Татьяна Редько-Добровольская - Мифы и легенды народов мира. Том 10. Восточная и Центральная Азия

Так он пел, а страж муравьиной ямы пошел к своему хану и говорит:

— Тот человек уничтожил всех наших муравьев, лежит и поет.

Тогда Кюмэ–хан велит бросить его во вшивый ад. Посыпал Гесер–хан во все стороны вшивыми жилками, и все великое множество вшей передохло. Уничтожив вшей, Гесер поет:

— Выходит, что этот хан для потехи заставил меня уничтожить всех своих вшей, а я–то думал, что он бросил меня во вшивый ад, чтобы уничтожить при помощи своих вшей!

Страж вшивого ада пошел к своему хану и докладывает:

— А этот человек убил всех наших вшей, лежит и поет.

Велит хан бросить его в осиный ад. Гесера берут и бросают в осиный ад. Но Гесер приканчивает всех ос, напустив на них своего золотого слепня, и поет:

— Бросил меня хан в свой осиный ад, и я думал, что он велит своим осам меня умертвить; а он вот для своей потехи велел мне умертвить своих ос!

Страж осиной ямы пошел к своему хану и со всею точностью подробно рассказал все речи Гесер–хана. Тогда снова берут его и кидают в звериный ров. Но Гесер–хан приканчивает весь звериный ад, напустив свою медномордую собаку, и поет:

— Оный царек бросил Гесера в свой звериный ад. Я думал, что это хан, карающий казнью; а оказывается, хан для своей потехи заставил меня покарать смертью свой звериный ад!

Так он пел, а страж ада пошел к своему хану и говорит:

— Тот человек и не думает умирать, но сам умертвил весь наш ад, лежит и поет.

Снова приказывает хан схватить его и бросить в темный ров. А Гесер–хан, при помощи своего золотого аркана для поимки солнца и серебряного — для поимки луны, поймал — заарканил и солнце и луну, осветил свой темный ров и лег спать. Встал Гесер и поет:

— Бросил оный хан Гесера в свой темный ров, и я было подумал, что это смертью карающий меня хан, а оказывается — хан для своей потехи осветил свой темный ров силою Гесера!

Так он пел, а страж ямы пошел к своему хану и подробно передал ему все речи Гесера. Снова приказывает хан схватить его и бросить в океан–море. Гесера схватили и бросили. Гесер же, погружаясь в воду, обнял свой сочный хрусталь–драгоценность с молотильный каток, и, от погружения его, море расступилось надвое и высохло. Танцует и поет Гесер около своего драгоценного хрусталя:

— Бросил Гесера оный хан в свое море–океан: я думал, что хан хочет покарать меня смертью, а оказывается, он хочет потешить весь свой народ безводьем, осушив свое море силою Гесера!

Так он пел, а страж при море пришел к своему хану со словами:

— Этот человек и не думает умирать, но, высушив море, ходит и поет вот какие песни.

Тогда вновь приказывает хан: казнить его, усадив верхом на медного осла, вокруг которого заставить четырех дюжих раздувалыциков мехов раздувать пламя. А Гесер–хан незаметно покрыл все свое тело углем при помощи своего черного угля без трещины, угля с лошадиную голову, и ждет. Подходят раздувалыцики мехов и, разведя с четырех сторон огонь, начинают раздувать пламя, и вот огонь уже охватил Гесера. Тогда он незримой чудодейственной силой источает из своего тела множество воды и совершенно гасит огонь; а, загасив пылавший на нем огонь, Гесер по–прежнему поет. Пошли раздувалыцики мехов и говорят:

— Этот человек и не думает умирать и вот что поет.

Тогда хан опять отдает приказ:

— Изрубить его острыми мечами.

Принялись было колоть–рубить Гесер–хана, но он при помощи золотой палочки чудодейственно переломал все их вооружение. Не могут его умертвить; пошли к своему хану и жалуются:

— Что это за человек греха? Не остается теперь у нас никакого средства умертвить его. По крайней мере, мы не можем умертвить его. Ваше ханство, сами ведайте, как теперь быть!

Тогда хан решает:

— Вот как его умертвить: соберите множество копий и повесьте его на острия их!

Гесер–хана уводят, а он, захватив с собой свою золотую мельницу, нарочно говорит:

— На это дело нет у меня больше средств! Теперь пришла моя смерть!

И ждет. Дочь Кюмэ–хана Кюнэ–гоа — сама хубилган — поняла.

— Плохо это! — молвит она. — Доколе же ты будешь терпеть эти муки?

Тогда Гесер–хан делает вид, что посылает попугая послом к себе домой. Привязав к ноге попугая тысячу златошелковых нитей, он держит в руках шнур, к которому они привязаны, и громким голосом приказывает своему попугаю, который сел на городской башне:

— Лети, лети, моя птица–попугай! Китайский Кюмэ–хан убил Гесер–хана, государя десяти стран. Позови трех моих богатырей, которые выше меня, позови трех моих богатырей, которые одинаковы со мной, позови трех моих богатырей, которые ниже меня! Пусть будут за ними вослед и тридцать моих богатырей. Пусть придут мои девять богатырей, пусть разрушат стольный город того хана и самого хана казнят лютейшею из казней. Пусть обратят в пепел все, что может видеть глаз, пусть обратят в черный уголь все, что можно окинуть оком! Пусть полонят весь народ его! Лети же, моя птица–попугай!

И полетела его птица–попугай, а Гесер–хан держит в руках конец шнура и ждет. Услыхали Кюмэ–хан и все его приближенные и воскликнули:

— Горе, что делать? Мы не смогли умертвить и одного–то Гесера. Ясно, что от нас и праха не останется, если теперь придут девять его богатырей!.. Ах, Гесер–хан, призови свою птицу — мы дадим тебе все, чего ты ни потребуешь!

— Птица моя улетела далеко, никак невозможно! — отвечает он.

— Каково б ни было твое пожелание — все мы исполним по твоему повеленью! — говорят они и все земно кланяются ему.

— Хорошо! — соглашается Гесер–хан. — Ты должен отдать мне свою дочь Кюнэ–гоа, тогда я попробую призвать свою птицу.

— Отдам! — говорит хан. — Разве для тебя пожалею чего?

— Сюда, мой попугай! — чудодейственно поманил Гесер и принял птицу на руки, потянув за шнур, к которому была привязана тысяча златошелковых нитей.

Пригласив Гесер–хана в свой дом, Кюмэ–хан устроил большой пир. Тихонько он спрашивает свою дочь Кюнэ–гоа:

— Милая Кюнэ–гоа, я собираюсь выдать тебя за Гесера. Если ты, чего доброго, не согласишься, то он, пожалуй, убьет меня, а тебя заберет силой.

— Беда, батюшка мой! — отвечает она. — Раз это нужно для Гесер–хана, государя десяти стран, то неужели мне не соглашаться и ждать, пока он убьет моего батюшку?

— Справедливо, — сказал хан и выдал Кюнэ–гоа за Гесера, государя десяти стран.

Три года прожил Гесер–хан со своей женой Кюнэ–гоа. По прошествии же трех лет говорит он Кюнэ–гоа:

— Усладил я покоем твоего отца и вот около тебя жил, пока не исполнилось три года. Теперь я хочу возвратиться к себе и, навестив свое хозяйство, приехать обратно.