Владимир Симаков - Раздумья. Стихи и проза

И нас не донимают укоризнами,

Не требуют ни слез, ни эпитафий,

Давно поправши смерть своими жизнями.

Ушедших безымянными в бессмертье,

Погибших и пропавших ищем мы,

И заполняем наше долголетье,

Годами, что у них похищены.

Мы помним и не предадим анналам,

Их, спасших от фашизма сущее…

И память пусть послужит пьедесталом

И славе прошлого, и подвигам грядущего…

*****

Дорога – вот где вечное движение:

Кто обгоняет, кто навстречу мчит…

Велосипед – не «Лада», тем не менее

Он подо мной послушно колесит.

Я мог бы беззаботно сесть на поезд,

В купейный или общий взяв билет,

Но, по-солдатски флягу вдев на пояс,

Рюкзак набив, я взял велосипед.

Я мог бы на автобусе плыть в дали,

На остановках выбегать в буфет,

Соседей беспокоить: «Скоро Таллин?»

Но я… я предпочел велосипед.

Он не подвел, он выдержал дорогу,

Бесшумно и безропотно бежал…

Когда ж я отдыхал, его не трогал,

Металл звенел. Мне думалось – стонал.

*****

Над земными напастями, водами, пашнями,

Осеняя собою восход и закат,

Словно слово к живущим из века вчерашнего

Белоснежные храмы над Русью парят.

Ни ветрам не качнуть, ни снегам не засыпать их,

Временам не разрушить – стоят на века!

И ни жалоб, ни стона из камня не выпытать.

Враг у древних один – человечья рука..

Стерлось в памяти суетной их назначение,

И лишенные веры – не радуют взор:

Под склады приспособлены их помещения,

И на месте ограды – убогий забор..

Разрушается то, что с любовью содеяно,

И без света тех храмов суровеет даль.

Так на поле, что добрым зерном не засеяно,

Прорастают привольно сорняк и печаль.

*****

У дороги, пропахшей бензином,

Увядает букет жасминный…

Преднамеренно или оплошно

На обочину был он брошен?

Источая нежность и жалость,

Он глядит в небесную ясь.

Чья же встреча не состоялась?

Чья надежда оборвалась?

*****

Сюда царь пришел, подписав отреченье —

Неординарный акт…

Третий век дворец в небрежении,

В запустении парк.

Здесь искал он отдохновений,

Радужных снов поутру,.

Другим предоставив славу свершений

И каждодневный труд.

Надо ль по этому поводу сетовать?

Что нам давняя смерть?

Мало высокое званье наследовать —

На высоту надо сметь..

Век этот делал Россию державою,

Требовал рук и творцов,

В память вошел он воинской славою,

Громадами новых дворцов.

Но разве тот, кто сошел на обочину,

К смерти приговорен?

И почему до сих пор опорочен он

Судом новейших времен?

Разве не требует уважения

Ушедший от власти и благ?

Третий век дворец в небрежении,

В запустении парк…

*****

Она и не знала, когда его встретила,

Что эта минута ее обессмертила,

Что жизнь ее рядом с великой поставлена,

И будет в потомстве навечно прославлена

Не красотою, что в юности славилась,

Не царским вниманием, коим тщеславилась,

Не мемуарами, очень негромкими

И не талантливыми потомками…

Не долгою жизнью, а только мгновением,

Сведшим ее с современником Гением.

*****

Ей двадцать пять, и уж она – вдова.

И боль такая, что милей могила.

И на века – винящая молва,

Что лишь она поэта погубила.

А он одно желал и не таил,

К барьеру ставя ловеласа светского,

Чтоб о его мадонне – Натали —

Нигде не говорили слова дерзкого.

За что же будем мы ее винить?

И разве воля Пушкина не свята?

Поэт сказал, и нам не изменить:

«Мой ангел, ты ни в чем не виновата.»

*****

Он жизнь ей спас. Чем отплатить?

Какой ценою?

Она могла лишь тень дарить

Да сок весною,

И ожидать из года в год

С ним встречи,

Надеяться, что вновь придет

Он в летний вечер…

И будут барышни опять

В него влюбляться,

Ну а она – свое шептать

И любоваться.

Хотела очень, чтобы он

Жил рядом где-то —

Не дождалась: могильный сон

Объял поэта…

Наедине с самой собой

Страшней потеря.

Никто не мерил ее боль,

Слезам не верил.

И что березе чья-то смерть?

Какое дело?

Ей не дано, как нам, скорбеть.

Она сгорела.

*****

Он все сказал. Добавить что ж?

Он понял жизнь и видел землю.

Прощался, гробовую дрожь

Как ласку новую приемля.

Но почему же в тридцать лет?

Ведь за спиною только юность!

И сам же нахожу ответ:

Болезненная бесприютность,

И всероссийская печаль,

И неустроенность земная…

Но впереди такая даль

И слава звонкая, шальная…

Ему бы петь! Ему бы жить!

И сам не верю в упрощенность:

Он весь – распахнутость души

И той души незащищенность…

Ни постареть, ни поседеть

Он не успел, уйдя так рано,

Оставив память в нас болеть

Незаживающею раной.

*****

Рядом с церковью, в усыпальнице,

На безмолвье поэт обречен.

Здесь нам есть о ком попечалиться,

Есть подумать о чем.

Здесь укором тучки небесные

Скорбь и слезы несут чередой,

О судьбе поэта известного

Говорит звезда со звездой…

Нам бы следовало прислушаться:

О России ведется речь,

Где не можем при всем могуществе

Мы таланты беречь.

*****

Появляется он как посланник небесный,

Согревая сердца и прельщая умы,

Наполняя эфир своим словом и песней,

И призывом набатным ко свету из тьмы.

Из юдоли земной он уходит до срока,

Равнодушье людей не сумев побороть:

Не внимают земляне поэтам-пророкам,

Даже если их словом глаголит господь.

Умирает поэт. Что осталось неспетым?

Что, увидевший мир, не успел он сказать?

Но из звездных глубин не получишь ответа —

Тонут в далях космических все голоса.

И причастные к смерти не ждут оправдания:

Осознанье вины замыкает уста…

Только строки поэта исповедальные

Приходящие в мир продолжают листать.

*****

Ах, дорога-дорога. Куда ты ведешь,

Обнимая вершины, в ущелья спускаясь,

Извиваясь, горбатясь, за склоны цепляясь

И бросая нас влево, и вправо, и в дрожь.

То в напряге мотор, то скрипят тормоза…

Сквозь шумы нахожу объясненье простое:

Хороши безопасность и прямизна,

Только дорого стоят. Очень дорого стоят.

*****

Я увидел его над горою —

Старика с седой бородою,

И пошел, повинуясь взгляду,

Ожидая истин в награду,

Что мудрец собирал веками…