Виталий Рожков - Сундучок бабушки Нины. Сказ третий. Мифы и легенды

– Что, злыдень, не ожидал меня здесь увидеть? -оскалившись в улыбке, спросил Абаддон, и громко захохотав, ударил отца зла панибратски по плечу.

Придя от такой неописуемой наглости в себя, повелитель Подземного Царства, с трудом подавив гнев, нацепил на лицо свою самую милую улыбку и ответил:

– Сказать по правде, ты меня смог удивить, тлетворный. Не всякому бы удалось преодолеть Заклятье Восьми Замков. Но, раз ты здесь, то, как говориться, милости просим. Я тотчас же прикажу слугам накормить и напоить тебя с дороги.

Абаддон, сменив весёлость на лютую злобу, воскликнул:

– Чего ты мне, треклятый, зубы-то заговариваешь?! Прекрасно же знаешь, зачем я здесь?! Говори немедля, где моя дрожайшая супруга!

Индрик Змей, сбросив улыбку, щёлкнул пальцами и исчез вместе с Параскеей в набежавшем тумане. А Абаддон, придя в неописуемое бешенство, стал громить всё вокруг.

Перед тем как переступить границу миров, Князь Тьмы, превратившись в седобородого старца со злющими-презлющими глазами, приказал своему главнокомандующему, трёхголовому демону Вельзевулу (кто-то называет его правой рукой повелителя Ада, а кто-то и вовсе считает одним из многих воплощений отца вселенского зла):

– Только вперёд и никакой пощады! Пусть Ангелы взвоют, увидев страдания смертных! Никто и ничто не должно нас остановить!

– Сир! – вдруг подал голос Бегемот, приняв облик огромного волка – Разреши мне первому позабавиться!

Князь Тьмы, став вдруг двенадцатиголовым, громогласно рассмеялся. Ему очень нравился этот «весельчак», способный смертных в одночасье превратить в подобие самого мерзкого животного, заставив грешить налево и направо.

– А что, я, в общем-то, не против! – оскалилась в улыбке первая голова.

– Иди, позабавься! – вторила ей вторая.

– Да смотри, нам хоть одного смертного оставь! – воскликнула третья.

– Вот-вот, – продолжила четвёртая, – а то в прошлый раз, когда мы покоряли Лазурный Мир, ты вообще никого в живых не оставил.

– Ты как всегда права, сестрёнка! – воскликнула пятая голова, выпустив столб едкого дыма.

– Но если встретишь тамошних Богов, то, прошу тебя, не слишком уж над ними издевайся! Они ведь и обидеться могут! – громко рассмеявшись, произнесла шестая.

– Вот-вот! – поддакнула ей седьмая голова повелителя Ада.

– А если вдруг, совершенно случайно, повстречаешь этих мерзопакостных Ангелов, то не трогай их! – предостерегла восьмая.

– Я сама жажду все до единого пёрышки повыдергивать! – вторила ей девятая голова, выпустив столб пламени.

– Полностью с тобой согласна! – поддакнула десятая.

А одиннадцатая и двенадцатая головы, повернувшись к Вельзевулу, оскалились в ужасной улыбке и хором воскликнули:

– Скоро всё живое покориться нам! Если, конечно же, мы хоть что-то оставим от этого, четырежды проклятого, трёхмирья!

Трёхголовый демон, отдав честь Князю Тьмы, выхватил стопудовый меч из золотых ножен и трижды прокричал:

– Слава Сатане! Слава Сатане! Слава Сатане!

– Слава! Слава! Слава! – троекратно раздалось в ответ.

Князь Тьмы, обернувшись гигантским змеем, прошипел:

– С-с-с-с-мерть с-с-с-с-ммертным!

– Смерть! Смерть! Смерть! – троекратно раздалось в ответ.

Бегемот, став самым обычным котом, что-то тихо промурлыкал на ухо Князю Тьмы. Правитель Преисподней, обвив его собой от головы до хвоста, оскалился в довольной улыбке. Демон, ловко выскользнув из крепких объятий хозяина, стал очень медленно исчезать прямо на глазах. Сначала пропали передние лапы, потом задние. Туловище изогнулось дугой и вскоре полностью растворилось в воздухе. Трижды вильнув, исчез хвост. Причём самый его кончик, несколько мгновений повисев в воздухе, вдруг распушился и превратился в быстрокрылых бабочек. Последним исчез рот, расплывшись, в самой милейшей из всех милейших, улыбке.

– Ш-ш-ш-шут гороховый! – совершенно беззлобно прошипел Князь Тьмы.

Получив известие от Гекаты, громовержец тотчас же послал гонцов ко всем Богам. Даже про Аида не забыл. Да, правитель Тартара очень часто исподтишка вредил старшему брату. Но Зевс, в отличие от него, не был таким уж обидчивым и завистливым. Зная привычку Аида притворяться слепоглухонемым, громовержец послал к нему самого Гермеса. И чтобы ожидание не было таким уж удручающим, Зевс, с любовью посмотрев на Геру, предложил ей поговорить о детях. Арес, Гефест и Геба давно уже стали полноправными жителями Олимпа. Но больше всего любили Геру. Зевс бывал просто невыносимым из-за внезапно нахлынувшей на него огромной гордыни. К счастью, такое встречалось очень и очень редко. Ибо громовержец прекрасно осознавал, какая ответственность лежит на его божественных плечах. Гера, хоть и была очень обижена на мужа (уж очень тот часто ей изменял), как всегда сдержав праведный гнев, улыбнулась и согласилась.

Оглядев собравшихся, Сварог громогласно произнёс:

– Случилась великая беда! Наше трёхмирье в огромной опасности! Великая Стена Вечности, возведённая мной для защиты от вселенского Зла, полностью уничтожена!

По рядам бравых воинов несметной дружины отца всего сущего пошли возгласы негодования. Перун, пристально посмотрев на Сварога, тихо зашептался с братьями. Лишь Велес спокойно стоял, скрестив руки на груди, будто бы случившееся совсем его не касалось.

«Подумаешь, – размышлял он, – Великая Стена Вечности и так была совершенно бесполезной. Я не раз говорил братцу, что ничто не вечно. Даже мы, Боги, потомки великого Рода, можем уйти в Долину Забвенья, если про нас вдруг возьмут, да и позабудут смертные. Но Сварог и слышать ничего не хотел. Мол, я потратил много сил на создание этой преграды и она, просто-напросто, не может быть уязвимой. Будь Великая Стена Вечности такой уж прочной, то никто бы никогда не смог разрушить её. Я никогда не перестану повторять, что надеяться можно лишь на свои собственные силы».

Да, титан Род являлся родным отцом Велеса и Сварога. Но, в отличие от сердобольного брата, Бог-оборотень не так сильно любил смертных. Хотя многие в это просто бы никогда не поверили. Ведь Велес считался предвестником удачи, самым мудрым толкователем божественных законов, отцом песни, пляски, и прочего искусства, а так же милосердным покровителем путешественников и торговцев. Почему он не жаловал людей, было известно только ему самому. 13

Когда уже ничего целого, кроме вечно холодных стен мрачного подземелья, не осталось, демон обернулся шмелём и помчался следом за сбежавшими. Он так быстро летел, что даже не заметил огромной липкой паучьей сети, внезапно возникшей на пути. А попав в неё, тотчас же лишился чувств от нестерпимой вони. Прошло несколько мгновений и к добыче поспешило чудище, доселе никогда не встречавшееся в трёхмирье. Гигантская паучья голова покоилась да короткой шее бегемота. Сильно выпученные двенадцать глаз вращались в разные стороны. Часть туловища была паучья, а другая… попробую это описать… и волчья, и черепашья, и даже верблюжья одновременно. Хвост тушканчика постоянно топорщился. Каждая из четырёх пар паучьих лап была занята своим делом. Две передних непрестанно ткали ловчую нить и были похожи на руки бабушки, вяжущей носки. У обычных пауков, как ты знаешь, паутина выходит из желёз на брюшке. Следующие две пары лап помогали им, переворачивая жертву. Да так быстро, что в одно мгновение Абаддон оказался полностью перепеленутым паутиной. Идущие за ними две пары лап смачивали сеть росой. Она без этого могла быстро высохнуть под палящим солнцем, став сильно жёсткой. Тем временем две пары задних лап ядовитой слюной обволакивали демона. От этого он должен был, как и любая другая жертва, очень быстро погибнуть и превратиться в подобие желе. Чудище же не имело зубов и могло только всасывать еду. Но Абаддон-то не был обычной добычей. Как-никак, самый могущественный, после Князя Тьмы, конечно же, демон Ада. Придя в себя и увидев паука, зловредец, сильно поморщившись от отвращения, принял свой обычный облик и тотчас же кубарем полетел на землю. Чудище, поначалу сильно удивившись, поспешило за ним. Никогда ещё добыча не ускользала от него. Сильно ударившись о землю, демон на мгновение лишился чувств и вновь оказался с головы до ног перепеленутым паутиной. Паук уже было приготовился укусить жертву, да только вдруг замер на месте, насквозь проткнутый огромным кинжалом. Абаддон поднял глаза и увидел улыбающегося кота.