Александр Нечаев - Моргунов падун

Кто попроворнее, посмелее — разбегались. По лесам, по варакам [20] Варака — утёс, береговая скала. хоронились. Спасались и те, кто на дальних тонях [21] Тоня — здесь: место, где ловят рыбу. сидели либо на Мурмане промышляли.

Ну, а пришлые ватажники — их то панами, то разбойниками называли — ограбят село, погрузят добычу в лодьи и уйдут восвояси.

Сойдутся на старое пепелище те, кто близко ухоронились, воротятся с ближних тонь и с мурманских промыслов поморы, и, глядишь, снова селение мало-помалу отстроится.

Но не всегда непрошеные гости подобру-поздорову из поморья уходили. К примеру взять вот такой случай. Вверх по реке, верстах [22] Верста — русская мера длины, равная 1 км 6 м. в тридцати от села, есть Моргунов падун. Почему он так прозывается, многие теперь уж и не знают. Говорить-то говорят: Моргунов падун да Моргунов падун, а спроси, почему так называется, — не скажут.

Падун этот страшный с незапамятных времён, понятно, был. С двадцатисаженной [23] Двадцатисажённая — в двадцать саженей. Сажень — русская мера длины, равная 2 м 13 см. кручи рушится вода, а внизу по всему руслу, как щучьи зубы, острое каменье. И только по одной узенькой извилистой протоке есть проход, можно лодку провести. Но не всякий даже и опытный кормщик может осмелиться и взяться за это.

Шум и грохот слышно за три версты. День и ночь будто гром гремит. Внизу промеж каменьев постоянная круговерть, и от пены белым-бело… Чуть только оплошал — пропал: лодку в щепы разобьёт. А вплавь нипочём не выбраться, сколько ни бейся. Во время сплава, когда лес идёт, бревно-шестерик [24] Бревно-шестерик — бревно, имеющее шесть вершков в диаметре. Вершок — русская мера длины, равная 4 см 4 мм. иной раз как спичку ломает. Сам посуди, какая там страсть творится!

А Моргуновым падун этот стали называть вот почему.

В стародавние годы, сказывают, жил в нашем селе рыбак Моргун. Это не имя, не фамилия, а уличное прозвище.

Как-то раз Моргун с сыном, парнишкой лет двенадцати, промышляли в лесном озере — от села вверх по реке, вёрст двадцать повыше падуна. Из озера протока в реку впадает.

Живут они там в лесной избушке, ловят рыбу. Поехали как-то на утренней заре ловушки осматривать. А утро выдалось безветренное, тихое. Подгреблись к острову. Снасть близ острова была поставлена. И только принялись за дело, как послышался гомон. Слышно — переговариваются, а где — не видно. Голоса явственно доносятся — по воде ведь хорошо слыхать, — а понять, о чём говорят, рыбаки не могут.

— Беда, парень! — прошептал Моргун. — Не по-нашему разговаривают.

— А кто там? — спросил шёпотом сын.

Не успел отец ответить, как из-за острова с той и с другой стороны лодьи показались. Всего четыре посудины. Моргун с сыном снасть в воду сбросили и давай прочь угребаться.

А с лодей их уж заметили. Кричат, знаки подают: дескать, стой! Лодьи наперерез гонят. Покуда рыбаки карбасок развернули — нет им никуда ходу. С лодей ружья направлены — куда денешься?

И хоть худо, а понять теперь можно, по-нашему кричат:

— Гребай нашу судну!

Как тут быть? Лодьи ближе и ближе… С передней зацепили багром карбасок, подтянули рыбачью посудину к своему борту.

Смотрит Моргун: в лодье человек десять.

У всех пищали, сабли, топоры. Поглядывают на поморов, между собой переговариваются по-своему. Потом, по всему видать, старший махнул рукой, и все смолкли. Старший заговорил, а толмач [25] Толмач — переводчик. пересказывает:

— Не бойся! Проведи наши лодьи через порог, и тебя и парня твоего отпустим и денег дадим. А не проведёшь, откажешься — обоим смерть!

Моргун сразу смекнул, кто эти люди, а виду не подаёт. Спрашивает как ни в чём не бывало:

— Куда путь держите?

— Идём зверя морского промышлять, — толмач пересказывает.

Подивился рыбак: и время для промысла не то, и снасть у промышленников не для того промысла.

«Не иначе, как поморов грабить спускаетесь. И перво-наперво наше село».

И запала дума: во что бы то ни стало спасти село, не допустить ватагу.

— Парня моего отпустите, пусть на берегу в избушке меня дожидается. А лодьи не всякий может через падун провести, но я берусь. И чтобы деньги вперёд.

Старший достал кошель, отсчитал и протянул две серебряные монеты. Потом что-то сказал по-своему.

И два человека с топорами, с пищалями тут же спустились с лодьи в карбасок.

— Греби к берегу, — показывают.

Моргун успел шепнуть сыну:

— Как только выберешься на берег, побудь на виду, покуда мы отъедем подальше, потом беги что есть силы домой. Ступай через Зимину пустошь — вёрст пятнадцать выгадаешь. И скажи: пусть все, кто только может, поторопятся попасть к ночной поре к падуну непрошеных гостей встретить…

Выпустили парня на берег. Оттолкнулся карбасок и повернул к лодьям. Подгреблись — и все ватажники пересели с карбаска на первую лодью.

— Где тут протока, что из озера в реку впадает? — спрашивают рыбака.

Моргун привязал свою лодку к корме лодьи и стал показывать, куда надо править.

Первая лодья, с привязанным к корме карбас-ком, а вслед за ней и остальные переправились через озеро, вошли в неширокую протоку и в скором времени достигли реки.

— Поворачивай налево, — сказал Моргун, — к обеду до падуна добежим, а оттуда до села рукой подать. К ранней паужине [26] Паужина — еда между обедом и ужином. моря достигнем, только бы благополучно через падун проскочить.

Не успел толмач Моргуновы слова пересказать, как загалдели ватажники. На солнце показывают, шумят. Тут старший что-то приказал, и все лодьи причалили к берегу. Разожгли костры, наварили каши. Наелись и повалились спать. Оставили одного дозорного.

Смекнул Моргун: «Время ведут, не иначе как для того, чтобы ночной порой на село напасть».

Спали ватажники долго. Дозорные два раза сменялись. Солнышко далеко за полдень укатилось. Около поздней паужины время было, когда выбрались на стремнину. Грести не понадобилось. Течение быстрое — знай править поспевай.

От переката к перекату спускаются лодьи. Солнышко уж по-ночному пошло — в эту пору оно у нас не закатывается, — как послышался шум, будто гром вдалеке гремит либо мельница работает.

— Скажи, пусть к берегу приворачивают! — крикнул Моргун толмачу. — До падуна недалеко осталось, не больше трёх вёрст. Слышишь шум? Скоро быстрина пойдёт, надо приготовиться.

Причалили. Моргун через переводчика поясняет:

— Теперь лодьи надо крепко связать одна с одной. Отсюда гусем пойдём, и в пороге чтобы ни одна не отстала да в сторону не зарыснула в самой страшной быстрине. Ведь в эдакой страсти, ежели чуть влево либо вправо собьётся, гибели не миновать. А я на карбаске передом спускаться стану.