Коллектив авторов - Падение Камелота

Когда сэр Гавейн увидел своих братьев, он издал вопль скорби, но тут же подавил его. «Кто это сделал?» — закричал он. И паж рассказал ему, что Ланселот убил обоих молодых людей прямо на месте.

«Я не верю этому, — сказал Гавейн. — Ланселот никогда бы не убил безоружного человека».

«Господин, я сам видел это».

Тогда Гавейн повернулся к Верховному королю и сказал: «Господин, теперь готовься к войне. Ланселот убил моих братьев, которые всегда были на его стороне. Теперь он враг моей семьи. Я буду преследовать его и не остановлюсь, пока один из нас не убьет другого».

Так была объявлена война, которой суждено было разрушить королевство, созданное Артуром, и уничтожить самых лучших рыцарей на свете. Артур вместе с Гавейном повели огромное войско на север, к замку Веселой стражи, куда Ланселот отправился с Гиневрой и своими сторонниками. Осада замка длилась пятнадцать недель.

Ланселот стойко сопротивлялся. Хроники осады представляют собой собрание коротких печальных рассказов о перебранках между Гавейном, стоявшим внизу у подножия замка, и Ланселотом, стоявшим на крепостном валу, о вылазках и яростных битвах под стенами замка. Ланселот отказывался встретиться в бою с Верховным королем, которому он когда-то служил. Говорили, что однажды Борс ударил Артура своим копьем. Пользуясь своим выгодным положением, он выхватил меч, чтобы ударить Артура по голове, и закричал Ланселоту: «Сэр, положить конец этой войне?» Но Ланселот запретил ему убивать Артура. Он спешился и проследил затем, чтобы Артур снова сел на коня. Его учтивость вызвала слезы у Верховного короля. Но рядом с ним был Гавейн, жаждущий крови, непримиримый. Никакая учтивость не могла смягчить его гнев и утолить его жажду мести.

Неделя за неделей тянулась кровавая и тщетная осада. Хроники сообщают, что слух о беде в Британии перебрался через Ла-Манш и достиг ушей папы римского. Он и положил конец осаде: он послал своих епископов к Верховному королю и к Ланселоту, угрожая отлучением от церкви всему государству, если Гиневру не возвратят королю и если сражение не прекратится.

«По мне, так она может вернуться», — сказал Гавейн, когда услышал о решении папы, которое привезли с собой епископы. — Но убийца должен умереть. Если смогу, я убью его из-за моих молодых братьев».

Итак, весенним днем к замку Верховного короля в Карлайле двинулась процессия вместе с королевой. Ланселот вез Гиневру к королю со всеми почестями, какие ей полагались. В поезде королевы находились сто рыцарей, одетые в зеленое и с зелеными ветвями в руках, что было знаком мира. Ланселот на своем белом коне ехал рядом с ней, и оба они были одеты в белые с золотом одежды. Перед входом в зал Ланселот спешился и помог королеве сойти с лошади. Он провел ее сквозь ряды придворных к трону Артура, и они встали перед Верховным королем на колени. Потом он поднял ее и стал говорит!) за них обоих. Ради ее безопасности он заявил о ее невиновности, а потом заверил короля в своей преданности. Он говорил о битвах, в которых он сражался рядом с Артуром и его соратником Гавейном, о товариществе, которому он так долго служил. Его слушали в молчании, когда он вновь воскрешал воспоминания о людях, окружавших Артура в зените его славы, и просил о мире.

Но эти слова не произвели никакого впечатления на Гавейна, стоявшего перед Верховным королем. Он сказал Ланселоту: «Король может поступать так, как он пожелает. Но, сэр, учти, что пока мы живы, мы будем с тобой врагами, потому что ты предательски и безжалостно убил моих безоружных братьев, и я убью тебя за это».

«Хотел бы я, чтобы они были вооружены, тогда бы они были живы. Гавейн, я убил твоих братьев по незнанию. Я не узнал их в драке. Ты знаешь, что я любил сэра Гарета больше, чем родного. Ведь это я посвятил его в рыцари. Я буду оплакивать его смерть всю мою жизнь, но не из страха перед тобой, а потому, что он был доблестным и преданным. И вот что я сделаю, Гавейн, ради него и ради мира: я пройду босиком в одной рубашке от Сэндвича до Карлайла. Через каждые десять миль я буду делать пожертвования монастырю, где будут возносить молитвы за сэра Гарета и сэра Гахериса, чтобы исправить зло».

При этих словах гордого рыцаря по залу пробежал легкий шум. Но Гавейн сказал: «Я никогда не прощу смерть моих братьев, и если мой дядя, Верховный король, будет с тобой заодно, он лишится моих услуг». И он отвернулся. Ланселот ждал. Наконец, Верховный король отрицательно покачал головой, отказавшись от верности человека, который так долго служил ему.

Ланселот распрощался, соблюдая внешние приличия. Он поцеловал королеву и вложил ее руку в руку ее мужа. Он сказал ей громко, чтобы все слышали: «Мадам, теперь я должен навеки покинуть вас и это благородное общество. А раз так, то я прошу вас молиться за меня, а я буду молиться за вас. И, если когда-нибудь вас будут чернить грязные языки, пошлите за мной, моя добрая леди. Если рука рыцаря сможет защитить вас, это будет моя рука».

Гиневра ничего не ответила. Она неподвижно стояла у трона, глядя, как Ланселот широким шагом выходит из зала Верховного короля. Все его одетые в зеленое рыцари вышли вместе с ним, прочь от Артура, и направились во владения Ланселота во Францию. Мордред улыбнулся своими бледными губами.

В течение нескольких месяцев после изгнания Ланселота Верховный король собирал свои войска. По призыву своих сюзеренов из Кэрлеона, Камелота, Бедегрейна, Камелерда, из Лионесса и Тинтагиля прибывали вассалы Артура вместе со своими людьми. По сельским дорогам Британии ехали длинные вереницы всадников, возглавляемые маршалами, которые несли знамена сюзеренов. Караван состоял из рыцарей, впереди каждого из которых ехали оруженосцы с доспехами. За ними тянулись менее знатные всадники, отряды лучников, вьючные мулы с запасами продовольствия. Все они сошлись в Кардиффе, на морском берегу Уэльса и раскинули свои яркие палатки рядом с дворцом Верховного короля. Совсем близко на якорях стояла сотня кораблей. Среди отрядов разъезжал сам Верховный король, и его знамя с золотыми коронами полоскалось на резком ветру, дувшем с моря. Но Артур ехал медленно, одинокий среди толпы, его лицо было отрешенным, глаза полуприкрыты. Приказы отдавали два человека, ехавшие по обеим сторонам от него под знаменем с двуглавым орлом Лотиана и Оркнея. Ими были Гавейн, нетерпеливый, полыхавший едва сдерживаемой яростью, и Мордред, бледный, вечно улыбающийся и отпускающий грубые шутки, которые нравились солдатам.