Карл Мунк - Один

– Ладно, решился, – сначала ваны, потом – остальные заботы!

И, окликнув отряд, ринулся к месту встречи, покрывая в минуту безумные расстояния.

Грохот копыт далеко подхватывала и разносила бездна.

Первым эхо дикой дружины услыхал Альвар. Хотел указать отцу. Но и прочие ваны замерли, глядя на темное облако, приближающееся со стороны Асгарда.

– Старейшие! Постройте отряды! – встрепенулся Фрейр: ваны, наскучив ожиданием и горя уже одним желанием вернуться по домам, развалились на холодных камнях. Нехотя подобрались.

Отряд был так близко, что можно было различить мелькание лошадиных копыт в воздухе.

Фрейр плетью подгонял соратников: ван стыдился за свое воинство. Навстречу земле летели ладные, прочно держащиеся в седле, лихие всадники Одина. Куда там воинам-ванам до молодцов великого аса!

Боги земледелия и плодородия, подгоняемые тычками военачальников, вскакивали. Строились в шеренги, стараясь подтянуть объемные животы.

– Вперед! – пронесся по рядам ванов приказ, и дружина, спотыкаясь и наступая передним на пятки, двинулась.

Конники Одина лихо развернулись в воздухе, опустившись ровной линией, словно заранее нарисованной на голом камне.

Фрейр завистливо покосился на парней Одина: воины аса, сжимая в правой руке копья, левой придерживали лошадь. Так и окаменели, подчинясь еле уловимому движению губ Одина.

«Вот это выучка!» – Фрейр готов был локти кусать от досады: и с чего и кому пришло в голову, что асы могут хоть кого-то бояться во всех девяти мирах!

Теперь лишь ваны догадались, отчего вооруженные стычки с асами были редкостью – асы лишь своим появлением подавляли всякие попытки противника вступать в битву, обреченную на провал заранее.

Один пришпорил Слейпнира. Конь загарцевал в метре от Фрейра. Ас смерил мохнатую лошаденку вана, пряча усмешку; лошадь Фрейра была упитанная, с круглыми боками. Дальний переход лошаденке, самой сытой из всех у ванов имевшихся, был не по нраву: она сонно поводила лиловым глазом, хлопала по бедрам пышным хвостом, отгоняя несуществующих слепней.

Разницу не в пользу Фрейра видели и остальные. Воины Одина не шелохнулись – ваны же, неуклюже пытаясь говорить краешком губ, зашептались.

По рядам ванов прошел шепоток, от которого Фрейра бросило в жар.

Он начал нарочито насмешливо:

– И что же хотел великий ас от бедных богов плодородия?

Один из-под шляпы дивился на море голов: что ваны притащат на переговоры весь Альфхейм – великому асу такое и в голову не приходило.

– Да вот дело у меня к тебе, Фрейр! – попробовал ас миролюбиво.

Фрейр тоном обманулся. Приободрился: раз ас просит, значит, не так хороши у небесного Асгарда дела. Ответил молчанием, дожидаясь продолжения.

– Да уберите Хейд из города! – вспылил Один. – Будто сами не знаете!

Фрейр глядел с искренним недоумением: о некой Хейд он слышал первый раз в жизни. Любопытство выплеснулось возгласом:

– А это кто такая?

Альвар насупился, гадая, не пора ли перехватить инициативу: если сам Один всполошился из-за ведьмы, подосланной в Асгард, почему бы не сбыться и остальным пророчествам Гулльвейг? Альвар еще не раз навещал злую богиню в ее опустевшем и заброшенном храме. Слушал, прикрыв глаза, часами ее сладковато-приторный голос. Грезил о тех временах, когда с помощью Гулльвейг род воинов с Альваром во главе воцарится во всех девяти мирах.

Судя по беспокойству Одина, время Альвара уже пришло. Юноша вжал стремена в бока лошади. Вылетел из рядов ванов.

– Поговорим на равных, Один? – глянул с насмешкой.

– Ты сошел с ума, – зашипел Фрейр, отпихивая приемного сына древком копья.

Один соображал быстрее:

– Я так и думал, что старики на подобные подлости не способны. Значит, юный Альвар, это твои проделки?

– Ну, – ухмыльнулся Альвар, – если Асгард, вышедший у тебя из повиновения, считать проделкой, тогда ты прав!

Если бы Альвар больше знал великого аса, спеси у юноши бы поубавилось. Но в Альфхейм доходят из Асгарда лишь те вести, о которых хотят поведать сами асы. Никто не поспешил рассказать Альвару, что Один, где приказом, где плетьми, где публичными казнями, хоть и не вернул в несколько недель Асгарду былого величия, но заставил асов притихнуть. Пьяные оргии продолжались – в один день с пьянством не расправиться даже великим. Но ушли в запертые ставнями хижины, скрылись в темноту жилищ. Площади очистились от разудалых гуляк – каждый, кого дружина Одина встречала на улице после полуночи, был обречен на немедленное изгнание в Хель.

Слово Одина было уже не способно заставить асов опомниться. Но не каждый откажется от бессмертия, которое дарует жизнь в Асгарде, и за любые сокровища в мире не всякий согласится переселиться из мира света в мрачное царство теней. За эти дни число душ, подчинявшихся Хель, сильно возросло. Но зато и сильно притих великий Асгард. Дружина Одина, пядь за пядью, очищала земли от золотого песка и всего, что ведьма Хейд превратила в золотые скульптурки. Воины аса под его присмотром стаскивали сокровища к краю пропасти, на дне которой чернело омутом море, и спихивали золото вниз.

Лишь с Хейд Один не мог сыскать способа расправиться – ее покровительница Гулльвейг была куда старше и Одина, и Асгарда. У асов не было над ведьмой власти. Впрочем, и Хейд вынуждена была сидеть в отдаленной хижине: всякий раз, когда ведьма тайком выбиралась на улицы, походя обращая в золото и скот, и воинов, и даже асов, стоило дружине Одина ее изловить – Хейд уже в который раз оказывалась на погребальном костре. Сгореть – не сгорала, но неприятных ощущений, когда пламя лижет твою кожу и запах твоего собственного спеченного мяса, – этих ощущений Хейд надолго хватало, чтобы не решаться высовывать на улицы Асгарда нос.

Но ничего этого Альвар не знал, продолжая смеяться великому асу в лицо: мы часто, желаемое приняв за реальность, играем с огнем. Один пока терпел. Он твердо решил никому не выдавать истинных забот, но наглость юноши принуждала лишь неимоверными усилиями сдерживать гнев.

Я вижу, – Один старательно взвешивал слова, чтобы не отвесить мальчишке-вану затрещину, – у тебя есть условия? Я угадал: ты чего-то хочешь за выполнение моей просьбы?

Слово «просьба» Один вытиснул из горла ценой прокушенного языка, так унизительно оно звучало в устах великого.

– Да! – откликнулся Фрейр, опередив начавшего было, говорить сына. – Ваны хотят, чтобы ты выплатил выкуп семьям убитых тобой посланцев и еще десять повозок золота для Альфхейма! – Фрейр не очень понимал, что происходит, но хитрым крестьянским умом рассудил: раз ас сам предлагает выбрать условия сделки, значит, великим уж очень неладко.

– И сдай Асгард впридачу! – звякнул клинок меча Альвара, выдернутый из ножен.