидите красное небо, знайте, что это от слив». Это замечание является четкой пародией на одну из сцен хорошо известного мифа, в которой отец говорит детям, что если к вечеру они увидят, что небо стало красным, значит, его убили. Это сравнение стало метафорой насильственной смерти. После того, как Вакджункага убил и съел маленьких енотов, оставленных на его попечение, он отрезает голову одного из них, насаживает ее на палку и выставляет у двери, как будто малыш выглядывает в щелку и смеется. Это хорошо известный военный обычай виннебаго. Короче говоря, острая сатира направлена здесь на военные обычаи.

Приведенных примеров должно хватить для доказательства того, что в этих отрывках мы действительно сталкиваемся с намеренной сатирой. Однако то, что эта сатира не принадлежит к циклу изначально, не вызывает сомнений. Но это совсем не значит, что она относится к недавнему времени. Можно с уверенностью предположить, что в племени всегда существовали профессиональные юмористы и сатирики и всегда была аудитория, которая с удовольствием слушала их.

Итак, мы подошли к нашей последней и, быть может, самой трудной задаче — попытаться определить, в какой степени цикл о Вакджункаге у виннебаго, в представленном здесь варианте, является особой, свойственной только виннебаго, передачей этого повествования. Я ставлю этот вопрос по двум причинам: во-первых, нигде более в Северной Америке такой вариант мифа о Трикстере не встречается, во-вторых, в версии виннебаго можно найти указания, которые ясно свидетельствуют об изменении формы повествования. Я не имею в виду те преобразования, о которых здесь уже шла речь — внесение сатирического элемента или расстановка новых психологических и этических акцентов, меня интересует то, что предшествовало этим изменениям за много поколений. Браться за решение этой проблемы при отсутствии исторических данных очень трудно и, возможно, даже рискованно. Тем не менее, это должно быть сделано. И единственный путь, оставляющий некоторую надежду на успех — путь сравнения версии виннебаго с мифами о Трикстере, распространенными в других частях континента.

Подавляющее большинство всех так называемых мифов о Трикстере в Северной Америке описывают сотворение земли или, по крайней мере, ее изменение. В них всегда присутствует герой, странствующий по свету. Он всегда голоден, у него нет обычных понятий о добре и зле, он либо обманывает людей и животных, либо сам становится жертвой их обмана. Кроме того, он очень сексуален. Почти во всех вариантах мифа он наделен некоторыми чертами божества, которые изменяются в зависимости от племени. В одних случаях его представляют божеством, в других он тесно связан с миром божественного, в третьих он в лучшем случае обобщенный образ животного или человека, то есть смертного существа. Один из вопросов, которые нам предстоит решить, связан с тем, как объяснить эти колебания в природе его идентичности.

Поскольку количество племен ограничено, лучше всего будет обсудить каждый из этих моментов отдельно. Выбор племени должен определятся типом культуры, а также богатством и степенью достоверности мифологического материала, имеющегося в нашем распоряжении. Таким образом, наше внимание будет направлено на мифы о Трикстере племен северо-западного побережья Канады, алгонкиноязычных племен Западных равнин Соединенных Штатов, а также Висконсина и Миннесоты и сиуязычных племен на территории к востоку от Монтаны до Небраски и Великих Озер.