Михаил Кочнев - Сказы

Фемер в ответ:

— А это совсем ясно: человек нуждается в повивальной бабке.

Петр усмехнулся:

— Нет, брат, не то.

Вторую загадку задает:

— Чем солдат запасается, когда в поход собирается?

Фемер опять попал пальцем в небо.

— Деньгами, ваше величество, солдат запасается.

Третья загадка:

— Без чего на тот свет не пускают?

— Без креста и ладана, ваше величество! — гаркнул немец.

— Это — по-твоему. А по-моему, не больно ты горазд на отгадки, — говорит Петр и велит денщикам: — Отведите-ка моего верного слугу на покой в одно место. Пусть немного подумает, а потом в Силезию поедет. Он устал, видно, в дороге.

Повели немца, куда приказано. А там солдат Иван похаживает, с тоски-кручины песенки про ткачей-земляков распевает. Парень он был веселый, никогда не унывал. Достал бумажку, написал на ней:

Высунул руку сквозь решетку, приклеил ту грамотку над острожным окном: пусть-де люди читают.

Вот в ту каталажку, где сидел Иван, и привели его начальника на хлеб, на воду. Сидит немец в углу на соломке и думает: «Как же мне царевы загадки разгадать, своим умом царя удивить, богатства своего не лишиться, украденной казной попользоваться?» И ничего-то он придумать не может.

Наутро царь к себе Фемера требует.

— Ну, разгадал мои загадки?

Фемер новый ответ припас. Думает: «Угожу царю».

— Когда человек на свет появляется, он в добром государе нуждается, таком, как вы, ваше величество.

Ответа на другие загадки Петр и слушать не захотел. Опять немца в каталажку отвели. Совсем он раскис, в глазах намыленная петля мерещится. Не пьет, не ест, сидит, как воробей, нахохлившись.

А Ивану и горя мало. Он откусит хлебца, запьет водицей и похаживает себе по каталажке, с утра до ночи то песни распевает, то притчи сказывает про генеральскую шубу, про царицу и про блоху-танцовщицу.

А тот Ивану про свое горе плачется.

— Сгубили меня русские загадки.

— А ну, расскажи, какие такие загадки?

Послушал Иван загадки и говорит:

— Загадки — как загадки, кто голову на плечах не для шапки носит, тот отгадает.

— Отгадай! — просит немец. — Деньги пополам делить буду. Только молчи…

Иван согласья не дает.

— А на что мне твои деньги? Хлеб да вода — солдатская еда. А еды этой мне и без денег приносят!

Так и не стал отгадывать.

На второе утро обманщика опять к царю зовут. И на этот раз Фемер ничего не отгадал. Снова его в каталажку втолкнули. Последние сутки остаются на размышление.

Иван похаживает, в окошко поглядывает, над немцем потешается:

— День да ночь — сутки прочь, а там и галстук крученый наденут.

На третье утро повели к царю немца; как он ни мудрил, как ни вертелся, загадок не разгадал. Повели его караульные обратно да на корабельную мачту указывают.

Иван похаживает по каталажке, нет-нет да и скажет:

— Столб вкопают, галстучек сплетут и за тобой придут.

Немца в озноб бросает. Краденому богатству не рад, своя-то шкура дороже.

Иван советует:

— Хоть бы завещанье написал, кому добро отказываешь.

Тут этот гусь как бухнется в ноги солдату и ну сапоги лизать, спасти просит, золотые горы сулит.

Иван смекает: после немца пропадет царево золото нивесть где. Не лучше ли то золото заполучить до последнего рубля, да и отдать царю, отечеству на пользу?

— Ладно, — говорит солдат, — так и быть, постараюсь, хоть и хотел ты меня с бела света сжить. Сколько заплатишь?

Немец сулит тысячу. Иван без запросу свою цену выставляет, а если, мол, дорого — не обессудь.

— За первую загадку — все земли, все дома твои, фемеровские.

Думать некогда, петля-то по лжеце скучает.

— Согласен! — кричит.

— Не больно слову-то верю. Пиши о том грамотку.

Написал Фемер. Иван прочитал, — не сплутовал ли немец, убрал грамотку в шапку и стал отгадывать первую загадку. А немец его слова в точности записывает и себя утешает: «Хорошо еще, что деньги не потребовал…»

Однако обрадовался он прежде времени. За вторую загадку Иван и запросил:

— Все твои деньги мне отдашь — золото, что в подвалах хранишь, камни самоцветные да брильянты.

Опять Фемеру делать нечего.

— Бери! — говорит.

Иван и вторую отгадку сказал.

Немцу не терпится, торопит он солдата:

— Говори третью отгадку. Какая цена?

Иван в ответ:

— Давай поменяемся шинельками — ты наденешь мою, а я твою. И в третьей грамотке собственноручно напиши, что отдаешь ты мне свое звание, а мое себе берешь.

Подмахнул тот и эту бумагу. Положил Иван ее в картуз под сарпинку, сказал Фемеру третью отгадку.

И только успел он эту третью отгадку записать, как сидит: царь Петр мимо каталажки едет.

А Петр ничего мимо глаз зря не пропускал.

Заметил он над окном Иванову грамотку, прочитал, любопытно ему стало. Приказал солдата к себе привесть. Скоренько привели Ивана.

Царь на его грамотку и указывает:

— Ты писал?

— В точности, ваше императорское величество.

— А почему ты думаешь, что у тебя ума много?

Отвечает Иван:

— Так что мы из фабричного села, а мы там всем миром думаем. С темна до темна в светелках ткем. Чтобы челнок веселей летал, сказки складываем, загадки загадываем, кто во что горазд. К примеру сказать: на светец гляжу, на осине сижу, сквозь клен гляжу, березой трясу. Хороша и эта: окунек прыткий, ныряет с ниткой.

Улыбнулся Петр и черный ус покрутил.

Иван стоит руки по швам, ждет, что дальше будет. Царь и дает ему те же самые загадки, на которых Фемер прогорел.

— Подумай, тонко прясть — долго ждать, коли нехватит ума, сразу откажись. Не люблю того, кто не по своей силе кладь поднять хочет.

Иван на попятную не пошел и прямо ответ выкладывает:

— Когда рубашка рождается, она в старательных руках нуждается, идет в мялку, на прялку, на стан да в чан. А когда человек на свет появляется, прежде всего в пеленках нуждается да в свивальнике. А лапотьице с пеленкой, окромя ткача, выткать некому.

— Пожалуй, верно, — усмехнулся царь.

— Как ткач без челнока — не ткач, так и солдат без хорошей амуниции — не солдат. Без челнока и золотые руки полотен не наткут, без добротной парусины и ладные корабли не поплывут. Когда солдат в поход собирается, рубахой да портками запасается. Выходит, и на войне без ткача не обойтись.

Царь и за второй ответ похвалил солдата.

— А скажи-ка, без чего похорон не бывает? — дает он третью загадку.

Иван и тут нашел, что сказать.

— Ваше величество, ясно дело: как без пряжи холсты не соткешь, так и на тот свет прежде смерти не попадешь. Но и без савана на тот свет не берут. А кто саван соткал, сами ведаете, — ткач.

Царь Петр только головой покачал.

— Ладно ты, Иван, смекнул, вижу, что и народ свой и свою сторону шибко любишь.