Константин Королев - Мифология Британских островов

Она больше не ощущала вокруг себя спокойного дружелюбия окружающей природы и все сильнее чувствовала враждебность, исходящую из точки в северо-западном краю вала. Эта враждебность и раздражение нарастало, захлестывая ее, как сердитый горный поток. Совершенно не понимая этого чувства, она все же старалась держаться как можно дальше оттуда, на юго-восточной стороне, поближе к месту, где вошла.

Наконец солнце закатилось и спустились сумерки, которые слишком быстро перешли в темноту безлунной ночи: полную, непроницаемую тьму, которая хорошо знакома сельским жителям. Девушка металась вдоль рва, как дикий зверь в клетке, снова и снова пытаясь нащупать проход в колдовской стене. Холод и усталость усугубили ее отчаяние, но наконец она увидела мелькающие вдали огни фонарей. Огни приближались, и вскоре она разглядела фигуры троих или четверых людей. Когда они приблизились, она громко закричала, окликая их в лихорадочной надежде. Они подходили все ближе, и девушка слышала их крики и надеялась, что они отвечают ей. Они поднялись на холм и пошли вдоль вала, размахивая фонарями и то и дело выкрикивая ее имя. В какой-то момент они были всего в двадцати — тридцати шагах от нее. К этому времени девушка стояла на виду у них у самого рва и отчаянно кричала, но они прошли мимо, не видя и не слыша ее сквозь разделявшую их невидимую стену. И вот они ушли, оставив ее позади, по-прежнему беспомощную в своей невидимой тюрьме.

Было уже так темно, что двигаться приходилось ощупью, и когда спасители ушли, ей оставалось только продолжать неустанно обшаривать сухой ров в поисках выхода. Время в этой тьме тянулось бесконечно, и однообразная тишина только дважды нарушалась далекими криками людей, разыскивавших ее с фонарями.

Наконец появилась еще одна группа, которая проходила у подножия холма, возвращаясь к дому. Люди были слишком далеко, чтобы услышать крик, и девушка с тоской проводила их взглядом и тут вдруг осознала, что невидимая преграда исчезла. Она мигом перебралась через вал и остановилась на темном склоне, исполненная благодарности к небесам. Она наконец была свободна, но еще не чувствовала себя в безопасности, поэтому не теряя времени побежала вслед огням. Спотыкаясь в темноте, девушка не сумела догнать людей. Никто не слышал ее криков, так что она бросила кричать и сосредоточилась на том, чтобы отыскать тропинку у подножия холма. Выбравшись на тропу, она, как легко догадаться, стремглав бросилась к дому.

Ни один разумный человек, слушая ее, не усомнился бы в ее правдивости. Ее подробно расспрашивали, но она ни разу не сбилась даже в мелочах. В тот день она не побывала ни у кого из соседей — эту возможность многократно проверяли. Не было сомнений в ее физическом истощении, неизбежном для того, кто провел много часов на ногах в ужасе и отчаянии. Ее платье оставалось чистым и неизмятым, что еще раз доказывало, что она нигде не спала и не отдыхала.

Еще один забавный случай с заколдованным местом произошел на поле, которое разделяло два домика поместья Килладен. Один дом принадлежал Джону Солону, а в другом жила Нэнси Каннингхем. Иногда у нее гостил ее племянник, Мик Валш.

Мик, который любил пропустить глоточек при случае, хотя вовсе не был пьяницей, по разным причинам был в округе предметом шуток, хотя относились к нему неплохо, потому что он был добрым и безобидным человеком.

Однажды вечером у Джона случилась веселая вечеринка без капли выпивки. Разошлись рано, около десяти, и Мик, который тоже был в компании, пошел через поле к дому Нэнси. Далеко за полночь семью Джона разбудил громкий стук в дверь. Наконец дверь распахнулась, и в дом ввалился Мик. Он представлял собой жалкое зрелище — вся одежда вывернута наизнанку и насквозь промокла. Бедняга дрожал от холода и усталости и едва мог говорить. Быстро раздули огонь и налили ему горячего питья, а он скорчился на табуретке над пылающим торфом.

Только теперь Мик начал отвечать на настойчивые расспросы. Он рассказал, как шел по пустынному полю и зашел далеко, прежде чем заметил, что место совсем незнакомое. Тут он поспешно снял пальто и вывернул наизнанку. К несчастью, и надетое наизнанку пальто ничуть не помогло, и куда бы он ни пошел, всюду натыкался на незнакомую и непроходимую изгородь.

Наконец он сдался и притулился у откоса, ожидая спасения. Сколько он там пролежал, он сам не знал, но ему казалось, что целую вечность, судя по тому, как он продрог и как затекли у него ноги. Он едва сумел встать, чтобы еще раз попробовать выбраться. На этот раз все пошло хорошо, и он скоро оказался перед тем самым домом, из которого вышел, так что он вернулся просить приюта и помощи. Бедняга нисколько не был пьян, да и выпить было нечего. Можно только догадываться, что творилось у него с головой, но у Солона он казался вполне вменяемым, хотя был измучен умственно и физически, что кажется вполне объяснимым при таких обстоятельствах.

Однако соседи, вместо того чтобы посочувствовать его горю, только посмеялись над беднягой, и «Мик со своими фейри» надолго вошли в пословицу.

Любимой забавой мальчишек в сельской местности была в старину браконьерская ловля форели ночью на реке Гвистион. Для этого кусок торфа обмакивали в парафин и надежно насаживали на вилы или другую палку, какая попадалась под руку. Потом, выбрав на реке подходящее местечко, торф зажигали и держали пылающий факел над водой, а мальчишки бродили по воде в тени, высматривая рыбу. Ослепленную и ошалелую от света рыбину легко удавалось заострожить и выкинуть на берег. Но тайну сохранить не удавалось, потому что горящий факел был виден издали и выдавал браконьеров «плотогонам», как называли речную охрану.

В этой опасности и заключалась главная привлекательность охоты, на которую иначе смотрели бы как на скучную обязанность. Подростки, застигнутые «плотогонами», мгновенно тушили факел в воде и разбегались по темным полям, чтобы снова собраться в условленном месте и за ужином похвастать своими приключениями. Если удавалось поймать форель, ее приносили с собой и честно делили на всех.

Однажды мальчишка, который жил за несколько миль оттуда и гостил у местных родственников, не явился на место встречи. Места он знал хорошо и, должно быть, наступил на «одинокую дерновину», потому что его отыскали только через несколько часов, приткнувшимся у откоса и совершенно не понимающим, где он и как сюда попал. Как только его обнаружили, парень пришел в себя, словно появление людей прогнало опутавшие его чары.

У самой границы Килладена, на том же берегу реки, есть холм фейри, называемый Лизмирран, под которым приютились школа и несколько домиков. Название означает «холм, на котором теряют дорогу», из чего видно, что поверье о заколдованных местах распространено по всей округе.