Бахтиар Ахмедханов - Ход слоном

Молчал я потому, что новость меня в буквальном смысле оглушила. В голове стоял легкий звон, а уши заложило, как в скоростном лифте или самолете. Наверное, нужно было сказать что-то приличествующее случаю, я же не нашел ничего лучшего чем спросить:

– Откуда вы это знаете?

– От верблюда! – ответила Инна и засмеялась. – Простите, ради Бога, сама не знаю, почему вдруг так ответила, но очень уж захотелось! Как в детстве, когда хочется шалить просто так. А если кроме шуток, то у меня больное сердце – помните, я вам как-то говорила? И еще: помните, в конце осени ко мне привозили врача? Он мне, конечно, ничего не сказал, но я внимательно следила за выражением его лица, и все поняла без слов. Кстати, задолго до моего… как бы это поточнее сказать… Да, до моего помещения сюда один очень хороший кардиолог предупредил, что через несколько лет мне непременно потребуется операция. И лучше всего за границей, там больше шансов на успех.

– Ну и пусть операция, – с облегчением сказал я. – Пусть везут за границу, да и у нас сейчас все делают, могут и в отдельную палату, и охрану поставят, я сам…

– Поздно, – спокойно ответила Инна. – Время упущено. Или почти упущено, но сейчас это не имеет никакого значения. Меня отсюда не выпустят, тем более за границу. Поэтому я решила сыграть ва-банк, поставив на вас. Да мне и не на кого больше ставить – это я говорю, предупреждая ваш вопрос.

– Что значит «поставить на меня?», – пролепетал я, ощущая тошнотворный холодок, возникший в области сердца и скатившийся куда-то в живот. – Вы что же, думаете бежать с моей помощью?

– Какая ерунда! – Инна оглянулась, ища куда бросить окурок, и, не найдя подходящего места завернула его в салфетку и сунула в карман пальто. – Для побега у меня элементарно не хватит сил, да и бежать мне некуда. И, самое главное, какой смысл? Зачем проводить остаток жизни в бегах, когда можно дожить в комфорте и при должном уходе? Но в чем-то вы, Алик, правы. Я действительно хочу устроить побег. Только не себе, а неким, мыслям, идеям, результатам исследований – словом, информации, которую не хочу отдавать в грязные и неумные руки.

– Вы имеете в виду секретные сведения из вашего «сундука» или то, что оставил ваш отец? – спросил я. – Вы же говорили, что уничтожили его тетради? И потом, откуда вы знаете, что я соглашусь вам помогать и какой мне резон это делать?

– Я имею в виду и то, и другое. Разработки и идеи отца я дополнила современными расчетами и исследованиями, которые только подтвердили их ценность. Отцовские тетради действительно были сожжены, но предварительно я резюмировала их содержимое, сделав что-то вроде выжимки. Теперь о ваших резонах. У вас, как и у меня, нет выбора, вот и все.

– Выбор всегда есть, – ответил я голосом киногероя. – Послать к чертовой матери все ваши сожженные тетради и направленные землетрясения и жить на пенсию. Уверяю вас, мне хватит.

– Ага, вы знаете про землетрясения, значит, вас хорошо проинструктировали. Тем лучше – меньше потребуется времени на объяснения. Не пошлете, Алик, и вот почему. Во-первых, вы умный человек с задатками романтика и авантюриста – да-да, я их сразу в вас почувствовала! Но беда в том, что всю свою жизнь вы провели в борьбе с собственной сущностью, вместо того, чтобы просто отдаться ей и жить в гармонии с собой. А вы? Занимались тем, что неинтересно, общались с теми, кого не уважали – ну и так далее.

Сейчас, на склоне лет, перед вами открывается – может быть, последняя – возможность круто изменить жизнь. Провести ее остаток ярко, интересно, насыщенно… Черт возьми, прожить еще три, пять, десять жизней!

– Во-вторых, – Инна сделала шаг вперед и теперь стояла, глядя мне прямо в лицо, – если даже вы струсите и решите отсидеться на убогую пенсию, то сделать это вам не позволят ваши нынешние работодатели. Вы же почти год общаетесь со мной и можете знать много того, что знать не положено. Да и сами они рассказали вам достаточно, чтобы вы могли представлять для них опасность. Мало ли с кем вы решите поделиться по пьяной – уж извините! – лавочке.

– Почему же по пьяной? – заносчиво возразил я. Меня, конечно, не на шутку испугала перспектива быть убранным в качестве ненужного свидетеля, однако слова Инны о бездарно прожитой жизни и возможности что-то исправить произвели на меня гораздо более сильное впечатление.

– Почему же по пьяной? – я все еще пытался сопротивляться. – Напишу обо всем в отчете, как и надлежит согласно инструкции.

– Ах, да ничего вы не напишете! – Инна продолжала смотреть мне в лицо. – Для них такой отчет будет самым лучшим подтверждением того, что вы опасны. Нет, я не утверждаю, что вам обязательно устроят автомобильную катастрофу или алкогольное отравление с летальным исходом, но всю оставшуюся жизнь будут держать на очень коротком поводке, это уж точно. И очень хорошо, если это будет местечко вроде этого, хотя лично мне кажется, что для вас они найдут что-нибудь попроще.

– В любом случае, – переключаясь с убеждающего на резюмирующий тон (немедленно вызвавший из глубин моей памяти нашу школьную сволочь-математичку, которую я не вспоминал лет сорок) сказала Инна, – вы можете поступать, как подсказывает вам здравый смысл. Я все равно расскажу вам то, что собиралась. Не выслушать меня вы не можете по двум причинам. Во-первых, вас уже сейчас поедом ест любопытство, к тому же вы заинтригованы возможностью хорошо заработать – и только попробуйте мне соврать, что это не так! А во-вторых, слушать меня – ваша обязанность. Вы можете что-то упустить в отчете, ненамеренно, конечно, а вот не выслушать – не имеете права!

– Ну да, – сказал я примирительным тоном. – Рассказывайте, если хотите, но имейте в виду: я вас за язык не тяну и помогать вам не собираюсь. Никогда не был пешкой в чужой игре, предпочитаю играть в собственные игры, пусть даже достойные исключительно пешек.

– Браво! – сказала Инна, но на этот раз без тени насмешки. – Прекрасно сказано. А теперь о деле. Помните, мы говорили о том, что наша планета – это живой организм, некое существо, которое в один прекрасный момент может взять да и стряхнуть с себя надоевших паразитов, то есть нас с вами?

– Что-то припоминаю, – сказал я как можно более равнодушнее, хотя все мое существо немедленно сделало стойку. – Это о том, как и в какое место нужно уколоть слона?

– Именно! Вы максимально точно и кратко описали теорию направленных землетрясений. Правда, между слоном и землей есть существенная разница. Если заставить отряхнуться слона, с его тела слетит все что на нем находится. Планета же огромна, и, конечно, можно заставить… нет, не нравится мне это слово… нет, не заставить… Вот! Вызвать в ней непреодолимое желание отряхнуться, как слон, от головы до хвоста. Вызвав тем самым апокалипсис, потому что такой встряски никто на земле не переживет. Изменится климат, материки и океаны поменяются местами, да мало ли что еще. Повторюсь: такое теоретически возможно и даже осуществимо практически. Нужно только знать, куда уколоть слона, а в том, чем колоть, недостатка, к сожалению, нет…