Героический эпос народов СССР. Том второй

"И ты, не таясь, выскажи свою печаль —
Не ложь, а всю правду скажи".
Тогда Кобланды говорит,
Вот что он говорит:
"Карлыга, ты сказала хорошо.
Пред тобою раскрою душу и я.
Недалеко от стоянки перевал,
За перевалом кочует народ.
Зимою идет белый снег,
У влюбленных на сердце тоска.
Немало было кызылбашей —
Это многочисленный народ.
Твой отец считал, что был прав во всем,
Хотя другие и осуждали его.
Он одевал тебя в дорогие шелка,
До самой смерти молился за тебя.
Как же своего отца Кобикты
Убить ты сама дала совет?
Кто же для тебя ближе отца?
Кобланды из рода каракипчак
Разве ближе тебе, чем отец?
Мало было этого, Карлыга.
Брата, рожденного вместе с тобой, —
Жеребенка, резвившегося вместе с тобой,
Свою опору и поддержку свою,
Молодой камыш, растущий на воде,
Скакуна, вырвавшегося вперед, —
Биршимбая, единственного брата своего,
Ты убила сама, пронзив его копьем.
Кто ж тебе ближе, чем брат родной?
Кобланды из рода каракипчак
Разве ближе тебе, чем брат родной?
Своих родных — брата и отца
Ты сама обрекла на смерть.
Как же мог поверить тебе кипчак?!"
Словами Кобланды красавица сражена,
К ногам батыра Кобланды
Упала красавица Карлыга.
Сократим долгий сказ,
Теперь скажу прямиком.
Веселились тридцать дней подряд,
Пировали сорок дней подряд.
Над красавицей Карлыгой
И богатырем Кобланды
Его ровесник Караман
Совершил брачный обряд.
Так красавица Карлыга,
В горах прожившая семь лет,
Достигла желания своего,
Познала красавица Карлыга
Жизни сладкие плоды.
Показали Карлыга и Кортка
Многочисленному роду кипчак
Дружбы верной пример.

Амиран поднялся, вышел, Амиран ушел и братья,
Девять гор прошли и дальше видят на Алгетском скате.
Встал олень высокорогий — вот рога, луну б достать им.
Кости бьет стрела, как мякоть; зверь исчез — и где искать им?
Ищут раненого зверя, нет нигде следов оленьих,
Потеряли след навеки, видят поле под горою,
Что хозяина не знает; в поле знатное строенье —
Из крутого камня замок; и к нему идут все трое.
Амиран подходит близко, и Усиб с Бадри подходят,
Слышат стон иль плач тяжелый, вокруг замка они бродят,
Обошли почти совсем уж, а дверей все не находят,
Лишь одним находят двери, там, где солнца луч проходит.
Амиран ногой ударил, дверь раскрыл, вошел спокойно.
Там лежал мертвец несчастный, всякой жалости достойный,
Справа там жена сидела, меч лежал, забыв про войны,
Конь в ногах стоял, привязан, и звенел уздечкой, стройный.
В головах копье торчало, навостреннее алмаза,
Рукопись в руках держал он — слово смертного наказа.
Амиран прочел, и тяжко полилися слезы сразу.
"Пока жил — врагов сражал я, не глотал обид на них,
Бакбак-дэв, — о горе! — жив он, гнев в могиле не затих!
Кто убьет Бакбака, — меч мой, легким будь в руках таких!
И, копье мое, будь легким — кто схоронит мать мою,
Кто жену мою пригреет, — легок, конь мой, будь в бою,
Не пропал сестры Усиба сын — так говорю!"
Встал Амиран, пошел, повстречался с Бакбак-дэвом, крикнул ему:
"Кто ты есть такой? Ты имя здесь скажи передо мной!"
"Сын сестры Усиба помер, жрать иду к нему домой… "
"Жрать не дам я человека, — на тебя встаю войной!"
Амиран, Бакбак схватились в диком грохоте полей,
Дэва оземь бросил витязь прямо на спину камней,
И сломал ему лопатку, и заставил выть сильней:
"Поклянусь рукой с мечом я — не отдай меня мечу,
Камар-дева за рекой есть, как найти — я научу,
Хочешь силу показать ей — будет битва по плечу… "
Амиран пошел к той деве, через реку, прямо к ней,
У подножья замка братья соскочили вмиг с коней,
И от блеска Амирана замок вспыхнул, как в огне,
Им в окне Камар явилась, расточительно светла,
И, с распущенной косою, Амирана обняла.
Тесть богатый Амирана — он рабам не знал числа,
Семилетье бил он каджей, рать могучая росла,
И война его к престолу царства каджей подняла.
Вдруг похитили царевну — весть нежданная пришла.
Прилетев, гонцы сказали: "Бродит враг у ваших стен,
Амиран похитил деву, с двумя братьями напав".
Царь печалился жестоко, свое воинство собрав,
Даже каджи дали клятву: "Будем биться без измен!"
Встали каджи, и немедля их орда затарахтела,
По следам по Амираньим два царя ведут их смело.
И Камар назад взглянула: к небу пыль в полях летела,
Увидала дева войско, ее сердце зазвенело:
"Амиран, спеши, спеши же, скорость ног твоих все хвалят,
Нас отец нагонит скоро и сражаться нас заставит!
Так спеши, погоня близко, нас щитами передавят!"
Амиран сказал ей гневно: "Что, царевна, мне бояться?
Не фазан я в поле, чтобы соколам за мной гоняться,
И не заяц в роще, чтобы перед гончими метаться,
И не зверь, в воде живущий, чтоб меня ловили сетью,
Пусть придут — я перед ними буду с братьями в ответе
И в войне тяжелой сердце разорву им смерти плетью… "

…Амиран и братья входят в замок, путь свой завершая:
Много войска окружило замок, в копьях, с бердышами,
Так что крайние казались издалека мурашами.
Села рядом с Амираном дева замка: лик девичий
Был, как солнце, а убранство — не сыскать такого нынче!
Амиран сказал Усибу: "Горевать не наш обычай.
Ты сойди, сочти войска те, сколько в битву их покличут… "
Встал Усиб, сошел и видит: все черно, войска как соты.
Он копьем ударил в войско, но легла на ум забота:
"Нам не счесть войска такие — это зряшная работа".
Он поднялся, молвил брату: "Будем биться мы без счета!"
Амиран сказал Усибу, гневом горестным пылая:
"Счесть не мог?! Не подобает нам такая слабость злая!"
Встал, сошел, над вражьим станом свои стрелы расстилая,
Каджей он копьем ударил — стали мертвы тут дела их!
Обошел он лагерь каджей шагом медленным героя,
За копье схватились каджи, рвут копье, ряды утроив,
Шесть из них убил стрелою, вырвал он копье из строя
И ушел к себе дорогой — той ступенчатой горою.
И взлетел и распахнул он двери, бешено вскричав:
"Братья, вы моя надежда, в мире славою звуча,
Пусть не ведаем упрека, вместе сгибнем от меча,
Как чума, нас окружило войско, копьями стуча!"
Тут бросали братья жребий по порядку меж собой.
Первый жребий был Усибу — веселясь, пошел он в бой,
Все, кто пал ему на долю, все попадали гурьбой,
Словно изморозь от солнца, враг растаял под пятой.
В часть вторую осаждавших он врубился, окружен,
Был задет в лицо копьем он, в лоб стрелою поражен;
Он зашел далеко в горы, мукой смертной искажен,
Спал Бадри в то время в замке, пьян, в забвенье погружен.