Фольклор Array - Старшаяя Эдда (Перевод А. И. Корсуна)

«Девой счастливейшей
в женских хоромах
я родилась,
любила я братьев,
покуда мне Гьюки
золота не дал, —
золото дал он
и выдал за Сигурда.

Mær var ek meyja,
— móðir mik fæddi, —
björt í búri,
unna ek vel brœðrum:
unz mik Gjúki
gulli reifði,
gulli reifði,
gaf Sigurði.

Таким был Сигурд
пред Гьюки сынами,
как стебель лука,
из трав встающий,
как легкий олень
меж тварей лесных,
как золота пламя
пред оловом тусклым.

Svá var Sigurðr
of sonum Gjúka,
sem væri grœnn laukr
ór grasi vaxinn
eða hjörtr hábeinn
of hvössum dýrum
eða gull glóðrautt
af gráu silfri.

Зависть братьев
моих обуяла —
муж мой был лучшим
между героями;
спать не могли,
ни дела обсуждать,
пока они Сигурда
не погубили.

Unz mér fyrmunðu
mínir brœðr,
at ek ætta ver
öllum fremra;
sofa þeir né máttu-t
né of sakar dæma,
áðr þeir Sigurð
svelta létu.

Грани примчался, —
слышен был топот, —
Сигурд тогда
сам не приехал;
были все кони
обрызганы кровью,
в пути утомясь,
убийц привезли они.

Grani rann at þingi,
— gnýr var at heyra, —
enn þá Sigurðr
sjálfr eigi kom;
öll váru söðuldýr
sveita stokkin
ok of vanið vási
und vegöndum.

С Грани пошла я
беседовать, плача,
стала расспрашивать,
слезы роняя;
Грани понурил
голову низко —
знал о беде он:
не стало хозяина.

Gekk ek grátandi
við Grana ræða,
úrughlýra
jó frá ek spjalla;
hnipnaði Grani þá,
drap í gras höfði:
jór þat vissi,
eigendr né lifðu-t.

Долго терзалась я,
долго молчала,
все же спросить
решилась у Гуннара.

Lengi hvarfaðak,
lengi hugir deildusk,
áðr ek of frægak
folkvörð at gram.

Голову скорбно
Гуннар склонил;
Хёгни сказал мне
о смерти жестокой:
«Лежит изрубленный
там за рекой
убивший Готторма *, —
отдан волкам он.

Hnipnaði Gunnarr,
sagði mér Högni
fra Sigurðar
sárum dauða:
"Liggr of höggvinn
fyr handan ver
Gothorms bani
of gefinn ulfum.

Взгляни на юг —
вот Сигурд лежит!
Слушай, как воронов
каркает стая,
добычу орлы
с клекотом делят,
волки над мужем
твоим завывают».

Líttu þar Sigurð
á suðrvega;
þá heyrir þú
hrafna gjalla,
örnu gjalla
æzli fegna,
varga þjóta
of veri þínum."

«Хёгни, зачем ты
счастья лишенной
о горе подобном
поведать вздумал?
Пусть сердце твое
ворон терзает
в далекой земле,
которой не знаешь ты».

"Hví þú mér, Högni,
harma slíka
viljalaussi
vill um segja?
Þitt skyli hjarta
hrafnar slíta
við lönd yfir,
en þú vitir manna."

Одно лишь Хёгни
молвил в ответ, —
сумрачен был он
от сильного горя:
«Гудрун, тебе бы
сильней горевать
о том, что сердце
склюют мне вороны!»

Svaraði Högni
sinni einu
trauðr góðs hugar,
af trega stórum:
"Þess áttu, Guðrún,
græti at fleiri,
at hjarta mitt
hrafnar slíti."

Одна я ушла
после этой беседы
в лес, чтобы взять
волчью добычу:
не голосила,
руки ломая,
не причитала,
как жены другие,
как мертвая, сидя
над телом Сигурда.

Hvarf ek ein þaðan
annspilli frá
á við lesa
varga leifar;
gerðig-a ek hjúfra
né höndum slá
né kveina um
sem konur aðrar,
þá er sat soltin
of Sigurði.

Ночь мне казалась —
как в новолунье,
когда над Сигурдом
в горе сидела я;
мнилось, что волки
благо бы сделали,
если б меня
жизни лишили!
Если б сгорела
я, как береза!

Nótt þótti mér
niðmyrkr vera,
er ek sárla satk
yfir Sigurði;
ulfar þóttumk
öllu betri,
ef þeir léti mik
lífi týna,
eða brenndi mik
sem birkinn við.

Пять дней я спускалась
по горным склонам,
пока не увидела
Хальва палаты.

Fór ek af fjalli
fimm dægr talið,
unz ek höll Halfs
háva þekðak.

Прожила я у Торы
семь полугодий,
у дочери Хакона
в датской земле.
Шитьем золотым
меня забавляла,
вышивая палаты
и витязей датских.

Sat ek með Þóru
sjau misseri
dætr Hákonar
í Danmörku;
hon mér at gamni
gullbókaði
sali suðræna
ok svani danska.

Вышили с ней мы
конунгов подвиги,
были на тканях
воины князя,
щиты червленые,
гуннов воители,
с мечами и в шлемах
княжья дружина;

Hafðu vit á skriptum
þat er skatar léku
ok á hannyrðum
hilmis þegna,
randir rauðar,
rekka Húna,
hjördrótt, hjalmdrótt,
hilmis fylgju.

по морю струги
Сигмунда плыли —
драконьи морды
и штевни резные;
вышили мы,
как бились на юге
Сигар и Сиггейр *
на острове Фьоне *.