Юнус Огуз - Жена шаха и колдун

Вначале ему показалось, что от боли у него начались галлюцинации. Он читал, что при обострении болей такое случается. Иногда это бывает в легкой форме, но в некоторых случаях человек даже теряет рассудок. Но не мог же он в одно мгновение заболеть! Обычно такие заболевания носят душевный характер и возникают после продолжительной болезни. Как могло такое случиться со здоровым как сталь организмом?

Шум в голове не прекращался. Обхватив голову руками, Абу Насир застонал и упал. Боль усиливалась, голос в голове становился все явственнее:

– Если не будешь выполнять мои приказы, боль будет сильнее, Абу Насир.

Лекарь, всю жизнь честно зарабатывавший врачеванием, уже не мог сопротивляться нарастающей дикой боли. Он чувствовал, что другого выхода, как подчиниться этому неизвестному, у него нет. Только бы избавиться от боли! Он должен был ответить неизвестному.

– Я согласен, – застонал Абу Насир.

В ту же минуту боль в голове прекратилась. Ему даже показалось, что все, что было минуту назад, случилось не с ним. Теперь он очень хорошо слышал голос неизвестного владыки.

– Подсыпь в лекарство шаха слоновью дозу яда. Подсыпь… подсыпь… подсыпь яд… подсыпь… подсыпь…

Абу Насир уже абсолютно не владел собой, он был в полной власти голоса в голове, но каким-то отдаленным чувством в самом отдаленном уголке мозга понимал, что неизвестный толкает его на очень тяжкое преступление. Собравшись с силами, он попытался возразить:

– Н-е-е-т…

Этот еле хрипящий ответ он и сам не услышал, но недавние боли в голове начались с новой силой, в мозгу вновь невыносимо загудело. За свою жизнь он ломал ноги, руки, обжигал пальцы, но такой боли никогда не испытывал.

Боль усиливалась, Абу Насиру хотелось выть. Но он не мог даже крикнуть, будто кто-то силой загнал его голос вовнутрь. Теперь чувство было такое, что его мозг протыкают уже не одним, а целым десятком острых шил. Сил терпеть эту пытку больше не было.

– Хорошо, хватит, сделаю все, что ты скажешь!

Боль прекратилась. Некоторое время Абу Насир не мог двинуться. Будто кто-то сидел у него в голове и управлял им. Если бы он кому-нибудь сказал об этом, над лекарем сильно посмеялись бы. Вдруг подумав, что невыносимые боли могут повториться, он встал и быстро пошел в сторону комода. Протянув руку за склянкой, на мгновение застыл. И в этот же момент голос в голове вновь зазвучал. Открыв верхний ящик, Абу Насир немного покопался в многочисленных склянках, потом нашел небольшую бутылочку. На ней арабской вязью было написано «Яд». Абу Насир дрожащими руками взял бутылочку. Это яд был способен убить десятки слонов. Об этом страшном зелье во дворце знали всего лишь двое: он и шах Тахмасиб! Яд, приготовленный по поручению шаха для других, теперь нужно было использовать против него самого. Абу Насир прекрасно понимал, что ему будет за это, но он был под полным влиянием голоса в голове. Избавиться от него было невозможно. Голос в голове присутствовал постоянно, а боль притаилась где-то рядом. Никогда за всю свою жизнь Абу Насир не ощущал такой боли.

В другой части комода была склянка с лекарством для шаха, которое он приготовил ранее. Взяв склянку, лекарь посмотрел на нее долгим взглядом. Руки вновь задрожали. Он мог сию секунду уронить и разбить склянку. Он уже хотел положить ее на место, как боль в то же самое мгновение ворвалась в его голову и ушла. Не дожидаясь повтора, лекарь с ювелирной точностью насыпал в склянку с лекарством щепотку яда, взболтнул, перемешивая.

Вне склянки властвовал ангел жизни, внутри – смерти.

Абу Насир абсолютно не думал над тем, что ожидает его впоследствии… Он уже полностью подчинялся силе, вселившейся внутрь его тела. Он готов был делать все, что прикажет его таинственный хозяин. Не было уже и страха. Что могло быть страшнее той боли? Он налил перемешанную жидкость в пиалу, поставил ее на поднос, накрыл чистым полотенцем…

Над шахским дворцом сгустились черные тучи…

…Когда Абу Насир вошел в шахские покои, Тахмасиб шах дремал. Гейдар Мирза сидел, держа в руках подушку. На скрип двери шах открыл глаза, увидев в руках лекаря поднос, обернулся в сторону Гейдара Мирзы:

– Подложи мне под голову подушку.

Принц вскочил, помог шаху приподняться и выполнил просьбу. Сменивший позу Тахмсиб шах на некоторое время ощутил боль. Лицо сморщилось, он обвел глазами комнату. Увидев стоящего лекаря, взглядом попросил у него помощи.

Абу Насир поставил поднос на столик, снял с пиалы полотенце. Спокойно, даже с легкостью поднес пиалу к губам шаха:

– Пей, мой шах, это твое возрождение!

В другое время Тахмасиб шах потребовал бы объяснения этой фразе, но теперь он был не в таком состоянии, чтобы обращать внимание на слова Абу Насира, и с помощью лекаря выпил лекарство. В эту же минуту в душе Абу Насира наступило спокойствие, он почувствовал, что обрел свободу. Потом он испытал невыразимое счастье, словно его приравняли к отцу всех лекарей мира Абу Али ибн Сине. Это чувство будто возвысило его. Он вытер капельки лекарства, пролившегося на бороду шаха, потом, наклонившись к уху шаха, произнес:

– Это и мое возрождение, мой шах!

Сказал – и тут же осознал, какое преступление совершил. Он изменил человеку, которого безмерно любил и уважал. Ему стало плохо, ноги задрожали. Лучше бы он сам выпил это зелье!.. Что он сделал?

Упав на пол возле ложа шаха, он завыл:

– Прости меня, мой шах!

Состояние больного стало резко ухудшаться, лицо его то бледнело, то становилось багрово-красным, глаза выкатились из орбит. Вдруг взгляд его остановился на пиале, которую Абу Насир все еще держал в руке… Он понял, что лекарь подлил в лекарство яд. Шаху стало жутко. Он всю жизнь боялся смерти именно посредством отравления ядом – слишком много на его памяти было таких случаев. Поэтому шах научился остерегаться. И это ему помогало. Но сегодня, видимо, была не судьба, ангел смерти оказался у изголовья, а он упустил этот момент, не смог найти время, чтобы упорядочить государственные дела.

С трудом пересилив себя, шах привстал:

– Да накажет тебя Аллах, Абу Насир! Что ты наделал?! Мне нужно было еще чуть-чуть времени, чтобы все поставить на свои места. Теперь в стране начнется хаос, брат будет убивать брата. Ах, Абу Насир, будь ты проклят…

Последнюю фразу он произнес хриплым, угасающим шепотом. Голова шаха откинулась на подушку…

Падишах на день

После этой жуткой ночи для Гейдара Мирзы самое страшное было еще впереди. Сколько дней и ночей он не отходил от постели больного отца, ухаживал за ним!.. Теперь он смотрел то на неподвижное тело шаха, глаза которого так и остались открытыми, то переводил взгляд на распластавшегося возле ложа дворцового лекаря, не зная, что предпринять. Отец учил его многим премудростям для выхода из безвыходного положения, но вот этот случай не учел, забыл о нем. Он еще раз внимательно посмотрел в открытые глаза отца, на его крупное тело. Он не был похож на умершего. Может, он проверяет, испытывает его? Глаза – зеркало души. И они были словно живыми, глядели на Гейдара Мирзу. Тот, не выдержав этого пристального взгляда, ладонью прикрыл веки усопшего. Только сейчас он поверил, что отец умер. Теперь все зависело от его способностей и находчивости. Перед его глазами стоял трон. Разве не для него его оставил отец? Надо было, чтобы об этом узнали все. Схватив за руку Абу Насира, рывком поставил его на ноги: