Автор неизвестен - Эпосы, мифы, легенды и сказания - Сказки и легенды Бенгалии

Между тем судья узнал, что бедняк, которого он прогнал из суда, — молодой купец из Сафиапура Амир и он идет с большим войском, чтобы силой освободить свою жену. Испугался судья и поспешил к Бхоле.

— Из-за этой женщины я попал в большую беду. Она отвергла меня, потому что любит тебя. Я вернул бы ее тебе, только вот беда — она сейчас нездорова, — заявил судья.

В это время со стороны моря донесся шум, и судья сказал Бхоле, что Амир идет с большим войском. Бхола очень испугался, но у него не было другого выхода, и он решил вместе с судьей защищать город.

Семь дней продолжалась жестокая битва. Войско судьи и Бхолы потерпело полное поражение. Пойманного Бхолу Амир велел казиить на месте, а судью, которому было девяносто лет, пощадил. Судья рассказал, что Бхелуа заточена в его доме. Когда Амир увидел жену, у него сжалось сердце: в разлуке с ним она много дней не ела и не пила, рассудок у нее помутился.

Бхелуа перенесли на корабль. Амир не отходил от нее ни на шаг и все время говорил ей о своей любви, но она оставалась безучастной.

Жители Сафиапура праздновали победу Амира. Возвратились назад все четырнадцать кораблей, но никто не знал, что Бхелуа уже нет в живых: по дороге она умерла. Похоронили ее на берегу моря.

Велико было горе Амира. Все дни он проводил на могиле жены, а ночами струны его саранги все пели и звали: «Бхелуа! Бхелуа!» И даже теперь, когда волны ударяют о морской берег под Сафиапуром, в тишине ночи раздаются мелодичные звуки, будто кто-то зовет печально и нежно: «Бхелуа! Бхелуа!»

Давным-давно в горах Гаро, недалеко от снежных вершин Гималаев, жили цыгане. Время от времени они снимались с места и бродили по деревням, показывая разные фокусы и акробатические номера, и так зарабатывали себе на жизнь. Иногда они спускались к реке Дхану, в округе Майменсинх, и, собрав немного денег, возвращались в родные места, жили там несколько месяцев, а затем вновь отправлялись в путь.

Их главарем был человек богатырского сложения. Звали его Хомра. Несмотря на его свирепый вид и жестокий нрав, в таборе он пользовался уважением. Цыгане видели в нем главаря, под опекой которого они сами, их жены и дети были в безопасности. Его всегда слушались беспрекословно.

Цыгане занимались не одной акробатикой. Тихие и мирные днем, под покровом ночи они порой преображались и тогда становились бандой грабителей — забирались в дома и уносили с собой все, что попадалось под руку.

Жила в таборе девушка лет шестнадцати, по имени Махуа, приемная дочь Хомры. Ни одна другая девушка-цыганка не могла сравниться с ней красотой и искусством акробатики. Тоненькая и стройная, быстрая и легкая, словно птица, всегда веселая и жизнерадостная, она как никто умела танцевать на канате, натянутом между двумя бамбуковыми шестами.

У Махуа были большие темные глаза и длинные черные волосы, окутывавшие ее стройную фигурку. И хотя цыгане принадлежали к низшей касте, все движения Махуа были грациозны, как у настоящей принцессы. Короткая красная кофточка, красная юбочка, ниточка цветных бус на шее — вот и весь ее наряд.

Говорили, что Хомра выкрал ее из дома одного пожилого брахмана, когда ей было всего шесть месяцев. Вырастила ее жена Хомры. Девочка была необычайно красива, и ей дали имя Махуа, что значит «Горный цветок». Потом жена умерла, и Хомра один растил девочку, заботливо и нежно. И вот теперь она расцвела, и, если говорить правду, именно благодаря ее красоте и искусству цыгане могли зарабатывать себе на жизнь.

Цыгане редко наведывались в крупные города и посещали больше деревни. Они старались, чтобы их появление выглядело эффектно. Флейтисты и барабанщики доставали инструменты и начинали играть веселые мелодии. Собаки приветствовали их лаем, за ними с криком и шумом бежали мальчишки. Для деревенских жителей, молодых и старых, приход цыган с их громкой музыкой и захватывающими представлениями всегда был большим событием.

Во главе процессии царственно выступал Хомра. За ним, смеясь и танцуя, шла Махуа. Потом — флейтисты и барабанщики, а затем — танцоры и акробаты с семьями. Кто-то нес на себе узлы с пожитками или декорации, кто-то вел мула, нагруженного брезентом, веревками и бамбуковыми шестами, кто-то — охотничью собаку или козу с подвязанным выменем. Вместе с цыганами в большой ржавой клетке всегда путешествовал старый попугай с томными глазами. А один пожилой цыган носил с собой деревянный ящичек с талисманом: ходили слухи, что это была кость дьявола.

В деревне Баманканда, расположенной на реке Дхану, жил богатый молодой брахман по имени Надер-чанд. Он еще не достиг совершеннолетия, когда умер его отец, оставивший ему богатое наследство. С помощью матери юноша справлялся с хозяйством и стал уже довольно независимым, хотя и не выходил из-под ее воли. А мать очень любила его и считала, что его ниспослало ей само небо.

Однажды, когда Надер-чанд сидел с друзьями во дворе своего большого дома, появился слуга и с поклоном доложил:

— Господин, в деревню пришли цыгане. Они просят разрешить им дать представление. Их довольно много, а среди акробатов есть молодая девушка редкой красоты, по имени Махуа. Я видел ее собственными глазами и могу заверить, что никогда еще не встречал девушки привлекательнее ее.

Слова слуги заинтересовали молодого брахмана. Это был человек талантливый, с большим воображением. Он любил разные зрелища и охотно согласился посмотреть выступление цыган.

Не прошло и часа, как все приготовления были закончены, и двор заполнился зрителями, среди которых было много друзей Надер-чанда и именитые жители деревни.

Представление началось. Акробаты прыгали, кувыркались, танцевали, проделывали всевозможные трюки на земле и в воздухе. Затем настала очередь Махуа. Она грациозно подошла к высокому бамбуковому шесту и слегка покачала его, чтобы убедиться, что он прочно укреплен в земле. Проделала она это скорее по привычке, чем из боязни. Молодой Надер-чанд, сидя в кругу своих друзей, глядел на нее с улыбкой и интересом. Она взобралась на шест и стала танцевать на туго натянутом канате. Ее браслеты мелодично позвякивали в такт барабанам и флейтам.

— Боже мой, она сейчас упадет! — прошептал Надер-чанд.

Но Махуа не упала, а, закончив свой танец, спустилась с шеста и предстала перед молодым брахманом.

— Я показала вам свое искусство, господин, и жду награды.

Надер-чаид тут же снял с пальца золотое кольцо с бриллиантом и бросил девушке. Возглас изумления прокатился среди присутствующих. Махуа подняла кольцо и поклонилась. Хомра, увидев щедрость Надер-чанда, вышел вперед.

— Господин мой, — сказал он смиренно, — дай нам немного земли, где мы могли бы жить, и да благословит тебя бог.