Константин Королев - Мифология Британских островов

«Вы не поверите, лейтенант Фитцджеральд, — заметила я, касаясь стены, — но на этом самом месте я видела призрака».

Я ожидала услышать в ответ добродушную насмешку, однако он отвечал совершенно серьезно: «Меня это не удивляет. У нас в крепости тоже есть призрак. Я сам его видел».

Оказалось, что перед самым моим визитом один из часовых дал выстрел по воротам крепости и получил страшный нагоняй за то, что без причин поднял тревогу. Часовой упорно утверждал, что видел, как из стены кирпичного здания справа от ворот вышел человек в форме британской армии. Но выстрелил он не потому, что увидел британскую форму, его заставило выстрелить чувство ужаса, всепоглощающего ужаса.

Было очевидно, что часовой не в себе, поэтому на следующую ночь лейтенант сам остался на посту вместе с часовым. Повторилось то же самое: показался британский солдат, лейтенант Фитцджеральд выстрелил в него, но фигура продолжала двигаться к ним, хотя любой человек на его месте был бы убит. Призрак растаял в нескольких ярдах перед ними.

На следующую ночь — не знаю, имеет ли это значение — все здание было уничтожено пожаром. Отчего он начался, неизвестно. Призрака с тех пор не видели.

Бидди Эрли, великая «знахарка» девятнадцатого века из графства Клар, — одна из наиболее интересных личностей в западной Ирландии за последнее время. Даже сейчас, спустя семьдесят лет после ее смерти, в провинции Коннакт рассказывают легенды о ней и ее деяниях.

Часто зимними вечерами на западе, когда сосед-другой заглянет выкурить трубочку и поболтать с друзьями, семья собирается у очага и подкидывает побольше торфа, чтобы огонь горел погорячее. И когда яркое пламя изгонит из дома холод шторма, прилетевшего с Атлантики и ревущего в голых вершинах деревьев за окном, а приятный аромат торфа поманит всех поближе к очагу, всем нальют по чашке горячего чая. И пока подвешенный на треножнике котелок с картошкой кипит и весело булькает над огнем, люди откинутся на спинки стульев и пойдут рассказы. Рассказчики сменяют друг друга так же легко, как переходит из рук в руки опустевшая чашка, которую передают хозяйке, чтобы она подлила нового чаю.

И скоро старики — и старухи тоже — заговорят о старине, когда они были детьми или веселыми парнями и девчатами, и припомнят старые истории, которые слыхали тогда.

И тут, если кто-то произнесет имя Бидди Эрли, все примолкнут, кое-кто с беспокойством оглянется на дверь, дети теснее прижмутся к матерям и, быть может, тихий шепот «упаси нас, господи», коснется слуха так же мягко, как опадает в очаге серый пепел сгоревшего торфа.

Но вскоре разговор польется снова, потому что о ней можно порассказать немало, и все замрут в ожидании рассказа. И понемногу начнет разворачиваться предание. Может быть, старик, вынув трубку изо рта, выдует облачко синего дыма в темноту над притолокой и начнет: «Я отлично помню то время. Я сам еще мальчонкой был, когда старый Майкл О’Брайен наезжал к нам с мельницы О’Каллагана, что в графстве Клар, а Бидди Эрли там и жила, по соседству, в Фикле. Он был сапожник и работал у нас месяца по три-четыре. По большей части упряжь чинил. Он-то ее хорошо знал, много о ней слышал и не позволил бы сказать о ней дурного слова. Он был старик властный, вот как. И многое мог о ней рассказать, да и сам видал немало». И тут пойдут рассказы, и каждый будут обсуждать и раскусывать, покуда кто другой не переведет разговор на новый, не менее интересный предмет.

Нелегко вынести справедливое и точное суждение о жизни Бидди Эрли, потому что фигура ее очень противоречива и, как часто бывает в таких случаях, ее могущественные и сплоченные враги сделали все, что могли, чтобы очернить и приуменьшить ее славу. К счастью для правдивого историка, после ее смерти они успокоились и не преследовали ее так ретиво, как на протяжении ее долгой жизни.

Этот рассказ о ней собран из многих источников. Сюда относятся неимоверно старые жители ее деревни, а также ее правнучки — очаровательные и получившие прекрасное образование леди, которые работают сейчас в Дублине.

А также враждебная к ней и весьма противоречивая статья, опубликованная в 1879 году, через шесть лет после ее смерти, и устные предания. Однако наилучшим источником информации оказались старики, которые в молодости слышали рассказы из первых рук от ее современников и друзей. Эти рассказы излучают аромат подлинности каждым словом и удивительно соответствуют друг другу, хотя услышаны в разных местах и даже в разных графствах.

Бидди Эрли родилась в последний год восемнадцатого столетия в крошечной деревушке Фикл в восточной части Клара. Там она прожила всю жизнь, которую никак нельзя назвать лишенной событий, до 1873 года, когда она была призвана к предкам. В молодости Бидди была красивой, здоровой и рослой деревенской девушкой и отлично справлялась с любым делом. Она умела доить и сбивать масло, готовить на уличном очаге, присматривать за домашней птицей и чуять дождь или перемену погоды. С любым делом она справлялась не хуже других деревенских женщин, а часто и лучше. Она обладала сильным и прямым характером, хотя была несколько порывиста, и одарена живым природным умом, усиленным необычайно острой наблюдательностью.

Ее родным языком был ирландский, однако в первом браке она немного выучилась английскому. Позже она могла довольно свободно объясняться на «языке галлов», как тогда называли англичан. С раннего детства в ней были заметны признаки одержимости. Она говорила о встречах и даже играх с духами с той же легкостью, как другие дети рассказывают об игре со щенком или котенком. Когда она подросла и почувствовала настороженность, с какой более ортодоксальные люди относятся к тем, кто слишком близок к невидимому миру фейри, — хотя сами они не сомневаются в их существовании и порой рассказывают о встречах с ними, — она стала держаться особняком или, по крайней мере, держала при себе свои встречи и приключения с фейри.

Она очень рано узнала дикие травы, их целебные и магические свойства. Земляной народец научил ее использовать травы для колдовства и борьбы с чарами. Поначалу она редко пользовалась этими знаниями, разве что для защиты и при нужде, чтобы лечить родственников и домашних животных. Мало-помалу она начала оказывать услуги друзьям и соседям и лечить их скотину, при условии, что была о них хорошего мнения. Она была очень разборчива и помогала не всякому.

Ее слава целительницы, или «белой» ведьмы, разошлась широко, так что все больше и больше народу приходило к ней за помощью. Сначала соседи, за ними жители ближайших приходов и, наконец, люди со всей западной Ирландии.