Кирша Данилов - Древние российские стихотворения, собранные Киршею Даниловым

Остальной материал Сборника в жанровом отношении довольно разнообразен. Здесь есть и так называемые балладные песни («Князь Роман жену терял»), и духовные стихи («Сорок калик», «Голубиная книга»), и песни сатирического и шутливого характера.

Последние, хотя и рассыпаны по всему Сборнику, составляют вполне самостоятельный отдел и резко выделяются на фоне основной массы текстов своеобразием содержания и художественной формы. При всем том они определенно связаны с былинами и отчасти лирическими песнями, они во многом вырастают на основе переосмысления (комического чаще всего) элементов поэтики этих двух жанров. Поэтому естественным представляется, что от одних и тех же исполнителей составитель Сборника услышал и серьезные героические былины, и шутливые песни: и те и другие не только могли легко сосуществовать в репертуаре одного исполнителя или одной определенной группы, но и больше того — они и складываться должны были в пределах одной художественной школы; различия — и подчас очень яркие, — характеризующие песни эпические и песни юмористические, свидетельствуют прежде всего о широте творческого диапазона этой школы. Что отмеченное явление свойственно было не только XVIII веку и не только безвестным певцам, открытым Киршей Даниловым, но и вообще русскому фольклору, свидетельствуют многочисленные примеры собирательской практики XIX-XX столетий; может быть, самый яркий пример — творчество М. Д. Кривополеновой, которая была одновременно прекрасным знатоком героического эпоса и мастером скоморошьего песенного искусства.

Внутри отдела юмористических песен можно видеть значительное разнообразие сюжетов, тем, стилей.

«Гость Терентище» и «Сергей хорош» — это яркие образцы скоморошьей песенной новеллы: сюжеты их, разработанные с удивительным композиционным мастерством, носят откровенно комический характер; персонажи этих песен — хитрые женщины, обманутые мужья, незадачливые любовники — выведены ради полного и явного их осмеяния; блестящее использование комических ситуаций, умелое введение — в целях усиления юмора — смешных деталей (чаще всего бытового порядка), мастерство кратких, законченных психологических характеристик отличают эти песни. Перед нами именно новеллы — сюжетно и идейно законченные бытовые историйки, в пределах которых до конца раскрываются характеры и отношения их героев. В сюжетах этих новелл много условного — достаточно вспомнить хотя бы эпизоды с возвращением домой Терентища спрятанным в мешке и с разоблачением его жены или то, как расправляется Сергей с «чужим мужиком» и как горько сожалеет он о происшедшем.

Этот обязательный элемент условности сближает названные песни отчасти с былинами, в еще большей степени со сказками: неслучайно сюжет «Гостя Терентища» известен и в многочисленных сказочных версиях (и не только в русских); но условность эта — почти неизбежный прием достижения комического эффекта — путь к раскрытию определенных жизненных коллизий и реальных человеческих характеров.

Об удивительном мастерстве, с каким создается в народной песне подлинно комический образ, свидетельствует хотя бы образ недуга в «Госте Терентище»: в начале песни он воплощает похотливые желания жены Терентища, и «облик» его раскрывается довольно прозрачно; комизм усиливается от того, что сам Терентий с наивным простодушием верит в серьезность болезни; в конце недуг персонифицируется, он предстает в виде вполне материальном; картина трусливого бегства любовника производит комический эффект, особенно потому, что бежит тот самый «недуг», излечить который взялся Терентий. Завершая описание «недуга», песня дает детали, как бы указывающие на его социальный облик:

Характер новеллы, по-своему завершенной, имеет и песня «Кто Травника не слыхал», хотя здесь и нет той своеобразной композиционной строгости, какая отличает «Гостя Терентища» и «Сергей хорош». Самый юмор здесь более сдержан и окрашен некоторой долей горечи. Образ «молодого Травника» очерчен в песне довольно определенно; прием, которым создан этот образ, достаточно сложен и тонок, — это не аллегория басенного типа и не параллелизм, типичный для многих лирических песен. Травник — одновременно и болотный кулик, бойкий и неугомонный, терпящий неприятности от своей непоседливости, и неудачливый «молодец», наделенный «лукавством великим» и вызывающий отпор со стороны окружающих. Как кулик он, похаживая «по лужку», попадает «в плужок»

Его переживания в этот момент передаются предельно кратко:

Как «молодец» он попадает в Москву в кабак, переносит побои, тюрьму, штраф, наказание кнутом, возвращается домой, и здесь расправу над ним учиняет его тесть Семен Егупьевич. Но и обретая черты «молодца», он сохраняет нечто от кулика — остается «птицей лукавой», перелетающей с места на место. Таков этот живой, удивительно конкретный образ, за трагикомическими злоключениями которого угадывается типическая судьба человека с определенным характером и социальным положением. Можно предположить, что образы, подобные Травнику, с характерным отождествлением в них черт человека и птицы, вырастали в фольклоре из непосредственной языковой практики путем «раскрашивания» метафоры, имевшей хождение в обыденной народной речи (зерном этой метафоры могло явиться хотя бы применение глагола «летает» к непоседливому человеку).

В нескольких песнях Сборника содержится насмешка над монастырскими нравами. В этом отношении соответствующие сюжеты перекликаются с литературной сатирой XVII-XVIII веков, хотя они и не заключают в себе той остроты и того социального обобщения, какие легко обнаруживаются, скажем, в «Калязинской челобитной». В песнях Сборника преобладает простодушное высмеивание, которое, разумеется, несет и определенную идейную нагрузку: монастырская жизнь, наполненная забавными, вполне «мирскими» историйками и страстишками, лишается какого бы то ни было налета отрешенности от «земного» и подобия благообразия. Героем одной песни является старец Игренище; он странствует в поисках «честной милостыни», которая нужна ему, чтобы «душа спасти, ее в рай спусти». Но истинное лицо «старца» легко обнаруживается под его показным смирением: вместо «редечки горькия» он охотно упрятывает в свой мешок приглянувшуюся ему «девушку-чернавушку». В столкновении с «ребятами десятильниковыми» (так называли сборщиков податей с монастырей и церквей) Игренище проявляет свою вполне земную природу; он жестоко и изобретательно наказывает стяжателей, посягнувших на старческую милостыню. Игренище оказывается отнюдь не беспомощным старцем, помышляющим лишь о спасении души, — в нем живут земные желания, он умеет постоять за себя в борьбе. Вся эта забавная история совершается в стенах монастыря, «промежду обедни и заутрени», под бой монастырских часов.