Ричард Барбер - Святой Грааль. Во власти священной тайны

Рассказчик историй, стремясь воспламенить воображение, мог полагаться только на собственную память. Поэтому вполне возможно, что в комнате, в которую мы заглянули, есть и другая книга или даже несколько книг. Писатель мог либо переписывать одну из них, или, если книг было много, время от времени открывать то ту, то другую и читать по нескольку строк, прежде чем вновь взяться за перо. И в том, и в другом случае его труд вызывал в памяти не только слышанные автором истории, но и другие письменные источники. Он мог вкратце набросать конспект событий своей истории или же просто положиться на свое мастерство и искусство импровизации.

Настало время назвать имя нашего загадочного незнакомца. Это — Кретьен де Труа, поэт и, по-видимому, уроженец города того же названия (Труа) во Франции. Время, в котором происходит действие нашей сцены, — самый конец XII в. Мы можем лишь строить догадки о возрасте Кретьена; скорее всего ему сейчас между сорока и шестьюдесятью. Труд, лежащий перед ним, он озаглавил «Повесть о Граале». Это тот самый труд, с которого начинается наша история поисков Грааля.

О самом Кретьене нам известно очень мало, даже меньше, чем о его произведениях, и хотя в своих творениях он упоминает отдельные детали своей литературной карьеры, это не несет в себе никакой сколько-нибудь существенной информации о его личности. Туманным и непонятным представляется даже его прозвище «Li Gois» [10] См. «Филомела и Прокна» в кн. Cormier, Raymond. Three Ovidian Tales of Love (New York and London, 1986), 232; проблема здесь заключается в том, был ли автором этой поэмы сам Кретьен де Труа или его тезка, что идет вразрез с буквальным смыслом слова gois. , приводимое в одной из поэм. Посвящения на его творениях свидетельствуют, что де Труа скитался между дворами владетельных персон северо-восточной Франции и Фландрии, и дают хотя бы скудное представление о его странствиях в пространстве и времени. Так, считается, что один из своих романов Кретьен написал специально для графини Марии Шампанской [11] Мария Шампанская — дочь Элеоноры Аквитанской и Людовика VII Французского. В 1160 г. создала в Труа литературно-художественный кружок, аналогичный кружку ее матери в Пуатье. Покровительствовала многим людям искусства, в числе коих был и Кретьен де Труа. перед ее свадьбой в 1159 г.; самые яркие его впечатления связаны с жизнью именно при ее дворе. Последнее его произведение было написано для Филиппа, графа Фландрского, и, по всей видимости, было начато еще тогда, когда Филипп в 1191 г. находился в Крестовом походе. В его историях или, лучше сказать, «романах» можно усмотреть следы его знакомства с Англией, а один из его романов был написан для англо-норманнского двора короля Генриха II [12] Генрих II — король Англии в 1154–1189 гг. В литературе его имя обычно упоминается в связи с его приказом убить архиепископа Бекета, похороненного в Кентерберийском аббатстве. У гроба Бекета происходило множество чудес, что и превратило Кентербери в центр паломничества. .

Кстати, Кретьен сам сообщает, что занимался переводами творений Овидия и, судя по этому, был хорошо образованным человеком. Он, по-видимому, знал творчество поэтов-классиков, и притом — весьма основательно, что еще какой-нибудь век назад было делом совершено немыслимым. Итак, Кретьен создавал свои творения в мире, исполненном интеллектуального напряжения, новых идей и вновь обретенных идеалов [13] Бурный расцвет интереса к античности в ту эпоху обусловлен не только появлением на Западе ранее неизвестных творений классических авторов, но и притоком интеллектуалов — в первую очередь греков — со всех концов ослабевшей Византийской империи. В университеты и коллегиумы Запада перебрались десятки тысяч риторов, живописцев, богословов и философов из Византии. Достаточно сказать, что именно греческий эрудит был учителем Петрарки. . Трудно сказать, в какой мере он был причастен к второму открытию классической литературы и философии в школах Парижа. Конечно, Кретьена вполне можно читать как мастера иронии, искусно маскирующего свое истинное мнение, но, на мой взгляд, это мнение не соответствует самому предмету его произведений. Кретьен был не членом некоего узкого кружка избранных, а хронистом мира идей вновь нарождавшегося класса рыцарей, коему он воспевал хвалу и в известной мере был создателем его идеалов и идеологии. Он превозносил мирную героику рыцарства, подвиги на турнирах, а не на полях брани. Это являло собой резкий контраст распространенным в ту эпоху песням в жанре chansons de geste (песни о подвигах и деяниях), темой которых была война, все равно — с сарацинами или с соседом по феодальному поместью. Chansons de geste были порождением анархии и раздробленности века минувшего и выполняли важную политическую функцию: они восхваляли и прославляли великих баронов как защитников христианства, особо подчеркивая их статус могущественных вассалов, которых король любой ценой стремится удержать в повиновении.

Новизна самих сюжетов романов дополняется новаторским творческим методом Кретьена. Его излюбленным предметом исследования является любовь во всех ее проявлениях. И даже когда Кретьен заявляет, что ему чужда самая великая из всех любовных историй — повесть о Тристане и Изольде [14] Тристан и Изольда — герои известного цикла средневековых легенд, основанных на кельтских мифах. Тристан — племянник короля Марка Корнуолльского. Тристан сопровождал Изольду в Корнуолл, в замок своего дядюшки, короля Марка, с которым она была обручена. Тристан и Изольда выпили любовный напиток, думая, что это — ядовитое зелье; и хотя долг обязывал Изольду стать женой Марка, любовь в ней вспыхнула с такой силой, что она не в силах была скрывать это. Марк понял это и нанес Тристану смертельную рану. Верный слуга отнес Тристана в замок в Бретани, и там умирающему явилась Изольда. Увидев любимую, он затрепетал от радости и, собрав последние силы, умер на руках Изольды. Изольда, поняв, что теперь их любовь может продлиться только за гранью жизни, покончила с собой. Можно провести параллели между этой историей и легендами о Диармайде и Грайнне. , ибо она не укладывается в рамки благочестивой морали, и оставляет неоконченной историю любви Ланселота и Гвиневры [15] Гвиневра — супруга короля Артура, возлюбленная Ланселота Озерного. В «Деяниях королей Британии» Гальфрида Монмутского Гвиневра — дочь романизированных британских аристократов, на которой, узурпировав трон дяди, женился его племянник Мордред. В их образах нашли отражение боги кельтского пантеона. Английские хроники подчеркивают бесплодие Гвиневры, но в валлийской традиции фигурирует сын Артура и Гвиневры. Имя Гвиневры в валлийском варианте (Гвиневера) упоминается в поэме-триаде «Три неверные жены» как имя самой неверной жены. В другой триаде сказано, что у Артура было три жены, и всех троих звали Гвенвифар. , поскольку сомневается в ее моральных качествах, он с редким искусством описывает отношения между любящим и его возлюбленной и, в частности, проявляет удивительное понимание всех оттенков эмоций, выраженное в монологах влюбленного, когда он остается один. Сквозная нить всех его историй — развитие отношений или логика эволюции характера, а чудеса и приключения, встречающиеся на этом пути, — всего лишь несложные средства придать истории побольше динамизма и удержать внимание аудитории.