Любовь Сушко - Богиня тьмы Никта. Мифы и легенды

Его стала мучить совесть, он решил, что наказание для них слишком сурово. Но выпустит ли он их из тьмы. Иногда громовержец проявлял слабость.

После Никты он был с Геей, и она родила от него чудовище – многоглавого Тифона, надеясь на то, что именно он и сможет погубить Зевса, позволит освободить и снова привести к власти титанов. Но ничего у них не вышло. Во второй раз побежденным титанам снова пришлось вернуться в Тартар, который они покинули по воле своего повелителя. Но только они сами должны винить себя за то, что с ними случилось.

Когда Гелиос увидел Гипноса, то очень ему обрадовался.

– Никта спит, тебе ее не дождаться, – говорил ему Гипнос.

Ему стало жаль Гелиоса, но раз мать не хотела его видеть, то так будет лучше для всех.

Тартар понимал, что Никта где-то рядом, и ждал ее появления. Она не слишком радовала в последнее время своего возлюбленного.

Гелио надеялся на то, что на обратном пути он снова заглянет в ее чертоги, он упрямо решил поймать и вернуть свою неуловимую богиню, к которой его влекло с невероятной силой.

В его владениях был весь мир. И Гелиос давно сделал его самым красивым, осветив и согрев своими лучами. Но сам он был лишен любви, отвергая и титанид и богинь. Они казались ему лживыми и притворными, готовыми убежать к тем, кто окажется ближе. Да и всегда они были слишком далеки от него, не хотели приближаться, чтобы не сгореть в его объятиях.

А темная и первозданная Никта – это совсем другое дело. Если бы богиня ночи не убегала, не ускользала от него в лабиринтах своей тьмы. Но запретный плод был сладок и для Гелиоса, а не только для смертного.

Гипнос усмехнулся. Словно бы ему была известна страшная тайна, и он собирался открыть ее миру. Когда он скрылся во мраке и оставил Гелиоса одного, и Марк стал для него привычным, Гипнос обратился к своему отцу.

– Она здесь, но ей не понравился твой светлый гость.

– Разбуди ее, он удалился, – потребовал Тартар, – я так хочу снова обнять мою Никту.

Гипнос чувствовал, что ничего другого ему не остается, только исполнить приказание. В тот миг Никта пробудилась и бросилась к своему вечному возлюбленному. Столько веков прошло, а они все еще оставались вместе.

Гипнос отправился прочь, видя, что они больше не замечают его. Бог сна решил снова отправиться на землю, но сначала заглянул к своей сестре Лисе – самому несчастному созданию во всех мирах. Только почему то весельчаку Гипносу вовсе не хотелось жалеть свою сестрицу. Он не понимал ее чувств к самому ничтожному и несчастному созданию..Но у Лисы Гипноза и встретила Немезида.

– Пошли скорее, там тебя все давно заждались, – требовала она, а тут пусто и тебе нечего делать, они все как-то устроились, им больше нет дела до нас.

Он подчинился сестре, надо было как можно скорее отправляться на землю.

№№№№№№№

В тот час, когда Никта была в объятьях Тартара и ни о чем больше не мечтала, лучезарный Гелиос поднялся на небеса. Он чувствовал, что надолго останется в одиночестве.

Сколько бы он не гонялся за ней, они были слишком далеки, разобщены, и несчастны. Но Гелиос не сомневался в том, что наступит время, когда они должны будут встретиться. Оставалось торжествовать – он выбрался из тьмы и смог вернуться назад. Наверное, только оказавшись во тьме, можно было оценить свет и тепло, которых было в избытке в этом мире.

Никто заставила посмотреть его на самое начало, на Хаос, из которого они все вышли когда-то. Конечно, Никта и ее дочери были значительно старше, чем он сам. Но он, скорее готов был оставаться с ними, чем с новыми богами.

Вот так и приходилось выбирать между тьмой и новыми богами, но сколько бы времени не прошло, он не был ни с теми, ни с другими – из тьмы все время вырывался, на Олимпийцев смотрел свысока – они казались ему слишком молодыми и дерзкими, он не любил этой суеты и бесконечных страстей, которые не стихали в их душах, как пламя костра.

Гелиос очень устал, даже уходя, он знал, что ради общего блага придется вернуться назад, как бы ему не хотелось спрятаться где-то навсегда. Рано или поздно, они возвращали его назад. Он поддавался уговорам, потому что слишком много для этого мира сотворил, чтобы так просто от него отказаться.

Порождения тьмы в те времена оставались и на земле. Первым из тех, кого встретил Гелиос на земле, был Пан. Жуткий великан радостно побежал к нему навстречу. Все знали, что он появился на свет в глухом лесу. Младенец выяснил в самом начале, что он был таким страшным, что все разбегались в разные стороны, как только он появлялся.

Чтобы не травмировать свою тонкую душу, Пан стал прятаться от всех в дремучем лесу. Здесь же когда-то пряталась от посторонних глаз и матушка его Дриона.

Он быстро усвоил, что такова его участь и не сильно расстраивался, наоборот, смирился, и даже умел радоваться жизни. Он говорил дриадам, и Артемиде, которая любила с ним беседовать длинными лунными вечерами, что у каждого свое место в этом мире. А Лес это прекрасное место для жизни. Дел очень важных у него было немного, Гелиос и с небес до него легко доставал, он всегда мог понежиться и погреться на солнышке. От него же он узнал, что такие чудовища есть в разных местах, рано или поздно он с ними обязательно встретится.

Правда, когда Гелиос исчез в первый раз, сначала он ощутил беспокойство, а потом жуткий холод. Но сильно из-за этого не переживал, убедился, что тот вернется рано или поздно. А насколько приятно было снова и снова встречать его с радостью, быстро обсыхать после купанья в озере. И хотя он знал, что во мгле чувствует себя значительно уютнее. И отказываться от солнца и света он не собирался.

Сейчас, когда Гелиос возвращался в очередной раз, он первым, едва заметив его, сразу бросился к нему. Приветствуя Гелиоса, Пан радовался как ребенок малый. Все хорошее, пусть и не так быстро, как хотелось бы, возвращается назад. И никаких Зевсов не существовало для Пана, только Гелиос – единственный и самый главный в мире.

Ведь еще недавно, когда царил спесивый Кронос, все так и было. Даже имени Зевса никто не ведал. Но ведь за все хорошее, теплое, светлое, придется расплачиваться.

Но в воспоминаниях Пан возвращался к самому началу. Тогда, в самый первый день его появления на свет, когда еще никто не видел его, матушка же после родов потеряла сознание от боли и ужаса, казалась мертвой, никак не могла прийти в чувства. Сам же себя он видел юным и прекрасным богом, жаль, что все остальные так и не смогли этого разглядеть.

Пробудившись, Дриопа, вспомнила, что с нею приключилось, и стала искать своего ребенка. Он никуда не убежал, был поблизости, но боже, каким же страшным он оказался. С великим ужасом в глазах она его оттолкнула прочь.