Алексей Михайлов - Великие герои Эллады. Тесей

Нет и не будет победы в подобной войне!

Биться за власть не должны настоящие братья,

В роще Эринний Танатос примчится ко мне!»

303

В сердце Тесея запала большая обида,

Что от Эдипа ждут смерти его сыновья:

«Стража, гони проходимца быстрее болида,

Нет старику от «защитников» этих житья!»

304

Сына Эдипа прогнала афинская стража,

Вновь воцарилась в священных местах тишина,

Ликом старик потемнел, словно пепел и сажа,

Ибо тяжёлой казалась изгою вина.

Молвил Тесей: «Предлагаю поехать в Афины,

Ты с дочерьми будешь жить у меня во дворце!»

Стали светлеть у Эдипа на лике морщины:

«Мало, властитель, ты знаешь о старом слепце!

305

Не торопись приглашать за высокие стены,

Выслушай, добрый властитель, безумца сейчас!

Не для ушей Антигоны и юной Исмены

Должен вести об ужасной судьбе свой рассказ!»

Славный Тесей и слепец отошли от дороги,

Уединившись под сенью раскидистых лип.

Вновь свою страшную жизнь пережил в монологе

Самый известный страдалец Эллады Эдип:

306

«Годы правленья летели, как быстрые лани,

Крепкими стали и Фивы, и власть, и семья!

Люди привыкли к моей охраняющей длани —

Видели ясно они улучшенье житья!

Горе внезапно пришло под Фиванские стены,

Камнем Сизифа скатилось с невиданных гор,

В городе к худшему стали видны перемены —

Распространялся в столице невиданный мор.

307

Замертво падали люди во время движенья,

Долго не гасли огни погребальных костров,

Денно и нощно велись ритуалы сожженья…

Вскоре на Фивы спустился чадящий покров.

Невыносимыми были народа страданья,

Не пощадил населенье жестокий Танат!

Стали тревожить мне душу и разум терзанья:

Думал я: «Кто же в несчастье таком виноват?»

308

Брата супруги, Креонта, отправил я вскоре

В Дельфы спросить, в чём причина несчастий и бед.

«Стрелы великого бога приносят нам горе —

Не отомщён мёртвый Лай!» – дал оракул ответ.

«Надо найти обязательно цареубийцу!» —

Так я решил, приглашая на площадь народ:

«Помнит ли кто-то из вас, горожане, возницу,

С кем совершил убиенный последний поход?»

309

«В городе нашем Тиресий [45]! – послышались крики. —

Этот провидец расскажет всю правду тебе!

Пусть и безглазый, но зорко увидит улики,

Даст он ответ, уступая народной мольбе!»

Я повелел пригласить ясновидца к собранью,

Чтоб он поведал толпе о виновнике бед —

Кто или что послужило толчком к вымиранью,

И указал нам злодея таинственный след…

310

«Добрый Тиресий, известна ль тебе эта тайна:

Как и за что умерщвлён престарелый тиран?

Было ль исполнено зло совершенно случайно,

Или в неравном бою поражён ветеран?»

«Знаю, Эдип, кто отправил порочного Лая

Лёгким ударом шеста в беспощадный Аид!

Но не скажу! Ждёт судьба впереди его злая —

Мойрами узел тугой и запутанный свит».

311

Больше не стал говорить прорицатель об этом,

Молча направился в сторону крепких ворот.

«Я бы хотел, чтобы ты поделился советом —

Требует правды истерзанный мором народ!

Я накажу негодяя невиданной карой:

Крова лишу и оставлю без капли воды,

Станет по миру бродить, словно пыль за отарой,

В поисках долгих ночлега, огня и еды!»

312

«Не заставляй, властелин, говорить об ужасном,

То, что я знаю, для целого мира секрет!

Просьба людей будет делом пустым и напрасным!

Знаешь о том ты не меньше меня!» – был ответ.

«Стой же, Тиресий! Будет честен с фиванским народом,

Не уходи от ответа, слепец, как лиса!

Родину предал и к старости стал сумасбродом,

Или не слышишь несчастных людей голоса?»

313

«Зрячий, ты слеп! Но тебе я открою глазницы:

Ищешь себя, и тобою убит царь-отец!

Помнишь ли ты быстрый бег по тропе колесницы,

Как старика, отбиваясь, ударил юнец?»

Вмиг появилось в глазах давней сцены виденье,

Разве отца в колеснице убил я шестом?

Окаменело могучее тело в мгновенье:

«Лжёшь ты, Тиресий – тот был в одеянье простом…»

314

«Чувствовал я, покидают последние силы,

Волей заставил себя устоять на ногах,

Тотчас явился мне образ царя из могилы,

Думал о нём и вознице я, как о врагах…

«Лжёшь, прорицатель незрячий, Креонту в угоду,

Я докажу непременно, Вы оба – лжецы!

Я разыщу и представлю убийцу народу,

Лай был бесплоден и он не годился в отцы!

315

Слуги! Немедленно мне отыщите возницу!»

«Я отпустила его! – вдруг сказала жена. —

И подарила за службу царю колесницу —

Стала ненужной мне после убийства она!»

«Где он сейчас?» – «Раб уехал в леса Киферона,

Жил до сих пор у знакомого мне пастуха.

Если не спас от убийства владетеля трона,

То был отправлен подальше он мной от греха!»

316

«Быстро доставьте сюда!» – Прокричал я в волненье,

Сердце стучало в груди, словно медный тимпан,

В душу тревожную вскоре закралось сомненье —

Начал душить меня мойрой сплетённый аркан?

Люди на площади громко вели разговоры —

Тайна моя вызывала у них интерес:

На властелина бросали все искоса взоры —

Я отказался принять речь слепца наотрез.

317

«Вестнику царскому дайте пробиться к тирану,

Новость от матери есть для него у меня!» —

Так пробирался глашатай чужой сквозь охрану,

Сзади ведя за узду вороного коня.

«Я из Коринфа, от доброй царицы Меропы,

Просит сказать: «Ты остался теперь без отца!

Славный наследник, домой направляй свои стопы —

Ждут тебя мать, трон царя и покои дворца!»

318

«Я не поеду! – ответил глашатаю сразу. —

Ждёт меня там, как оракул сказал, западня —

С матерью в связь я вступлю, по его же рассказу,

Он и убийцей отца видел только меня!»

«Переживаешь об этом, властитель, напрасно!

Пусть ты – наследник, но сын для царя неродной!

В детстве с тобой поступили злодеи ужасно,

Ты во дворец принесён для спасения мной…

319

Юный, но смелый пастух убиенного Лая

Мне передал в те далёкие дни малыша.

Чувствовал я, что судьба у найдёныша злая —

Стопы пронзёны, к Аиду готова душа…

Ноги омыв и укутав несчастного в ткани,

Я устремился в Коринф, где царём был Полиб,

Взять к себе в семьи в пути предлагали пейзане,

Но передал властелину тебя я, Эдип!»

320

Помню свой крик: «Ты бессовестно лжёшь, чужестранец!

Твой монолог о рожденье моём – клевета!»

Вдруг я увидел: подходит с возницей посланец

И седовласый мужчина с обломком шеста.

Сердце забилось в волненье, как в неводе рыба,