Любовь Сушко - Разбитое зеркало. Демониада. Мистика 21-го века

– А ты что, тоже этого Калигулу, или как там его, видел? Только не пугай меня дорогой, у меня и без тебя уже второй день крыша едет. Нет, чтобы Наполеона или Гитлера видеть, те ближе, роднее, а то черт знает кто, имен не запомнить даже, и это надо же до такого дойти. В середине рабочего дня, когда никто ничего еще и обмыть не успел, и трезвый вроде. Сам нюхал, водкой от него не пахла, а он по Калигуле палил без остановке.

– Вот именно, в середине рабочего дня.

– Да о чем ты, – по-настоящему разозлился полковник, – я к тебе шел посоветоваться, беду свою рассказать, а ты мне будешь историю от рождества Христова до наших дней рассказывать, хорош утешитель.

– Не от рождества, от распятия, – поправил его тот.

– Ну что ты несешь, мне, что и к тебе в психушку передачи носить, ты избавь меня от этого, ну слишком там атмосфера тягостная, невыносимая, просто ужас какой-то.

– Успокойся, мне бы хотелось сойти с ума, так проще и спокойнее, но боюсь, что все мы в трезвом рассудке и здравом уме.

– Я не понимаю, того, что ты говоришь.

– Ладно, не ломай свою светлую голову, только думаю, что психушку ты зря вызывал, и капитан твой и старшина здоровы, тут дело в другом, он пришел.

– Да кто, пришел, тот самый римский император что ли? Ты хочешь сказать, что мой капитан укокошил его и тело спрятал где-то в отделении, мне этого только не хватало, а ведь я об этом сразу в первый момент подумал.

– Да не бойся, убить его нельзя, тело можешь не искать, а то, что он мог появиться, это правда.

Полковник поднялся, и ушел из кабинета, не прощаясь. Он не могу слушать, это было выше его сил и понимания, недаром говорят, что горе от ума. Ну, нельзя быть умным, и книжки не надо читать, мудрый народ недаром правило золотое придумал – чем меньше знаешь, тем спишь крепче. А как только начитался, так и пошло поехало, вот и капитан читал запоем, а где он теперь, и нормальным людям еще головы морочат.

Всю дорогу к себе в отделение полковник ехал молча, он боком вошел во вверенное ему подразделение, готовый услышать еще нечто, и готовил доклад для своего генерала, которому еще придется объяснить, как они дослужились до такого. И понимал, что погон лишиться может уже завтра.

Но на этот раз все прошло без происшествий.

А в это время в тенистой аллее старого парка, где почти никого больше не было, Мефисто встретился с Демабом – они с самого начала назначили здесь встречу – самое удобное место – сосны, пруд, птицы поют, и никто не потревожит их, не посмеет.

– Я видел его, хороший мужик, умный и проницательный, но как ему поможешь, и хотел бы да не могу. Его ждут такие большие неприятности и потрясения, хотя сам он ни в чем не виноват. Но прав наш кот, когда повторяет, что с такими родственниками лучше быть круглым сиротой.

– А как он там? – поинтересовался Демон искушения.

– Как всегда, лучше всех, на даче у писательницы, устанавливает своих порядки, всех разогнал, а кого не разогнал, воспитывает, у него все нормально, да и не может быть по-другому. Кот у нас на все времена, да и ыы в квартире у нее не плохо устроились.

_- И тебя ждем.

– Конечно, куда я денусь, приду, но у меня еще дела, очень важные, других не бывает.

Мессир поднялся и ушел первым, Демон смерти посидел еще немного, а потом поднялся, огляделся по сторонам и отправился в противоположную сторону. Они все еще оставались незаметными для этого мира

Демоны шли по долине смерти молча, в память о тех, кто в те лихие годы погибал под этой землей без суда и следствия. Говорят старые палачи, что между улицей названной именем их вождя и площадью стояла прокуратура на другой стороне, и туда водили этих несчастных, чтобы списать на них, ничего не ведавших, все людские преступления, которые палачи всегда сами и совершали. А эти под землей, понимая, что все равно погибнут, подписать могли что угодно. Они признавалась во всем, а если и не признавались, какая разница, все оставалось так же – виновен, тогда вообще царила презумпция виновности. Какие же темные и глухие это были времена, даже Демоны поежились от воспоминаний. Они все видели, а то, чего не видели, могли посмотреть сейчас, переместившись туда, только вопрос в том, хотелось ли им переживать это снова. Но с тех пор, как они были сброшены на землю, всегда и все так и было.

– Долина смерти, – тяжело вздохнул Мефисто, – какой дьявол такое мог бы придумать, не стоит людей с ним сравнивать, не надо обижать Дьявола. Они значительно страшнее.

Демаб, шедший рядом с ним, помалкивал, не потому что ему было жаль этих несчастных, это не по его части жалеть виновных или невинных, вовсе нет, но он думал о страховой компании, куда вместе с Мефисто они недавно заглянули. О ней и говорить начал:

– Какие странные создания эти люди, вот и этот Сергей, образован, книги читать любит, у него их тысячи на полках стоят, но он с упоением страхует машины, хотя и не считает их высшей ценностью в мире. Не должен считать, так набор железок.

– Ценностью их считают другие, а он должен зарабатывать себе на жизнь, чтобы те же книги покупать. Хорошо, что они стоят гораздо меньше, чем машины, – услышал он голос Мефисто.

И в тот момент они и оказались в каком-то подвале, куда и пригласил Рогатый своего собеседника. Тот в один миг по его приглашению тут и оказался, и удивленно посмотрел на того, с кем совсем недавно беседовал, и другого в черных очках. Лучше даже и не думать о том, кто он был такой. То, что он оказался здесь, не удивило его, уж если некоторые по велению Демонов в Сочи попадали через миг (он туда собирался ехать отдохнуть с женой своей), то перенестись через два квартала, на соседнюю улицу – сущий пустяк, да и некогда ему было о том раздумывать, если честно.

– Вот, Сергей Васильевич, у вас ведь одни вопросы после моего вторжения остались. Возможно, что-то могу пояснить, это мой помощник, он за литературный процесс и отвечает, и очень, знаете, любит литературу всю без разбора, прямо беда с ним от этой любви самозабвенной. Я только некоторые вещи выделяю, но сегодня мы с вами в самом печальном месте – это ваши орлы называют спецхраном, а я кладбищем сгоревших и потерянных рукописей. Здесь такая странная штука, их не существует, тех, которые все-таки сгорели, спрятаны, уничтожены другим путем. А это – он указал на горы бумаги – только иллюзия, напоминание о том, что было, что могло быть, их уже нельзя прочитать, восстановить, если бы кто-то мог знать, сколько нам пришлось повозиться с романом века, никакие реставраторы в мире не способны на такое, но игра стоила свеч. Мы вернули его в этот мир, и не только его, но и те главы, которые не вошли в него тоже вернули, если вы помните, второй том оказался еще больше первого.