Эдвард Вернер - Мифы и легенды Китая

Только самые интересные и яркие сюжеты рассказчики бережно хранят и передают из уст в уста, и именно такие произведения со временем становятся частью общенациональной культуры. Очень много людей верит в их истинность, причем очевидно, что людей чаще всего привлекают не герои, а события, которые с ними связаны.

Именно в мифах мы в большей степени ощущаем национальный колорит и «жизнь народной души». Однако кажется странным, что, одушевляя все – от камня до неба, китайцами не было создано такого же разнообразия мифов. Нам же прежде всего предстоит подробнее рассмотреть и проанализировать развитие китайской мифологии.

Мифология древних китайцев не похожа на исследования в этом направлении других народов. Как правило, нам неизвестно ни место действия, ни события, которые привели к его появлению. В ходе многочисленных миграций населения конкретные подробности быстро забывались. Трудно утверждать, пришли ли мифы с востока (скорее всего, так оно и было) вместе с тем народом, у которого они зародились.

Детальный анализ стадий развития китайской мифологии оставляем за пределами этой книги, ориентированной на массового читателя, поэтому просто выделим наиболее значимые моменты.

В ранние времена отмечается «век магии», за которым последовал «героический век». Но до 800 года до н. э. число мифов было невелико, после 820 года до н. э. появилась первобытная мифология, имеющая много общего с творчеством других народов.

В VIII веке до н. э. появляются космогонические мифы. Сто лет спустя, под влиянием даосизма, создателями которого были Лао-цзы (604 г. до н. э.) и Мэн-цзы, мифотворчество затухает. Но в эпоху воюющих государств (500—100 гг. до н. э.) социальное и эмоциональное напряжение способствовало созданию мифов.

Комментатор Конфуция Цзо Цзымин часто использовал мифологию в своих исторических сочинениях. Одним из первых к ней обратился философ Ле-цзы. Он впервые упоминает историю западной царицы Си-ван-му. Именно с этого времени рассказчики начали соревноваться друг с другом в описании разнообразных чудес ее страны. Ле-цзы первым упомянул и об островах Бессмертных, находящихся в океане, о царствах карликов и великанов, о плодах бессмертия; писал и о том, как Нюй-ва (Нюй-гуа) починила Небо с помощью пяти разноцветных камней, об огромной черепахе, на которой держится Вселенная.

Период Тан (618—907 гг. н. э.) стал временем возрождения искусств после длительного периода потрясений. Однако, несмотря на восстановление спокойствия в стране, интерес к мифологии не приобрел устойчивого характера. Это был период процветания материалистических представлений. Борьба рационализма против предрассудков или воображения прежде всего представляла собой борьбу конфуцианства с даосизмом. Тяжелая длань конфуцианства способствовала утверждению истинного рационализма, объявив фантазии бесплодными. Именно ученые периода Тан и Сун нанесли смертельный удар по китайской мифологии, прервав и традицию в развитии китайской философии, начиная с периода Ханьской династии (206 г. до н. э. – 221 г. н. э.). После эпохи Сун мифотворчество пресекается.

Следует еще раз напомнить, что только вера в истинность того, о чем говорится в мифах, поддерживает их долгое бытование. Именно до тех пор, пока человек верит в чудеса, ему будут открываться бескрайние просторы космоса и безграничное время.

И только тогда он может творить чудеса, которые удивляют мир. Но если он начнет искать рациональные объяснения, например, тому, отчего Илии понадобилось разделить воды своим одеянием, чтобы колесницы Израиля и его возниц могли пройти, не замочив ног, или для чего Бодхисатве требовалось встать на тростник, чтобы пересечь великую реку Янцзы, или зачем нужно было бесчисленным Бессмертным сидеть на своих излюбленных облаках и путешествовать в космосе, то здесь не место мифу – его творение окажется мертворожденным или уж точно не достигнет периода зрелости.

Развитие философской мысли и утрата веры в сверхъестественное способствуют прогрессу цивилизации, но одновременно ведут к разрушению мифа, поэтического начала, в нем содержащегося. Условия жизни мифа – непосредственно, без критицизма, проникнуться его настроением, и тогда откроется вся красота.

Таким образом, в китайской мифологии следует видеть множество конкретных историй, а не несколько огромных вершин, поэтому примем китайскую мифологию такой, какая она есть, отметим те чувства и мысли, которые в ней содержатся. И тогда нам откроется, что китайская мифология относится к высочайшим образцам человеческой культуры.

Сказанное выше позволяет объяснить не только недостаточное количество мифов в Китае, но и малое количество легенд. Те же шесть веков, что чужеземцы занимали китайский трон, скудны мифами, но отличаются обилием легенд.

Если мифы посвящены вопросам происхождения мира и существующего порядка вещей, то легенды связаны с местными событиями, они носят более локальный и земной характер. Как и повсюду, в Китае низшие классы были менее образованны, чем верхушка общества, и в большей степени склонны к суевериям. Однако они не могли противостоять образованной части общества, которая отвергала или высмеивала фантастический мир легенд.

Когда взгляд на мир стал более научным, в легенды продолжали верить крестьяне, жители разных областей Китая, продолжавшие их сочинять. В отличие от мифов бытование легенд оказалось более длительным.

Самой примечательной фигурой в китайской космогонии считается Пань-гу. Именно он вывел Вселенную из Хаоса и придал ей определенность. Как считают, он был порождением первоначальной двойственности природы, инь и ян (как обозначают их сегодня), созданным для того, чтобы придать форму всему сущему и «создать Небеса и Землю».

В некоторых мифах он показан как создатель Вселенной, предок Неба и Земли и всего того, что живет, двигается и производит себе подобных.

Слово «пань» означает «блюдо» и «гу» – «тыква», указывая, что Пань-гу вначале возник из Хаоса, и устройство им бытия оказалось напрямую связанным с его происхождением. Это имя связано с легендой о том, что его вырастили в тыкве, хотя сами иероглифы указывают лишь на его древнее происхождение.

На то же указывает и появление Пань-гу в образе собаки, и лишь позже он обрел человеческие черты, сохранив собачью голову. Его изображают как карлика, одетого в медвежью шкуру или с передником из листьев с двумя рогами на голове. Как демиург, в правой руке он держит молоток, в левой – стамеску – инструменты, символизирующие его созидательную миссию.