Лори Форест - Хроники Черной Ведьмы. Железный цветок

Я жду, что укажет мне страж, но птица складывает крылья и растворяется в воздухе. И я решительно, но очень тихо иду к поляне. Надо мной в ярко-синем небе пролетает стая гусей. На опушке леса моим глазам предстаёт переливающееся в солнечных лучах прекрасное озеро.

На берегу, у самой воды, стоит Айвен.

Он медленно расстёгивает рубашку, снимает её и бросает на бревно неподалёку, рядом с уже стянутыми сапогами.

Я задерживаю дыхание, чтобы не вскрикнуть от восхищения при виде Айвена в золотистых солнечных лучах, его мускулистой груди, широких плеч и сильных рук.

Потом он начинает расстёгивать пояс.

О Древнейший!

Похоже, Айвен собрался поплавать в озере или просто искупаться. И сейчас он полностью разденется.

Моё лицо и шея горят от внутреннего жара. Наверное, надо уйти, но мне так хочется его увидеть! Во мне бурлит нетерпеливая весенняя сила, разгорается искорка желания.

Он такой красивый…

Гуси поворачивают к озеру, снижаются и, раскинув крылья, с громким всплеском опускаются на воду. Айвен поворачивается взглянуть на птиц, и я в изумлении отступаю. На спине у Айвена странная, очень искусно сделанная татуировка – огромные чёрные крылья, которые занимают всю спину, каждое пёрышко мастерски вычернено.

Айвен выпрямляется и кладёт руки на бёдра. Он оглядывает озеро и приподнимает лицо к солнцу, будто упиваясь весенним теплом. Внезапно волосы у него на голове принимают ярко-рыжий оттенок, уши удлиняются и приобретают заострённую форму, а вытатуированные на спине крылья оживают и разворачиваются, будто огромный веер.

Застыв в недоумении, я смотрю, как крылья раскрываются с величественным размахом, будто крылья гигантского ястреба, уверенного в своей несокрушимой силе.

Они ничуть не похожи на истрёпанные полузажившие крылья Ариэль.

И не сравнятся с тёмными тонкими крыльями Винтер.

Эти крылья невероятно прекрасны, каждое перо в них сияет, как драгоценный опал, а по краю они блестят и переливаются всеми цветами радуги.

Я охаю и отступаю глубже в лес. И тут под ногами у меня хрустят сухие ветки.

Айвен стремительно поворачивается в мою сторону и яростным взглядом обшаривает место, откуда донёсся звук. Он бросается к деревьям, слегка при­гнувшись, его глаза ищут добычу, а крылья развеваются за спиной.

Заметив меня, он в замешательстве останавливается.

– Эллорен… – неуверенно произносит он, мучительно наморщив лоб.

Я лишь смотрю на него округлившимися от изумления глазами и наконец выдыхаю:

– Ты икарит… тот самый…

Его лицо мрачнеет, будто небо перед грозой.

И внезапно всё становится на свои места. Из кусочков мозаики складывается картина.

Мой мир тревожно вздрагивает.

– Айвен… как погиб твой отец? – хриплым шёпотом спрашиваю я, уже догадываясь, какой ответ меня ждёт.

Айвен взмахивает чёрными крыльями.

– Он был тем икаритом, которого убила твоя бабушка, Эллорен.

Вздрогнув, я цепляюсь за ближайшее дерево, чтобы не упасть.

Понятно. И ужас на лице матери Айвена при нашей встрече обретает новый смысл. Она не просто кельтийка, которая ненавидит всех гарднерийцев и мою бабушку в особенности. Просто я как две капли воды похожа на женщину, от руки которой погиб её муж, тот самый икарит, запечатлённый в камне перед кафедральным собором в Валгарде.

Отец Айвена.

У меня подкашиваются ноги, и я опираюсь о деревце всем телом.

– Эллорен!

Айвен бросается ко мне и придерживает меня за плечо.

Я смотрю на его руку, и земля уходит у меня из-под ног. Неужели всё это время он читал мои мысли?

– Ты тоже?.. Как Винтер? – спрашиваю я, глядя ему в глаза.

– Не совсем, – нахмурившись, отвечает он. – Я считываю эмоции, а не воспоминания или мысли. С другими драконами я могу общаться только мысленно.

– С другими драконами?

– Икариты тоже немного драконы, Эллорен. Ты и сама об этом знаешь. Я наполовину дракон.

Голова у меня идёт кругом от внезапно налетевшего страха.

– Если гарднерийцы узнают, кто ты на самом деле…

– Я понимаю.

Мы молча смотрим друг на друга, пытаясь осознать последствия этого открытия.

– Наге обо всём известно, ведь так? – уточняю я. – И Винтер тоже знает. Она касалась тебя. Она не могла не понять.

Он с усилием переводит дыхание и кивает.

– А почему ты не сказал мне? – срывающимся голосом продолжаю я. – Ты же знаешь, я тебя не выдам.

– Я обещал матери, что никому не скажу, – сбивчиво объясняет Айвен. – Я давно собирался тебе рассказать. Понимаешь, Эллорен… знай ты об этом, для тебя всё только бы осложнилось.

Он прав. Сам факт его существования – уже исключительно опасная информация.

Я беру его за тёплую руку и переплетаю свои пальцы с его.

– Айвен, одному тебе тяжело жить с таким грузом.

Его глаза вспыхивают, а губы сжимаются в тонкую линию.

Я вспоминаю кое о чём, и странности находят новое объяснение.

– Той ночью, когда мы были вместе… я хотела расстегнуть твою рубашку, а ты меня остановил. Ты не хотел, чтобы я увидела рисунок твоих крыльев.

– Да, – потрясённо глядя на меня, отвечает он.

– А потом, когда мы… – Я смущённо вздыхаю. – Я думала, ты остановился, потому что не хотел… поставить меня в сложное положение. На самом деле всё из-за крыльев!

– Ты права, – признаёт он. – Но той ночью я был честен с тобой. Я хотел быть с тобой больше всего на свете, но не мог позволить, чтобы с тобой из-за этого что-то случилось.

Я подношу к глазам мою отмеченную чёрными полосами руку и в отчаянии зажмуриваюсь.

– А теперь… мы никогда не будем вместе.

Отчаяние стремительно превращается в поток безнадёжной печали. Если гарднерийцы или альфсигрские эльфы узнают правду об Айвене, они непременно его отыщут. Чтобы убить.

– А какие у тебя магические способности? – спрашиваю я в надежде, что тот самый икарит обладает невероятной магией и способен противостоять убийцам.

– Я умею вызывать руками огненные шары, – со вздохом отвечает он. – Большую волну огня. Я очень сильный, быстро бегаю. Могу лечить раненых, ну, это ты и так знаешь. Не горю в огне.

– Может, у тебя есть и другие способности?

– Наверное. Отец не успел меня ничему научить.

В этих словах звучит отголосок ужасающей реальности: его отца убила моя бабушка.

– А твоя мать знает, какой силой ты обладаешь?

– Возможно. Но она мне ничего не скажет. Она хочет, чтобы я оставался в тени, не повторял историю. Она устала хоронить близких. И не желает видеть, как я стану орудием в чьих-то руках.

В голове у меня начинает немилосердно пульсировать, и я машинально прижимаю ладонь ко лбу.

Все, кто мне дорог, погибнут в грядущей войне, и я ничего не могу сделать, чтобы предотвратить их смерть. Мои братья, ликаны, остальные, сбежавшие с ними… гарднерийцы выследят и убьют их всех. А кельтов, урисок и смарагдальфаров… гарднерийцы и альфсигрские эльфы обратят в рабство. Фей и фейри, которые до сих пор прячутся, и тех, кто помогал им все эти годы, Тьерни, её семью – всех отыщут и убьют. Не станет Винтер, Финнира, малышки Пирго – не уцелеет никто.