Любовь Сушко - Воин на все времена. Сага о богатырях

– Ты не хотел помочь мне? – удивился Алешка.

– Знаю я вас таких, – огрызнулся он, – ты наделаешь глупостей и станешь, потом твердить, что это я во всем повинен был. И на самом деле ни в чем я не виноват. Не бывало такого.

– Ну и ладно, мне тебя все одно не убедить ни в чем, – примирился с ним Алешка. – Пора и перед князем предстать, не в первый раз я не особенно почтителен с ним.

Не мог привыкнуть к богатству и красотам княжеского дворца богатырь – таким распрекрасным он ему казался. Но на князя он пока роптать и зла держать не мог, а когда вспомнил, что и Добрыни также богат и хорош двор, а Илья если такого еще не получил, то только по своей медлительности и бескорыстию, потому что далек от всего этого был сей богатырь. Но и он понимал, что все они обошли его, и как бы не упирался он, навсегда впереди окажутся.

– Отчего я так поздно родился и только догонять их и поспешать за ними должен? – спрашивал он сердито.

И не было на этот вопрос никакого ответа.

В тот день великий князь, казалось, был особенно доволен всем, приветлив даже с теми, кто этого не заслуживал. Знающие люди говорили о том, что он задумал какую-то пакость.

Алешка все принял за чистую монету и гордился тем, что с ним повелитель оказался так ласков – видно он не успел гнев на голову свою накликать.

– Ты напрасно радуешься, мог бы и заметить, что князь не особенно жалует своих богатырей, потому что каждый из них важнее и значительнее, чем он сам.

– Но и богатыри отвечают ему тем же, – резонно заметил Алешка, – надо держаться от них от всех подальше, только тогда все и будет спокойно.

Так рассуждали многие, а бес просто передал ему слова, удивляясь тому, насколько он наивен и несведущ в самых обычных делах.

– А ты думай о себе, и старайся не князю служить, а себе самому, так славу и почести и станешь добывать. Никто не знает, чего он хочет, но ты- то о себе все знаешь.

После визита к князю, которые оставили в душе его самые противоречивые впечатления, запрятал как можно дальше чудесную шапку свою Алешка, и понял, что давно пора ему самим собой оставаться и не стоит вмешиваться во все происходящее.

Но заскучал после этих решительных действий богатырь, больше пока никаких Тугариных и русалок на пути у него не было, и негде не на ком было удаль свою молодецкую ему показывать. Только подарки русалки и могли его пока как-то развлекать.

И стал он мечтать и фантазировать о том, как Тугарин захватил град какой-то. Они все останутся в осажденном городе. Он же пройдет мимо всех цел и невредим, и никакая сила остановить его не сможет.

№№№№№

Как только ушли от него богатыри и прочие визитеры, князь мгновенно стер улыбку с лица своего. Она оказалась довольно фальшивой. И стал он воровато озираться по сторонам. Ему казалось все время, что кто-то спрятался и следит за ним.

Несколько минут он сидел неподвижно на столе своем, словно старательно обдумывал то, что довелось ему увидеть и услышать в этот час.

Он пытался понять, что же больше всего тревожило его. И понял он, словно вспышка озарения на него снизошла, что это новенький – Алешка, никак не оставлял его в покое. Никак нельзя была понять, что такое в нем кроется. Он так странно смотрел, словно видел его насквозь, оказался не так прост и глуп. И чувствовался в нем какой-то подвох небывалый, холод в момент опасности от него исходил, а с самого детства подобное чувствовал князь Владимир.

– Что с тобой? – сам себя вопрошал князь, потому что никого, даже Домового, как казалось, поблизости не было.

– С ним надо быть осторожнее, дурные предчувствия меня никогда не обманывали, – сам себе и отвечал он. И таким важным и глубокомысленным было заключение это, что сам он удивился такому повороту дел.

Первым было желание отослать его подальше под благим предлогом, избавиться совсем от богатыря. Но потом он передумал. Если тот и на самом деле так напорист, не стоило его сердить и испытывать. Рядом он может меры принять, в темницу его посадить, а вдали от него бессилен окажется.

И он знал, что если он его посадит в темницу, тот вырвется и исчезнет без следа, и не станет дожидаться его прощения. А в обиде наколдует такого, что на брюхе самому князю придется к нему ползти и о помощи и пощаде его молить. И если про Илью говорили злые языки, будто сын он убитого брата его, то об этом вообще молчали, но молчание было красноречивее любых слов. И иногда чудилось ему, что он сын самого Волхва древнего, И пришел в новом обличие на землю, для того, чтобы над ним поиздеваться.

– Наказание мне, грешному, а ведь как лучше сделать хотел, но не оставят меня покойники в покое, так до самого конца и будут преследовать, никуда от них не деться.

Не оправдаться мне, ни за что не оправдаться, – сокрушался Владимир, и так погано, так горько при этом у него на душе становилось. Хотя внешне он казался спокойным, но такие страсти в душе его клокотали.

– Я приучу его, и у меня будет сведущий и надежный помощник, – говорил он сердито, – я перехитрю богов, напрасно они думают, что могут что-то изменить в этом мире, ничего из этого не выйдет.

От таких размышлений стало ему немного легче. И в одночасье судьба загадочного воина и была решена, он должен стать ближе и полезнее многих.

А так решил князь, то все он сделает для того, чтобы и в реальности все так и происходило.

Сколько не думал потом Алеша, но он не мог понять, когда началось отчуждение, кто первым поднялся против него. Он пытался припомнить, что такое сделал, чтобы они насторожились, отодвинулись, отвернулись от него, почти все одновременно.

Ну, пусть великий князь, но воины его редко были с Владимиром единодушны в других случаях, и ему это было хорошо известно. Откуда возникла уверенность, что он повинен во многих грехах, происходившие события они никак не могли связать с ним, у них не было доказательств, и все-таки. Но они не переставали смотреть на него с тревогой и ждали какого – то нового фокуса. Ненависть, тревога, настороженность – все смешалось в единое состояние, и они не собирались больше мириться с тем, что происходило вокруг него. Алешка молчал, он знал, что оправдываться унизительно и бесполезно, никакие слова ему не помогут.

– Нужно подождать немного, пусть они остынут, – успокаивал он сам себя. Но он знал, что не станет ждать долго. Не всегда разум и действия бывают заодно у таких хитрецов.

Он покидал волшебный лес и возвращался назад вовсе не для того, чтобы бороться со всеми сразу. Никто не увидел его в прошлом дозоре, и потому воины, отправлявшиеся на стражу, потребовали себе других напарников, они хотели быть в соратниках своих уверенными, и не допускали мысли о том, что их могут бросить на произвол судьбы.