Алексей Михайлов - Великие герои Эллады. Тесей

«Доброе дело свершил ты, пригнав лиходея,

Только боюсь я, что скоро останусь один…

125

Несколько лет миновало, как я безутешен,

Миноса [22]горе висит надо мной валуном —

Сын его старший и гость мой был в играх успешен,

Но оказался бедняга большим хвастуном.

После красивой победы на Панафинеях [23],

Сам он упорно искал с этим чудищем встреч.

Зверь, на беду, оказался атлета сильнее,

И не спасли чемпиона ни сила, ни меч…

126

Минос меня обвинил в преступленье жестоком,

Будто-то бы я Андрогея послал на быка,

Кровь властелина насыщена диким Востоком,

На метрополию смотрит тиран свысока.

Критский правитель кичится высоким рожденьем,

Тем, что его управленье угодно богам,

И насаждает законы свои принужденьем,

Мощью военной он очень опасен врагам!

127

Властвует чадо Европы и Зевса на море —

Ходит немало его боевых кораблей,

Не победить мне тирана могучего в споре,

Но и расплата с ним смерти самой тяжелей!»

«Можешь, отец, мне поведать о тяжести дани?

Я постараюсь избавить тебя от неё.

Помнишь историю об оскоплённом Уране [24]? —

Зевсом наказан был Крон [25]за злодейство своё!»

128

Юноша вспыхнул желаньем содеять спасенье

Славных Афин и царя от постигшей беды:

«Ты понимаешь, отец, я – твоё повторенье,

Горе скрывать от меня нет особой нужды!»

«Эту историю мне рассказали аэды,

В точных подробностях будет Алфея [26]длинней!

Горе моё затеняет сыновьи победы,

Но обо всём постараюсь поведать полней!

129

Знаю, ты слышал от Эфры – текла речь Эгея,

Чем так прославился в мире загадочный Крит.

Там сохранила жизнь Зевсу Великая Рея,

Память об этом хранит белоснежный гранит.

Выступил против отца он, покинув пещеру,

И возвращался на Крит олимпиец не раз,

К женщинам часто являясь, обманывал Геру,

И об одной из таких начинаю свой сказ:

130

Это случилось давно, до быка Посейдона,

В землях восточнее Нила, средь маленьких гор,

Славен был царь финикийцев, правитель Сидона —

Дочь, что прекрасней богини, растил Агенор.

Именно к ней, златовласой и юной Европе,

Чувственный взор устремил всемогущий Зевес,

Вспыхнула кровь властелина, как пламя в пиропе [27],

В действие он обратил свой мужской интерес…

131

Дева с подругами часто гуляла по травам,

Пышно растущим с цветами вдоль глади морской,

Луг поднимался полого к тенистым дубравам,

Где не должно появляться фигуры мужской.

Оберегал властелин от случайного взора

Дочь, не желая, чтоб видели дивный цветок.

Знатные люди стремились в зятья Агенора,

Им отказал он – заносчив богатый Восток!

132

В день знаменательный чудо случилось на поле:

Зевс опустился на землю в обличье быка,

Девы увидели вмиг средь лиан каприфоли [28]

Дивного зверя со шкурой белей молока.

Смело направилась к дальней дубраве царевна,

Только подруг охватил нескрываемый страх —

Встреча с огромным быком, как обычно, плачевна,

Часто об этом вещали цари на пирах.

133

Но с любопытством Европа бежала по лугу —

Нравился зверь необычной своей красотой,

Только о нём она думала, бросив прислугу,

Юную деву манил блеск рогов золотой.

Бык дружелюбно взглянул на прелестницу царства,

Очи его излучали божественный свет,

Не было видно в движениях плавных дикарства —

Это не тот, что калечил в безумстве Парнет!

134

Смело к быку подойдя, дева тронула шкуру,

Он стал нежнее цветка от касанья руки,

Взглядом влюблённым окинул царевны фигуру,

Кровь забурлила, как в ливень бурлят ручейки.

Гладила шерсть белоснежную дева ладонью,

Нежные пальцы тонули в её глубине,

Сильно она поразилась волос благовонью,

Сесть возжелала царевна на бычьей спине.

135

Медленно бык опустился пред ней на колени,

Дева уселась на шею, вцепившись в рога,

И оказалась Европа в таинственном «плене»,

Плавно зверь встал – эта ноша была дорога!

К берегу тёплого моря по яркому полю

Бережно нёс он царевну на мощной спине,

Дал у песчаной косы чувствам огненным волю —

Бросился в воду, поплыл по спокойной волне.

136

Крепче рога обхватила руками девица,

Двигался быстро по морю лазурному бык,

Рядом сверкнули вдруг нимф восхищённые лица,

А впереди плыл Нерей [29], прорицатель-«старик».

Спрятался Гелиос вскоре в волнах океана,

Мгла затянула собою небес лазурит,

Тишь над водой нарушали лишь крики баклана,

А на рассвете вдали обозначился Крит»…

137

Эос пред богом открыла златые ворота,

В край небосклона ночного вонзая персты,

Гелиос вывел коней из заветного грота,

Гнать колесницу спешил до вечерней черты.

Вышел на Критскую землю пловец белоснежный,

Снова припал на колени, прижавшись к земле,

Спрыгнула ловко царевна на мрамор прибрежный,

Вытерла пот, проступивший на дивном челе.

138

Зверь отряхнулся – промокла блестящая шкура,

Брызнула прямо на деву морская вода,

Смутно Европе привиделась в брызгах фигура,

Бык обнажённым мужчиной предстал без стыда.

Быстро схватил олимпиец царевну Сидона,

С лёгкостью нёс он в пещеру её на руках,

Стала Европа мгновенно бледней халцедона,

Затрепетала от страха, как птица в силках…

139

Позднее утро, спит ветер прохладный прибрежный,

Облаком тонким закрыт Светоносный титан,

И совершился здесь случай, судьбой неизбежный —

Был олимпийцем обласкан девический стан.

Страстью к Европе проникся Зевес-обольститель,

Несколько лет наслаждался её красотой,

Дивный дворец ей возвёл, как искусный строитель,

Трёх сыновей родила она в «клетке златой».

140

Перед уходом своим в Олимпийское лоно,

Зевс пожелал, чтоб Европа пошла к алтарю,

Замуж её отдавал он за Астериона —

Счастье внезапно пришло к островному царю.

Усыновил повелитель детей, внемля богу,

Вырастил в царских покоях тиран всех троих,

Крит поделил он меж ними, идя к эпилогу,

Вскоре и бремя наследства свалилось на них.

141

Минос хотел завладеть всем завещанным царством,

Стал умолять олимпийцев, чтоб отдали власть,

Хитростью, скрытою ложью и явным коварством

Он увеличить пытался наследную часть.

Требовал местный народ от него подтвержденья

На исключительность власти на острове Крит,

Минос у моря молился богам с убежденьем,

Верил, что просьбу исполнит великий Кронид.

142

Быстро светало, луч солнца сверкнул над стеною,

Праздный народ обсуждал, как молился Зевсид,