Сказания и легенды

Дело было к вечеру. Лес оканчивался долиной, которую с противоположной стороны окаймляли горы. Основания этих гор казались высеченными из сапфира, между тем как верхушки под лучами заходящего солнца горели нежно-розовым огнем, который ниже переходил в бледно-лиловый, сгущаясь постепенно в темно-фиолетовый и сливаясь наконец с густою синевою подножия. А над всем этим золотое небо сыпало искры и ослепляло своим великолепием. Абесалом залюбовался прелестным видом, который вскоре стал оживляться появлением красивых коров. Они выходили одна за другою из леса и ложились на сочной траве, располагаясь на ночлег. За ними появилась молодая девушка с большим клубком недосученных ниток. Она бросила изорванную бурку на плоский камень, видневшийся среди долины, и села на него.

Перекрестясь, она усердно принялась оканчивать работу. И юный царь, не замеченный ею, долго любовался на нее, и цветы, которыми изобиловала долина, издавали свое опьяняющее благоухание, и вечерняя роса бриллиантами висела на них, а угасающие лучи солнца серебром и золотом играли в каплях; царь все смотрел и пьянел от восторга. Окончив работу, Этери помолилась богу, завернулась в лохмотья бурки и легла спать на том камне, на котором за минуту перед тем работала и молилась. Рядом с камнем росло развесистое дерево, ветви которого составляли шатер над лежащею. Перед сном Этери проговорила:

«Боже, прикажи, чтобы этот лиственный кров, силою твоею, покрывал меня от всякого зла!».

И с этими словами она заснула. Царь осторожно при близился.

Пораженный ангельским выражением ее лица, он опустился на колени и долго не сводил с нее восхищенного взора, и любовь окончательно завладела его сердцем. Этери открыла глаза и быстро вскочила.

«Не бойся, красавица, — сказал царь. — Я не обижу тебя, я царь твой Абесалом и хочу сделать тебя царицею».

Этери опустила глаза, и яркий румянец вспыхнул на ее щеках.

— Прости меня, государь, — ответила она, — не мне учить тебя, но подумай о том, что ты могущественный царь, а я нищая крестьянка! Не гожусь я тебе в жены, а если ты смеешься надо мною, то пусть накажет тебя бог!

И с этими словами она быстро удалилась. Когда она достигла дома, мачеха уже спала, она тихонько пробралась к Темурхану и рассказала ему о всем случившемся.

Брат и сестра решили соединить свои усилия, чтобы убедить мачеху не посылать молодую девушку в стадо. Но мачеха не одобрила этого решения. Чем свет поднялась она и, увидев нитки ссученными, дала новый клубок пряхи и кути падчерице и приказала идти, по обыкновению, в стадо.

— Уволь меня сегодня, матушка, я нездорова, — сказала трепещущая Этери.

Как взрыв вулкана, полилась ядовитая речь Мариам. Напрасно Темурхан, разбуженный криком, старался успокоить мать. Никакие убеждения не действовали. Оскорбительные упреки, незаслуженные подозрения ядовитым потоком льются из разъяренных уст ее, и в то время, когда она уже поднимала руку на детей, внезапно является царь.

Смущенная Мариам скрывается, а царь, в присутствии Темурхана, повторяет свою просьбу и уверения.

Как песнь, звучат эти уверения и устах влюбленного юноши:

«Если с неба посыплются на меня огненные стрелы, сжигая меня, я не отрекусь от тебя, Этери!»

«Если во время сражения невидимою силой поднятая шашка моя опустится в ножны по рукоятку, оставив меня беззащитного, я не отрекусь от тебя, красавица!»

«Если на скачущем коне расстегнется подпруга и меня окружат враги, я не изменю тебе, девица!»

«Если море иссякнет и я буду погибать от жажды в безводном пространстве, я не забуду тебя, царица!»

«Если у меня истощится провиант во время долгого семилетнего странствования, я умру голодом, благословляя тебя, невеста!»

Этими словами он убеждает ее и, удаляясь, вручает ей свой охотничий нож в защиту от мачехи. Но последняя не успела еще опомниться от всего происшедшего, как явились жены и дочери вельмож с драгоценными венчальными одеждами, в которые собственноручно облекли Этери, и увезли с собою.

Кто опишет пышность брачного пира и бесчисленное множество дорогих подарков, полученных Этери от царя и приближенных: красивые рабыни, сильные негры, крошечные карлицы, арабские кони, заморские птички, драгоценные камни и редкие ткани сыпались к ее ногам. Мурман, как старший из вельмож, имел право поднести скатерть для царского стола и воспользовался этим правом, чтобы показать свое несметное богатство. Из чистого золота были ссучены нити, послужившие для ткани, а бахрома снизана из жемчуга и драгоценных камней. Царь, желая почтить своего воспитателя, посадил его во главе стола, так что он пришелся напротив царицы, дивная красота которой затмевала все окружающие ее сокровища. Едва взглянул на нее Мурман и вздрогнул. Под предлогом нездоровья поспешно оставил он брачный пир и, придя к матери своей, бросился на пол, стал кататься, метаться из угла в угол, произносить невнятные слова и стонать. Мать, испуганная столь необычайными действиями, думала сначала, что он лишился рассудка, но, разобрав из слов его, что он безнадежно влюблен в царицу, приказала ему идти на поиски за лекарством любви.

Как безумный, встал Мурман и пошел неведома куда. Скоро встретился с ним дьявол в виде странствующего врача. Он нес корзину, покрытую пестрой скатертью, и предлагал всякие лекарства прохожим. Мурман остановил его во просом, нет ли у него лекарства любви.

— Есть, — ответил лекарь, — но я не возьму за него никакой платы, кроме души твоей матери {34} 34 Души твоей матери — в других вариантах дьявол покупает душу самого Мурмана. .

Испуганный неожиданностью предложения, Мурман вернулся домой, где любящая мать не остановилась перед подобной жертвой для спасения своего детища, а сын, обезумевший от любви, злоупотребил ее привязанностью и великодушием и совершил постыдный торг. Дьявол вручил ему чашу проса.

«Осыпь этим Этери, и она будет твоею», — сказал он.

Долго искал Мурман удобного случая, но он все не представлялся. Наконец царица из своих рук пожелала накормить заморских птичек, распевавших в золотых клетках. Мурман поспешил поднести просо в дьявольской чаше и, как бы споткнувшись, осыпал им Этери, которая к вечеру с головы до ног покрылась вшами. Не зная, чему приписать столь внезапный недуг, Абесалом созвал всех знахарей своего царства, но никто не облегчил страданий царицы. Пышные посольства были отправлены в соседние царства с просьбой выслать лучших врачей. Отовсюду стали стекаться знаменитейшие знахари, но и их искусство оказалось бессильным. Глашатаи объявили по всем городам и весям, что царь не пожалеет никакой награды тому, кто исцелит царицу, но никто не откликнулся на призыв царский. А между тем злые насекомые источили нежную кожу Этери и покрыли тело ее ранами.