Дмитрий Аккерман - Fur Elise. Мистический сборник

Они пошли гулять, несмотря на дождь. Он зачем-то соврал ей, что его дядька работает в деканате финансового факультета, куда она не поступила, и завтра он замолвит за нее словечко. Девочка расцвела и, казалось, совсем забыла про свои проблемы.

В глухой уголок парка они забрели случайно – кривые парковские дорожки были переплетены между собой и лишены всякой логики. В хороший день он бы сюда не пошел – тут царствовала центровая шпана, и можно было запросто остаться без денег и часов. Но сейчас в парке было пусто.

Неожиданно для себя он наклонился, чтобы ее поцеловать. Девчонка закрыла глаза и охотно подставила пухленькие губы. Он прикоснулся к ним и вдруг, как наяву, услышал: «козел… никогда… ненавижу…» Ненависть и унижение мгновенно вспыхнули в нем – он схватил девочку за шею, повалил в мокрую траву и начал яростно срывать с нее одежду. Ее глаза, обезумевшие от ужаса, еще больше возбудили его – он представил на ее месте Светку, голую, униженную, поверженную, молящую о пощаде…

Впервые увиденная им так близко обнаженная грудь на миг остановила его – острые торчащие соски были столь беззащитны, что вызвали у него в душе волну сочувствия. Но страсть уже полностью завладела им – остатки белья полетели в сторону, он с силой раздвинул плотно сжатые бедра и ворвался в свою жертву. Ее вопль еще больше раззадорил его – раздирая ее плоть, он одновременно схватил девушку за горло и начал сжимать его пальцами. Он понимал, что она умирает – вытаращенные глаза, высунутый язык и судороги ее тела не оставляли ни малейших сомнений в этом. Но ему было все равно – он был ее победителем, а она – его жертвой.

На распростертое на траве тело он даже не оглянулся. Умиротворение и покой разливались у него внутри, он впервые за несколько лет был спокоен и уверен в себе. Страх пришел чуть позже – он просидел две недели дома, пугая мать и судорожно пролистывая газеты. Про убитую девушку никто не говорил, преступника никто не искал. Спокойствия хватило ему на год…

* * *

Из училища Танюшка вышла с облегчением. Этот детский сад изрядно ее раздражал. Впрочем, перед этим ее вообще все раздражало – она была напряжена и сосредоточена, и всякие мелкие глупости ее только отвлекали.

Дашка, как обычно, увязалась за ней. Ей явно хотелось курить, но она не решалась при Танюшке. Не успели они подойти к калитке забора, как позади раздались топот и пыхтение.

Танюшка обернулась – к ней на всех парах неслась Маринка. Бежать на каблуках было неудобно, выдающихся размеров грудь неэстетично болталась туда-сюда, сумка хлопала по боку, но «курочка» упорно рвалась к цели.

– Забыла чего? – иронично протянула Танюшка.

– Тебя забыла! – невпопад ответила Маринка, тяжело дыша.

Танюшка поняла, что попала под разборки. Хорошо еще, что Маринка без подруг – драться в одиночку она не решится. Дашка от греха подальше ретировалась в сторону и тут же полезла за сигаретами.

– Ну, я тебя слушаю, – Танюшка остановилась в проеме калитки, чтобы в случае чего спрятаться за столбик.

– Ты чего к Мишке пристаешь? – разъяренно завопила Маринка. – Что за дела-то вообще?

– Пффф, – Танюшка не удержалась и фыркнула прямо в лицо курочке. – Нужен он мне, твой пацаненок.

– Я видела, как он тебе нужен. Я все видела. Как он лапал тебя, видела. Забудь про него, поняла? Тварюшка!

Танюшка вздрогнула от такой переделки ее имени. Она слышала это прозвище и раньше, но не в такой ситуации, а чаще всего в шутку. Сейчас же оно было сказано всерьез.

– А что будет? – улыбнувшись как можно язвительнее, спросила она.

– Что будет? Увидишь, что будет, коза драная!

«Ну, хватит», – подумала Танюшка. Из школы вышли несколько человек, в том числе и Маринкины подруги. Если они застанут ссору – быть драке. А драться ей сегодня нельзя. Никак.

Она на мгновение прикрыла глаза и представила Маринку лежащей на земле. Мертвой. В ее груди начало раздуваться что-то черное, мрачное и холодное. «Кстати, плохо, что я не мужик», – мелькнула шальная мысль. Она подняла веки и посмотрела Маринке в глаза. Та осеклась на полуслове. Ее лицо побелело, она отшатнулась и в ужасе начала неумело креститься.

– О господи…, – пробормотала она. Дашка с изумлением смотрела на происходящее. Маринка резко выдохнула и опустилась на землю. Ее белые колготки моментально стали черными, но она не обратила на это внимание, держась обеими руками за голову.

– Пойдем, – сказала Танюшка и пошла вперед, не оглядываясь. – И выбрось сигарету.

* * *

С того первого раза он стал во сто крат осторожнее. Далеко не все убийства проходили незаметно – кое о каких шумел весь город. Он знал, что милиция с ног сбилась его искать – и потому старался менять тактику.

Оперативники будто сорвались с цепи после девочки, которая оказалась дочкой генерала. Она сама пошла с ним поболтать, а потом согласилась поехать на пляж. Сначала он подозревал в ней «подсадную утку», но потом понял, что пресыщенная и скучающая девица просто ищет приключений.

Была уже осень, на загородном пляже никого не было. Они забрались на гору, поросшую кустарником – летом здесь уединялись десятки парочек, но сейчас они спугнули лишь какого-то кота. Девчонка болтала без умолку, рассказывая о своей бурной жизни – он же злился на нее. Она была вовсе не похожа на Светку и не вызывала в нем ничего, кроме раздражения и презрения.

Сорвала с катушек его сущая мелочь. Девчонка была в футболке и короткой бежевой юбке, из-под которой выглядывали длинные загорелые ноги. Вряд ли она демонстрировала их специально – скорее на автомате работал женский инстинкт. Сами по себе ноги его мало заводили, но когда она в очередной раз к нему обернулась, он увидел мокрое пятно, расплывающееся спереди ее юбки. Наверное, капнула роса с куста. И тогда он рванулся к ее горлу.

Она оказалась не девственницей, к тому же яростно сопротивлялась, исцарапав все его тело и даже пару раз дотянувшись до лица. Он жестоко избил ее, сломав ребра и нос, потом изнасиловал и задушил. Она оказалась единственной и любимой дочкой генерала – милиция рыла целый год, проверяя каждую мелочь. Он был напуган и разочарован, уехал из города на два года, сменив работу. Потом вернулся. Долго приходил в себя.

Сейчас он бесцельно бродил по микрорайону, вертя в руках бутылку с колой. Он заметил, что мужчина с колой вместо привычного пива всегда внушает доверие. Периодически он садился на скамейку и из-за затемненных стекол очков лениво разглядывал проходящих девушек. Его должно было торкнуть – это было сразу, как наркотический приход, при первом взгляде на «свою» девушку.

К школе и стоящему рядом училищу, набитому вчерашними школьницами, он даже не приближался – это было смертельно опасно. Старался дважды не проходить по одному и том уже месту, чтобы не попасть в поле зрения вездесущих бабушек, которые по случаю хорошей погоды стаями, как воробьи, высыпали на скамейки. Держался подальше от офисных зданий с их системами видеонаблюдения.