Коллектив авторов - Кельтские мифы

Он послал пажа к Артуру без ведома Герайнта и говорил с ним шепотом.

– Попроси Артура поставить шатер возле самой дороги и скажи ему, что Герайнт не желает его видеть. И настроение у него такое, что мне вряд ли удастся его уговорить.

Паж помчался к Артуру, все ему рассказал, и Артур велел раскинуть возле дороги шатер.

Энид увидела шатер первой и возрадовалась в своем сердце. Гвалхмай же ехал и ехал вперед, отвлекая внимание Герайнта, пока они не наехали на шатер Артура.

– Господин, приветствую тебя! – воскликнул Герайнт.

– Да благословит тебя Господь, рыцарь, – ответил ему Артур. – Как тебя зовут?

– Это Герайнт, – вмешался Гвалхмай, – и по доброй воле он бы ни за что не явился повидаться с тобой.

– Наверно, он лишился рассудка, – попрекнул Герайнта Артур.

Тут появилась Энид и поздоровалась с Артуром.

– Господь с тобой, – сказал он и велел одному из своих пажей помочь ей спешиться.

– Увы, Энид, куда вы направляетесь? – спросил ее Артур.

– Не знаю, господин. Мне лишь надлежит ехать по той же дороге, по которой едет мой муж.

– Господин, – обратился Герайнт к Артуру, – позволь нам продолжить путь.

– Куда ты едешь? Ты же умрешь по дороге, – посетовал Артур.

– Он отказывается от моего приглашения, – вмешался Гвалхмай.

– Ничего, от моего не откажется. И никуда он не двинется, пока не заживут его раны.

– Нет, господин, позволь мне отправиться дальше, – стоял на своем Герайнт.

– Клянусь небом, не позволю.

Артур повелел, чтобы послали за девицей, которая проводила бы Энид в шатер к Гвенхвивар.

Гвенхвивар, ее дамы и девицы обрадовались, завидев Энид. Они сняли с нее дорожное платье и нарядили в чистые одежды.

Артур призвал к себе Кадариайта, которому велел поставить шатер для Герайнта, и лекарей и распорядился, чтобы Герайнт имел все и ни в чем не знал нужды. Кадариайт сделал, как ему было велено, и Морган Тид с учениками был препровожден к Герайнту.

Около месяца Артур и его рыцари не двигались с места, ожидая, пока затянутся раны Герайнта, а потом Герайнт пришел к Артуру и попросил разрешения ехать дальше.

– Не знаю, здоров ли ты, – усомнился Артур.

– Я здоров, господин.

– Тебе я не верю, поэтому лучше мне спросить лекарей.

Артур велел позвать к себе лекарей и спросил их, правду ли говорит Герайнт.

– Правду, господин, – подтвердил Морган Тид.

На другой день Артур позволил Герайнту продолжать путь и приказал своим рыцарям сниматься с места.

Герайнт пожелал, чтобы Энид, как прежде, ехала впереди него, и Энид повиновалась. Вскоре до их ушей донесся громкий плач.

– Оставайся тут, – потребовал Герайнт, – а я посмотрю, что там.

– Да, – только и ответила Энид.

Герайнт подъехал к лужайке, что была рядом с дорогой, и увидел двух коней: одного под мужским седлом, другого – под дамским, а на земле мертвого рыцаря в доспехах, над которым плакала молодая дама в дорожном платье.

– Госпожа, что тут случилось?

– Я ехала вместе с моим возлюбленным супругом, как вдруг на нас нежданно-негаданно напали три великана и убили его.

– Куда они подевались?

– Вон по той дороге, – пролепетала дама.

Герайнт вернулся к Энид.

– Поезжай на лужайку и жди меня там.

Энид опечалилась, услыхав о предстоящей разлуке, но молча повиновалась и присоединилась к даме, на которую невозможно было смотреть без слез. Она не сомневалась, что видит Герайнта в последний раз.

Тем временем Герайнт догнал великанов и потребовал, чтобы они приняли его вызов, хотя каждый из них был как три обыкновенных человека и на плече у каждого из троих было по увесистой дубинке. Герайнт поднял копье и пронзил им первого великана. Потом он быстро вытащил копье из мертвого тела и пронзил им второго великана. Третий, однако, не терял времени даром. Он стукнул Герайнта дубинкой и разнес в щепки его щит, задев плечо, отчего заново открылись только что залеченные раны и ручьями потекла кровь.

Герайнт собрал остатки сил, вытащил меч, поднял его и со всего маху разрубил великану голову до плеч. После этого он вернулся к Энид и, едва завидев ее, бездыханный упал с коня. Энид громко закричала.

Она подошла к Герайнту и долго стояла над ним, пока не явился к ней вместе со своими рыцарями граф из Лимура, свернув с пути из-за ее воплей.

Граф спросил:

– Что случилось, госпожа?

– Ах, господин, убили единственного рыцаря, которого я любила и всегда буду любить.

Потом он спросил другую даму:

– А ты, госпожа, отчего плачешь?

– Мой возлюбленный супруг тоже убит.

– Кто же убил их?

– Какие-то великаны убили моего возлюбленного супруга, а этот рыцарь бросился за ними в погоню и вернулся весь в крови. Я уверена, он отомстил кому-то из них, если не всем троим.

Граф велел похоронить мертвого рыцаря, однако в Герайнте, как ему показалось, еще теплилась жизнь, и он велел положить его на щит и везти следом за ним. Дамы тоже отправились ко двору, и, едва они оказались в замке, Герайнта положили в зале неподалеку от столов.

Все сняли с себя запыленные одежды и надели чистые и богатые, и граф стал просить Энид принять от него нарядное платье, но Энид отказалась.

– Клянусь небом, я этого не сделаю.

– Ах, госпожа, не печалься так, – попробовал было утешить ее граф.

– Не теряй зря время.

– Будет жить твой рыцарь или умрет, я все сделаю, чтобы ты перестала печалиться. Я подарю тебе доброе графство и себя в придачу, только чтобы увидеть улыбку на своем лице.

– Клянусь небом, никто отныне не увидит меня улыбающейся.

– Что ж, – не стал спорить граф. – Тогда хотя бы поешь.

– Клянусь небом, я не буду есть.

– Клянусь небом, будешь.

Граф против воли усадил Энид за стол и долго потчевал.

– Ты не должна давать такую клятву, потому что рыцарь умер.

– Я уже дала ее.

– Отпей из этого кубка, – сказал граф, подавая ей кубок с вином, – и твои мысли переменятся.

– Гореть мне в аду, если я отопью из кубка, пока мой рыцарь не сделал ни одного глотка.

– Воистину, – вскрича л граф, – ты не ценишь учтивого обхождения! Придется поступить с тобой иначе.

С этими словами он размахнулся и закатил Энид звонкую пощечину. Энид закричала громче прежнего, ведь она подумала: будь Герайнт жив, граф не посмел бы ее ударить. И – о чудо! – Герайнт очнулся, схватил меч и бросился к графу. Он нанес ему такой отчаянно-жестокий и беспощадно-кровавый удар, что разрубил его надвое.

При виде Герайнта все бросились вон из пиршественной залы, испугавшись не живого рыцаря, а мертвеца, восставшего на живых.

Герайнт посмотрел на Энид и опечалился, потому что она побледнела и подурнела за то время, что он не видел ее, и потому что она оказалась чиста перед ним.

– Госпожа, – спросил ее Герайнт, – не знаешь ли ты, где лошади?