Героический эпос народов СССР. Том второй

Услыхал Арсена это
И лукаво усмехнулся.
Сбросил бурку. Для острастки
Из ружья пальнул сначала,
И гляди: в руке Арсены
Грозно сабля засверкала.

Он погнал их, как баранов,
Опозорил, обесславил
И до самого Телети
Их в покое не оставил,
Он — плашмя — стальною шашкой
Их по спинам взгрел отменно.
"Наш какой! — вдогонку крикнул. —
Это сам я — тот Арсена!"

Стражники примчались в город,
Врут начальнику безбожно:
"Нет, ваш-бродь, такого вора
Взять без пушки невозможно!

Он, как дэв, силен; железо
Разрывает он зубами.
А не верите — пойдите,
На него взгляните сами!
С маху всадника и лошадь
С ног сбивает он рукою.
Отнял он у нас винтовки
И стволы набил землею".

Обливается слезами
Князь Заал Бараташвили:
"Где охотники найдутся,
Чтоб Арсену изловили?
Так бы щедро заплатил я,
Как нигде им не платили!"

Торгашам у Алазани
От Арсена тошно стало.
Взял он адли у Хахама,
Хвать его по чем попало.
"Коль от честного адата
Раз отступите еще вы, —
Накормлю я вас свининой,
Помяните это слово!
Если ж это не поможет —
Отыскать я вас сумею,
И тогда — смотрите, плуты, —
Всем вам бороды побрею!
На конях — в хороших седлах
Зимней, вешнею порою
Вы торгуете по селам
Шерстью тонкой и парчою.
Продаете недомерки
Сироте, вдове убогой,
Надуваете невесту!
Не боитесь ли вы бога?"

Вырезал он из кизила
Палку пядей в семь длиною.
Отдал им, сказал: "Не смейте
Мерить мерою иною!
Если только я услышу
По селеньям, где я езжу,
Что убавили вы меру,
Всем вам горло перережу!"

"Как мы палкой несуразной
Шелк и сукна мерить будем?
Что ж, теперь из-за Арсены
Пропадать торговым людям?
Пусть товар сгниет на полках!
Что нам толку в ценах низких?"
"Мне на архалук отмерьте
Ради счастья ваших близких!"

За кусок десятку просят,
Что не стоил двух рублей им.
Тут он вовсе рассердился,
Надавал купцам по шеям
И забрал у них бесплатно
То сукно для архалука.

Говорит: "Слыхал я: деньги
Есть у вас в карманах… Ну-ка,
Вынимайте поскорее!
Деньги мне нужны в дорогу".
Совещаются торговцы:
"Отдадим уж… Ну их к богу!
Лишь бы только нам живыми
От бродяги отвязаться!"
Золотых ему туманов
Отдали монет пятнадцать.
Взял себе он пять туманов,
Десять отдал им обратно.
"Просвиру мы есть готовы,
И сукно давать бесплатно,
И креститься по-грузински,
И расстаться с бородою,
Только б ты отстал, Арсена,
И оставил нас в покое!"

Толстосум навстречу ехал
В дорогом своем наряде.
Говорит ему Арсена:
"Не пугайтесь, бога ради!
Куладжу свою снимите,
Не останетесь в накладе.
Вам в обмен отдам я чоху!"
В куладжу Арсен облекся,
Въехал в лес, коня стреножил,
Отдыхать в тени улегся.

Шлет приказы губернатор:
"Это что еще такое?
От какого-то Арсены
Вдруг не стало нам покоя!
Он один, а если тыща
Удальцов таких найдется,
Я боюсь, что здесь, в Тбилиси,
Очень туго нам придется.
Сто червонцев за поимку
По народу объявите!
Карантин в горах поставьте!
В Дагестан не упустите!

Прокляни, всевышний боже,
Бодбисхевца Парсадана!
Кумом был злодей Арсену,
Продал кума, как барана.
Парсадан с овечьим стадом
В Триалети подымался,
Там-то, близ Тапаравани,
Он с Арсеном повстречался.
"Низкий мой поклон Арсену!
Что к нам в гости не заходишь?"
"Да предашь! — Арсен ответил. —
Ты с начальством дружбу водишь!"
"Как предам тебя? Подумай!
Я тебе душой обязан!
Трех детей моих крестил ты,
И с тобой я миром связан!"

Клялся матерью-землею
И творящею десницей.
И Арсен подумал: "Миро
Осквернить он не решится".
В доме кумовом Арсена
Допьяна вином поили.
Снедью жареной, вареной
До отвала накормили.
Осовел совсем Арсена,
Сонно голову склонил он;
Снял с себя свое оружье
И куме его вручил он:
"Будет нужно мне оружье
Завтра утром спозаранку… "
Приготовили для гостя
И подушку и лежанку,
Сверху шкурами накрыли,
Чтоб спалось ему теплее…

Что ж не спится Парсадану?
Что за мысли у злодея?

Он подручных собирает,
Только ночь на мир спустилась,
Их на спящего двенадцать
Овцепасов навалилось.
Голову Арсен приподнял,
Сразу понял — злое дело.
"Это что за дрянь собачья
На меня во сне насела!"
Сбросил он с себя десяток,
Скулы им разбил в запале.
Да напали двое сзади,
Руки вмиг ему связали.
"Слушай, кум! Не изменяй мне!
Не бросай начальству в руки!
Лучше смерть мне, чем в неволе
Унижения и муки!
Предаешь меня, а завтра,
Может, что с тобой случится.
Помни: бог тебя накажет
И небесная царица!
По твоей вине мне будут
Цепи, муки и темница!
Двести дам тебе туманов
Здесь да триста в Гомаретах!"
А предатель молча думал:
"Буду сам при эполетах… "
На коня Арсен посажен,
Руки связаны и ноги.
Говорят: "Его не свяжешь —
Он уйдет от нас в дороге!"

Слезы льет Арсен печальный,
Привезли его в Тбилиси.
Парни стаей голубиной
Отовсюду собралися.
"Ки! Ки! Ки! Ведут — Арсена!" —
Говорят имеретины.
"Лав! Лаве!" — кричат армяне,
"Хорзе!" — вторят осетины.
Русские: "Очень хороший,
Ей-богу, маладец он!"
Девушки с балконов смотрят
И не могут наглядеться:
Говорят: "Завидна доля
Стать ему навек женою".
Старики же восклицают:
"Слава матери героя!"

Он веревкой толстой связан —
Тонкую бы разорвал он.
Обернулся к Парсадану
И свирепо зарычал он:
"Если я на волю вырвусь,
Как уйдешь ты от Арсена?
Перебью твоих баранов,
В поле хлеб сожгу и сено!
Как свинью, тебя зарежу,
Крест и миро не уважу!"

К губернаторскому дому
Подвела Арсена стража.
Вышел на балкон начальник,
На Арсена зорко глянул.
Зуботычин и пощечин
Надавал он Парсадану.
"Ты кого ловил, мерзавец?
За наградою погнался?
Он в лесу, беглец голодный,
За деревьями скрывался!"

И прогнали Парсадана,
Ничего ему не дали,
Пусть отцу его воздастся
За Арсеновы печали!

"Наградят, — предатель думал,
И чинами и деньгами!.. "
Наградили Парсадана
И толчками и пинками.
Очень был сердит начальник,
Но Арсена пожалел он:
"Экий парень был дородный,
Только очень похудел он…
О тебе я много слышал.
Что ж, Арсена, ты наделал?"
"Обо мне, начальник, ложно
Слава пущена дурная!
Правда: я бежал от горя
И скитался голодая,
Все, что взял я у богатых,
Роздал тем, кто обездолен…
В том вина моя. Судите,
Как хотите, ваша воля!"
Тут Арсена развязали,
В кандалы его забили
И в темнице Нарикала,
В одиночку посадили.
Семь недель, семь дней Арсену
В заточении держали,
Бороду наполовину
Перед ссылкой обкорнали.
Молвил: "Кто меня помянет,
Если я в Сибири сгину?
Горе матери-старушке!
На кого ее покину?"